Редакционный портфель Записки корнета Савина, знаменитого авантюриста начала XX века

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы

XLI

13 мая я был приглашен графом де Пурталесом приехать к нему завтракать в Буюк-Дере, в посольский загородный дворец, куда переселился весь персонал французского посольства на летний сезон. Экипаж был мне подан, и я заканчивал туалет, собираясь ехать, когда пришли мне доложить, что начальник полиции квартала Пера Боннэн-паша и русский консул желают меня видеть. Конечно, этот неожиданный визит не мог мне быть приятным, но все-таки я в нем ничего не видел особенно опасного, и просил их войти в мой кабинет.

С Боннен-пашой я не был знаком, но видел его часто на общественных гуляньях и спектаклях. Мне рассказывали про него, что он родом француз, служил во время империи в парижской полиции сыщиком, был оттуда прогнан за какие-то неблаговидные дела и приехал в Константинополь, где поступил в полицию на должность комиссара. Как человек пронырливый, он сумел подделаться к высшим сановникам, и вскоре был назначен начальником полиции европейского квартала и произведен в паши. Это был человек лет сорока с небольшим, среднего роста, довольно полный брюнет с небольшой клинообразной бородкой и очень быстрыми плутовскими глазами. Он был одет в штатское платье, на голове носил феску.

Русского генерального консула, которого я застал вместе с Боннэном у меня в кабинете, я тоже не знал и никогда не видал. Это был человек уже не молодой, высокий, довольно красивый, с большой, окладистой, с проседью бородой.

Раскланявшись с ними, я спросил их по-французски, что им от меня угодно, на что Боннэн ответил мне, что он приехал ко мне, вследствие требования консула, арестовать меня.

- Как, меня арестовать? За что? - спросил я его взволнованным голосом.

- Русский консул заявил мне, что вы не граф де Тулуз-Лотрек, как себя именуете, а русский офицер Николай Савин, который преследуется в России за разные уголовные преступления, а потому я, как начальник оттоманской полиции, обязан исполнить это требование и препроводить вас в русское генеральное консульство.

Я, конечно, протестовал против ареста, объясняя, что я никакого Савина не знаю и что я действительно граф де Тулуз-Лотрек, французский гражданин, а потому русский консул никакого права не имеет требовать моего ареста, и я этому требованию не подчинюсь. В доказательство моей личности я достал из письменного стола мой французский паспорт, который передал Боннэну. Прочитав его, Боннэн передал паспорт консулу, который, взглянув бегло на поданную ему бумагу, сказал, обращаясь к Боннэну:

- Я прошу ваше превосходительство исполнить мое требование, как представителя России. Я имею распоряжение из Петербурга не обращать внимания ни на какие объяснения и представляемые документы. Арест этот я беру на мою ответственность и сообщу потом французскому посольству о причинах, заставивших меня так действовать. Поэтому прошу вас приступить к аресту господина Савина и опечатыванию всех его бумаг.

- Я французский гражданин, - воскликнул я в бешенстве, - и не позволю над собою никакого насилия по распоряжению представителя иностранного для меня государства, который надо мною не имеет никакой власти! Я еду сейчас с жалобой во французское посольство.

Договорив эти слова, я направился к двери, но Боннэн бросился за мной и схватил меня за руку, приговаривая:

- От меня вы так легко не уйдете, как уходили в других местах.

Но не успел он прикоснуться к рукаву моего сюртука, как ловким движением я вырвался от него, ударом кулака в грудь сшиб его с ног и вышел из кабинета.

На крик Боннэна вбежало человек десять кавасов и полицейских, которые загородили мне выход. Вскочив опять на ноги, Боннэн неистово кричал и приказывал своим подчиненным взять меня силою и связать. Но это приказание оказалось не так легко исполнить. Схватив стул, я прижал его сиденьем к груди так, что ножки его торчали вперед и образовали своего рода защиту, мешая набрасывающимся на меня, по приказанию Боннэна, кавасам и полицейским. Ножками стула я тыкал им в лицо, а ногами посылал удары в живот, сшибая каждого, подходящего близко ко мне с ног. Взбешенный француз-паша, видя бессилие своих подчиненных, бросился сам на меня, но был отражен таким сильным ударом в живот ногой, что покатился на противоположную сторону комнаты.

В это время вмешался консул. Он стал меня уговаривать, прося успокоиться и подчиниться его требованию, уверяя меня, что все-таки сила возьмет верх, и я только этим противодействием сделаю себе вред. Он убеждал меня ехать с ним в консульство, давая мне слово послать немедленно за французским генеральным консулом и вместе с ним рассмотреть мои бумаги. Если таковые установят, что я не Савин, а действительно граф де Тулуз-Лотрек, то немедленно меня освободят.

Слова эти меня немного успокоили. Во мне блеснула надежда устроить дело. Мне казалось, что, объяснив консулу всю истину, я мог надеяться, что доводы мои подействуют благоприятно на него и убедят в целесообразности моих намерений и серьезных выгод моих планов для России, вследствие чего я буду им освобожден.

Видя, что слова консула лучше подействовали на меня, чем насилие, избитый Боннэн был вне себя от злобы и грозил мне заставить меня дорого поплатиться за удар ногой, нанесенный ему. Но я с пренебрежением ответил, что не боюсь таких сыщиков, как он, и при первой же встрече переломаю ему ребра.

По приезде нашем в русское посольство было послано с кавасом письмо к французскому генеральному консулу, с просьбой немедленно приехать по важному и не терпящему отлагательства делу.

Французский консул не замедлил явиться, и я, конечно, обратился к нему с энергичным протестом на действия русского консула. В доказательство моей принадлежности к французской национальности, я предъявил ему французский паспорт, выданный мне французским генеральным консулом в Пеште, прося его вступиться и немедленно меня освободить.

На это русский консул возразил, что он просил бы сначала своего французского коллегу рассмотреть с ним вместе все арестованные у меня бумаги, а также взглянуть на сообщение русского министерства иностранных дел и на приложенную фотографическую карточку. Действительно, карточка была моя и весьма похожа. Кроме того, при разборке моих бумаг нашли мой русский паспорт, выданный мне русским консулом Маллейном в Триесте. Прочитав его, русский консул сказал мне:

- Вы говорите, что вы не русский, а это что за документ у вас, в котором вы именуетесь корнетом Савиным, русским подданным?

Что мог я после этого сказать?

- Да, я русский подданный, - ответил я по-русски, - но я не Савин, а граф де Тулуз-Лотрек, и документ этот только подтверждает вам справедливость моих слов. Назвался же я французом, имея на это серьезные причины, о которых вам сообщу.

- Вам угодно будет повторить это самое французскому консулу?

- Да, но с условием, чтобы это было сделано в приличной форме, то есть я скажу ему, что, будучи рожден в России, что даже значится в моем французском паспорте, я не знал хорошо, к какой, в сущности, национальности я принадлежу, но теперь, вследствие ваших разъяснений, убедился, что я не француз, а русский подданный.

Русский консул на это согласился, и я передал французскому консулу, что из документов, только что представленных мне, я убедился, что родившись в России, я принадлежу к русской национальности, а потому прошу его меня извинить за беспокойство. Немало удивленный этим неожиданным исходом дела, консул уехал, так как, вследствие моего личного признания, ему более нечего было делать.

Оставшись вдвоем с русским консулом, я рассказал ему все о моем положении, разъяснив все мои намерения и планы, касающиеся Болгарии, вследствие чего просил его доложить о всем этом немедленно нашему послу и просил его, ввиду серьезных выгод, представляемых моими планами русскому правительству, дать мне возможность осуществить мои намерения.

На это консул ответил мне, что посол находится в Буюк-Дере и дал уже ему все надлежащие распоряжения касательно меня, что он не может отступить ни на йоту от предписаний, полученных из Петербурга, и должен сегодня же отправить меня в Одессу с отходящим в семь часов вечера пароходом «Корнилов». После моей отправки он пойдет к послу и передаст ему обо всем, и если посол найдет возможным изменить распоряжения, присланные ему из министерства, то он может телеграфировать одесскому градоначальнику о моем немедленном освобождении и возвращении.

Никакие мои доводы и убеждения не подействовали на консула. Он остался тверд и непоколебим, даже не разрешив мне съездить в гостиницу за вещами и деньгами.

На мое замечание, что не могу же я ехать в Петербург так, без вещей и денег, он ответил, что все мне будет дано, и я ни в чем не буду нуждаться в дороге.

Час спустя я сел вместе с консулом и еще одним чиновником в карету, которая отвезла нас к пристани. Сев в каик, мы отчалили от берега и подплыли к стоявшему на якоре, уже под парами, «Корнилову».

Там меня передали капитану парохода, приставив ко мне консульского каваса, который должен был сопровождать меня до Одессы, где сдать лично градоначальнику, на имя которого был адресован пакет.

Ровно в семь часов раздался третий свисток, и пароход, снявшись с якоря, покинул Царьград, увозя меня в Россию.

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы