Редакционный портфель Записки корнета Савина, знаменитого авантюриста начала XX века

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы

XXIII

Быстрыми шагами направился я вдоль песчаного морского прибрежья.

Первые 10-15 минут я шел быстро, но усталость и жара заставили меня вскоре убавить шаг, а томительный страх преследования - оглянуться.

Местность, по которой я шел, была покрыта холмообразными песчаными дюнами. Чтобы ориентироваться и узнать, ищут ли меня, мне пришлось взобраться на одну из дюн. Сгорбившись, почти ползком, чтобы не быть замеченным, влез я на песчаный бугор и стал всматриваться по направлению к Скевенингу.

Глядя по этому направлению, я заметил несколько человек, стоящих на дюнах. Это, должно быть, были комиссар и люди из гостиницы, которые меня искали. Из этого я мог заключить, что след мой еще не найден. Это обстоятельство немного меня успокоило, так как между мною и ищущими меня было уже расстояние почти в две версты, позволявшее мне скрыться в находящемся впереди сосновом бору, тянувшемся на несколько верст по направлению к Гааге. Спустившись опять в ложбину, я бросился бежать по направлению к лесу.

Усталый, изнеможенный я, наконец, добрался до спасительного леса и растянулся на земле в частом молодом сосняке.

Здесь только я вполне опомнился и мог сообразить все случившееся и обдумать дальнейший план действий.

Теперь мне, во что бы то ни стало, надо покинуть Голландию.

Но куда ехать? С чем? Денег у меня всего пять гульденов и, думая о них, я машинально полез в карман, чтобы их проверить. Но каков был мой ужас, когда, роясь по всем карманам, я их не нашел. Оказалось, что впопыхах я забыл кошелек под подушкой, и у меня оказалось в наличности только двадцать зильбергрошей, завалявшихся в кармане пальто.

Теперь вся надежда была на продажу или залог моих часов и булавки, но эта операция заставляла меня идти в Гаагу, а это было дело не безопасное.

Но делать было нечего, другого исхода не было, и я зашагал по направлению к нидерландской столице.

Хотя я не знал ни города, ни языка, но мне нетрудно было разыскать ювелира. Но новое неожиданное обстоятельство привело меня в отчаяние. Золотых дел мастеров и часовщиков было много, но все магазины были заперты. Оказалось, что день был воскресный. Что было делать? Оставаться в Гааге до следующего дня было немыслимо, уехать же без денег невозможно. Недолго думая, я решился уйти пешком.

Целью моего путешествия было дойти до первого города, где я мог переночевать, а на другое утро заложить или продать мои часы, чтобы иметь возможность доехать до Бельгии оттуда телеграфировать Мадлен о моем критическом положении, прося ее выслать мне денег переводом через какой-нибудь банк на имя хозяина гостиницы, в которой я остановился.

Стало уже вечереть, погода изменилась, дул сильный ветер, нанося небольшие дождевые тучки, которые изрядно таки меня взбрызгивали, и издали были слышны раскаты грома, предвещающие еще худшую погоду.

По моему расчету, я прошел уже около тридцати верст, а города никакого не было. Правда, проходил я мимо многих деревень и местечек, но все это были неподходящие для меня <места>.

Наступила ночь. Погода становилась все хуже. Завывал сильный, порывистый ветер, который пронизывал меня насквозь. К этому вскоре присоединился град. Дорога стала до того скользка, что я несколько раз падал.

Наконец, вдали показались блестящие точки, которые, по мере моего приближения к ним, все более и более увеличивались. Это был город и, по-видимому, большой. Войдя в него, я убедился, что не ошибся: пятиэтажные дома, газовые фонари и полные публикой ярко освещенные кафе и рестораны. Изнемогая от усталости, я с трудом дотащился до первой гостиницы.

Швейцар, к моему великому удовольствию, говорил по-немецки; <он> отвел меня в небольшую комнату третьего этажа и был настолько деликатен, что не спросил даже моего имени.

Кельнер подал мне прейскурант, из которого я узнал, наконец, где я находился.

Я был в Лейдене.

Сытно поужинав и выпив две кружки прекрасного пива, я лег спать. Сначала я заснул тем тяжелым сном, которым засыпают люди, переутомленные физически, но потом сон перешел в ряд ужасных кошмаров. Мне представлялось, что я бежал от преследования каких-то чудовищных животных, на которых меня догоняли полицейские и жандармы всех стран. Когда я пришел в себя, в комнате было уже светло.

Был уже восьмой час, и надо было, не теряя времени, приняться за дело, то есть поскорее раздобыть денег и ехать дальше. Одевшись и напившись кофе, я вышел из гостиницы и направился искать ссудную кассу.

Часы у меня были очень хорошие, работы знаменитого Дента, с рельефным золотым моим гербом, но часы эти были серебряные, и потому, несмотря на все их достоинства, мне под них дали всего 22 гульдена. По моим расчетам, этих денег было достаточно, чтобы доехать в третьем классе до Антверпена, а там я надеялся устроиться, продав имевшуюся у меня весьма ценную жемчужную булавку, за которую было заплачено более полутора тысяч франков.

Вернувшись в гостиницу, я расплатился за проведенную ночь и ужин и отправился на вокзал, чтобы сесть в первый поезд, отходящий по направлению к бельгийской границе.

Поезд отходил через полчаса, но им я не решил воспользоваться, так как он шел на Гаагу. Там же на вокзале я узнал, что из Лейдена можно доехать на пароходе до Роттердама, а оттуда морем или по железной дороге далее в Антверпен.

Правда, что такое путешествие было почти втрое дольше и дороже, но для меня время не играло никакой роли, и я отправился на пароходную пристань.

Пароход уходил в три часа, вследствие этого мне пришлось проболтаться до тех пор, что, конечно, не обошлось без трат.

Садясь на пароход, из двадцати двух гульденов я не досчитался семи. Билет второго класса до Роттердама стоил девять гульденов, да поел я, при всей моей экономии, почти два гульдена. Таким образом, когда я вышел в 11 часов вечера на пристань в Роттердаме, у меня было в кармане всего четыре гульдена, из которых я был принужден уплатить гульден фиакру за проезд на станцию железной дороги.

На мое несчастье, извозчик мне попался отвратительный, и я к отходу поезда опоздал. Пришлось волей-неволей ночевать в Роттердаме.

Это опоздание ставило меня в критическое положение.

Билет третьего класса до Антверпена стоил два гульдена, у меня же было всего три с чем-то. Значит, надо было переночевать и прокормиться почти в продолжение суток на гульден. Сначала я думал остаться до утра на вокзале и прекрасно расположился на диване, но по приходе последнего поезда из Амстердама в час ночи сторож попросил меня удалиться. С час пробродил я по пустынным узким улицам старого Роттердама, разыскивая недорогую гостиницу. Но, как назло, раз десять проходил я мимо великолепных отелей, а того, чего искал, положительно найти не мог. Наконец, усталый, выбившийся из сил, я решился идти в первую попавшуюся гостиницу.

Я остановился у «Гранд-Отеля» и позвонил. Мне отворил толстый портье и, увидав, что я пришел пешком и без багажа, спросил довольно грубо:

- Где ваш багаж?

Нимало не сконфузившись, я ответил:

- Вещи мои остались на вокзале, и завтра я пошлю за ними, а пока дайте мне небольшой номер.

Портье, оглядев меня, видимо убедился, что дать мне номер можно и без вещей, и повел меня на третий этаж, где отвел маленькую комнатку. Но не прошло и пяти минут, как он снова появился с книгою и попросил расписаться.

В моем положении надо было назваться вульгарным именем, чтобы не обратить на себя внимания, вот почему я расписался: «Генри Минель».

В эту ночь, наконец, я выспался по-настоящему, расправив в мягкой прекрасной постели усталые члены. Спал я долго, и сон этот благотворно отразился на моем измученном организме. С силами же проявился и волчий аппетит, так что первым долгом, раскрыв глаза на следующее утро, я спросил себе кофе и порцию холодного ростбифа. В то время как я уписывал за обе щеки поданное мне, вошел швейцар, спрашивая, не желаю ли я поручить ему получить оставленный на вокзале багаж. Я ответил, что скоро сам туда отправлюсь, а потому не нуждаюсь в его услугах.

Позавтракав, я спустился вниз, думая пойти к ювелирам и узнать, что дадут за мою булавку. Внизу меня окликнул швейцар:

- Извините, господин Минель, но так как вы приехали без багажа, то потрудитесь уплатить по счету: всего три гульдена и шестьдесят зильбергрошей.

И с этими словами он преподнес мне счет.

Это неожиданное обстоятельство меня, по правде сказать, сильно озадачило, и, под видом просмотра счета, я стал обдумывать, что сказать швейцару?

Наконец, я сказал, что у меня мелких денег нет и я уплачу по возвращении из нидерландского банка, куда иду за получением денег по чеку. В случае сомнения портье, я мог показать ему чековую книжку, выданную мне когда-то из «Лионского кредита» в Париже⁵⁴. Денег у меня давно уже там не было, но чековая книжка сохранилась.

- Позвольте, я схожу и получу для вас деньги, - улыбаясь, сказал портье.

- Нет, я должен их лично получить, - возразил я сухо и вышел из подъезда.

Но не сделал я и десяти шагов, как портье очутился идущим рядом со мною.

- Позвольте, господин Минель, проводить вас в банк. Вы, наверное, не знаете дороги…

Нечего было делать, пришлось мне вместо того, чтобы продавать жемчужную булавку, заходить в нидерландский банк и там переговаривать с разными людьми о посылке чека в Париж. Прилипчивый швейцар не отходил от меня ни на шаг.

Кончилось тем, что я был принужден подписать чек в три тысячи франков именем Минеля и передать его банку для отсылки в Париж в «Лионский кредит». Этим я надеялся отвязаться от портье, но и после выхода из банка он не отставал от меня, что, наконец, заставило меня категорически заявить, что он мне надоел и что я прошу его от меня отвязаться.

- Так вы поступаете со мною! - воскликнул портье. - Пойдемте же в полицию! Я не хочу платить за вас хозяину! Пусть нас разберет комиссар!..

Я хотел убежать, но портье схватил меня за рукав и стал кричать. Собрался народ, полиция и меня с триумфом повели в полицейскую префектуру.

По приходе туда, меня отвели к комиссару, который, выслушав жалобы портье, спросил, кто я такой и отчего отказываюсь уплатить грошовый счет.

Нечего было делать, надо было говорить правду, и я ответил, что не имею при себе денег.

- Как же это вы приехали сюда без вещей и денег? - спросил меня комиссар.

- Я потерял деньги по дороге, - ответил я смущенно.

- Мы знаем эти потери, - сказал он с презрительной улыбкой. - Обыскать его и посадить до выяснения дела!

На меня набросились два сержанта, обшарили самым бесцеремонным образом мои карманы и, не найдя в них ничего, кроме трех гульденов и квитанции от заложенных часов, повели меня в помещение для арестованных и заперли в какой-то темный чулан, имеющий только небольшое с железной решеткой окошечко в двери, выходящей в комнату, где сидело человек двадцать городовых.

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы