Редакционный портфель Записки корнета Савина, знаменитого авантюриста начала XX века

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы

XV

Предварительная тюрьма Мазас находится на бульваре Дидро, на краю города, как раз напротив Лионского вокзала.

От префектуры, находящейся на левом берегу Сены, близ моста Генриха IV, полчаса езды до Мазаса, но едущим в скверной казенной карете поездка эта кажется целой вечностью.

Наконец, послышался грохот отворяющихся тяжелых железных ворот, и карета остановилась у подъезда тюрьмы.

Я очутился в длинном коридоре, имеющим вид конюшни: по обеим сторонам были устроены небольшие чуланчики с железными решетками, напоминающие денники. Тюремщик велел нам раздеться догола и запер нас в костюме Адама по чуланчикам, в которых не на чем было сесть, и приходилось стоять на голом каменном полу. После этого было приступлено к тщательному осмотру всех наших вещей и платья.

Когда все мы были снова одеты, нас вели в находящуюся в конце коридора тюремную контору, где каждому выдали бляху с номером.

Ужасное чувство охватывает после всех этих унизительных мытарств и превращения человека в «номер».

Получив в конторе железный ярлык, на котором значилось «№ 69», я попал сначала в центральное бюро, где распоряжался старший тюремщик.

Центральное распорядительное бюро, в котором он восседал с большой важностью, помещалось в небольшой беседке, посередине огромной, с куполом, залы. Находясь в ее центре, можно было видеть, не сходя с места, всю тюрьму, так как все шесть галерей тюрьмы расходились радиусами он нее во все стороны.

Из круглой залы я вошел с сопровождавшим меня тюремщиком в V галерею и направился в назначенную мне камеру № 69. Все здесь было мрачно и, кроме голых каменных стен и железных дверей не было ничего. При входе в галерею мне пришлось познакомиться со старшим надзирателем этой галереи. Его звали г. Винцент.

- Какой номер у вас? - спросил он.

Я подал ему ярлык.

- Срик, шестьдесят девять! - крикнул он.

На этот возглас подошел толстый, неуклюжий, с обрюзгшим лицом, тюремщик, который и повел меня в камеру. Камера № 69 находилась в нижнем этаже, самая последняя с левой стороны. Срик объяснил мне правила, которым должен подчиняться всякий арестованный, а также показал, как я должен вешать на ночь гамак, служивший постелью, после чего вышел, заперев дверь.

Камера эта была, как и все остальные, пяти аршин длины и четырех ширины. Пол кирпичный, а потолок со сводом. Небольшое, с толстой железной решеткой, окно находилось почти под потолком, так что смотреть в него можно было, только став на табурет, но, во-первых, табурет оказался прикованным железною цепью к стене, а во-вторых, стекла в окне были матовые, и через них ничего не было видно. Стены, когда-то выкрашенные в желтую краску, были покрыты разными надписями, именами заключенных, порнографическими рисунками, стихами и ругательствами. Тут были автографы и приговоренных к смерти, и к каторжным работам, но больше всего - воров и сутенеров. В одном месте была даже выцарапана в штукатурке гильотина с надписью «Бездетная вдова».

Меблировка камеры состояла из массивного стола, также испещренного разными именами и надписями, прибитого к стене железными скобами, табуретки и лежащего на полке над дверью свернутого гамака.

В одном из углов камеры стоял жестяной, весь заржавленный кувшин с водою и такая же кружка.

Вскоре я услышал голос Срика. Дойдя до моей камеры, он открыл форточку и крикнул:

- Кантин!

- Что такое? - спросил я его.

- Кантин! - повторил он мне снова.

- Будьте любезны объяснить мне, что это значит.

- Ах, вы не понимаете, что это значит. В тюрьме есть своя лавочка, называемая «кантин», где всякий арестант может, если имеет деньги, покупать два раза в день все, что пожелает, по удешевленным ценам. Вот, возьмите расписание.

По этому расписанию я увидел, что можно выписать: хлеб, сыр, колбасу, вино, фрукты, табак, письменные принадлежности и даже горячую пищу. Но, по словам Срика, все это было не для меня, и он советовал мне позвать имеющегося при тюрьме комиссионера, который принесет мне все, что я пожелаю, из ресторана.

- Что же я могу получить через комиссионера? - спросил я его.

- Все, что вы только пожелаете и когда вздумаете, от восьми часов утра до восьми вечера, если у вас есть деньги. У нас здесь четыре комиссионера.

- Скажите, пожалуйста, - обратился я к нему, - а письмо можно послать с этим комиссионером?

- Конечно, можно, но оно должно быть сначала прочитано в конторе.

Это крайне меня обрадовало.

Комиссионер не заставил себя долго ждать.

Заказав себе обед и две бутылки хорошего бургундского вина, я пошел вместе со Сриком в контору за деньгами, так как арестованные расплачивались за все, получаемое ими как от комиссионеров, так и в тюремной лавке наличными деньгами, которые хранились в конторе и выдавались на руки не более двадцати франков зараз. Вообще, всякий арестованный мог получать и выписывать все, что он желал. Можно было иметь свою собственную постель, мебель, посуду и даже ковер, что впоследствии мне и было прислано Мадлен.

Комиссионеры являлись ежедневно в восемь часов утра и обходили камеры, записывая заказы. В отношении еды я устроился прекрасно. Утром приносили мне горячий кофе со сдобным печеньем, в 12 часов я получал завтрак, вино и все покупки, а в 6 часов обед.

Когда же Мадлен принесла мне постель, кресло, несколько ковров и даже шелковую занавеску на ужасное тюремное окно, то моя камера стала даже уютною.

Главным развлечением заключенных было чтение. В тюремной библиотеке были и русские книги: Тургенев, Толстой, Пушкин и многие из наших периодических изданий.

Писать и получать письма заключенные могли беспрепятственно, но вся корреспонденция прочитывалась тюремной администрацией, кроме писем к адвокатам, которые отсылались немедленно и без просмотра, то есть могли быть запечатываемы самими заключенными. Также не распечатывались письма, приходящие по адресу заключенных, на которых имелся штемпель адвоката, состоял ли он защитником арестанта или не, все равно. Это введено ввиду глубокого уважения и доверия, коими пользуется во Франции адвокатура. Свидания даются всем заключенным, с разрешения прокуратуры, четыре раза в неделю, от 12 до 3-х дня. Обыкновенно свидания происходят два раза в неделю за двойной решеткой.

Вот за этой-то решеткой увиделся я впервые, неделю спустя после моего ареста, с Мадлен. Бледная, вся в слезах, она бросилась ко мне, желая обнять, но толстые железные прутья мешали.

Мадлен рассказала мне, сколько труда стоило ей добиться разрешения меня видеть. Куда-куда она только не обращалась: и к директору тюрьмы, и в префектуру, и к прокурору республики, который, наконец, и выдал ей разрешение. Между прочим, она передала мне, что прокурор республики был очень любезен с нею и, на просьбу освободить меня, сказал, что, если русское посольство возьмет меня на поруки, то он согласен меня освободить.

- Напиши послу, - говорила она мне, - а то, хочешь, я съезжу к нему. Он должен же за тебя заступиться, как за русского подданного и офицера.

Что мог я ей на это сказать? Конечно, посольство должно заступаться за своих, но, в действительности, наши дипломаты этого никогда не делают.

Вот почему я отклонил это предложение и посоветовал лучше обратиться к хорошему адвокату. Я просил Мадлен также съездить к моим приятелям - редактору Рошфору и Карлу Деперьеру, сотруднику некоторых больших газет. Их содействие мне нужно было для опровержения статей, появившихся после моего ареста в некоторых газетах.

К перу Рошфора я и хотел обратиться за этим. Я знал, что он не выступит моим защитником перед обществом, но был уверен, что он будет громить ненавистную ему полицию. В дружбе Рошфора я был уверен, а потому посылал Мадлен без боязни, зная, что он радушно ее встретит и все сделает, что может.

Не успели мы еще наговориться, как уже время свиданий окончилось, и тюремщик резким начальническим тоном крикнул мне:

- Свидание кончилось, выходите!

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы