Редакционный портфель Записки корнета Савина, знаменитого авантюриста начала XX века

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы

XXII

Калитка в саду не запиралась, и я без затруднения вышел на улицу.

Первое время я не верил сам себе, мне казалось, что это сон, галлюцинация, и я машинально шел по улице, не зная, куда иду.

Не знаю, долго ли я пробыл бы в таком состоянии, если бы не наткнулся на какого-то прохожего, который своим вопросом пробудил меня от столбняка.

- Вы разве слепы, что лезете прямо на человека? - воскликнул толстый немец, на которого я наткнулся.

Извинившись перед ним, я спросил у него, как пройти к пристани.

Видя, что имеет дело с иностранцем, немец указал мне дорогу.

Пришел я на пристань к самому отходу парохода.

Хотя я и чувствовал себя на палубе парохода более свободно, но понимал, что свобода еще далеко не обеспечена, и что пока я нахожусь в Пруссии, ликовать рано.

Мне необходимо было принять все меры предосторожности, чтобы благополучно добраться до нидерландской границы, и хотя билет был взят мною до голландского города Арнем, но, не доезжая до пограничного прусского города Эммерих, я вышел на последней пристани и там нанял бричку до пограничного голландского городка Геннеп, отстоящего от Рейна в тридцати верстах по проселочной дороге. Этим объездом я избежал официальной границы, проезд через которую был для меня опасен.

В 10 часов утра я был в Голландии и мог, наконец, вздохнуть полной грудью.

- Я свободен!..

Геннеп маленький голландский городок. Базарная площадь, посреди которой стоял массивный, готической архитектуры собор, была обстроена высокими, красивыми домами. К одному из этих домов, над подъездом которого красовался золотой лебедь, подъехал мой возница.

Это была лучшая гостиница города. Зайдя прямо в ресторан, я заказал себе позавтракать и, кстати, расспросил хозяина, как мне проехать в Амстердам. От него я узнал, что в Геннепе есть электрический трамвай, по которому я мог доехать до ближайшей станции железной дороги и попасть в Амстердам к обеденному времени.

Доехав, в час с небольшим, до станции железной дороги, я вскоре покатил далее в Амстердам, куда и приехал в двенадцатом часу. Сидя в вагоне, я соображал, что мне теперь делать и каким именем назваться?

В Голландии я думал пробыть недолго, желая только обзавестись всем необходимым и получить денег из России, чтобы затем ехать в Англию, а оттуда, по приезде ко мне Мадлен, переселиться в Америку.

Денег у меня было около тысячи франков, но, уйдя из дюргсбургской больницы, я не мог ничего взять с собою, кроме платья, которое было на мне.

Это был мой знаменитый костюм и пальто, с зашитыми вместо пуговиц золотыми. Кроме этих пятисот франков золотом, у меня были две сотенные русские бумажки, присланные мне братом из России, да марок сто немецкими деньгами.

В Голландии, как и во всех остальных государствах Западной Европы, паспортов и видов на жительство никто не спрашивает, довольствуясь записью для приезжающих, имеющейся в каждой гостинице.

И я расписался в книге после того, как занял небольшой, но весьма комфортабельный номер в гостинице.

Из Амстердама я написал матери, прося ее выслать деньги на имя графа де Тулуз-Лотрека. Деньги я просил ее выслать в Скевенинг, морское купанье в окрестностях Гааги, куда думал ехать покупаться, чтобы укрепить нервы.

Через две недели я получил телеграмму от матушки, извещавшую меня о высылке трех тысяч рублей почтою в Скевенинг, на указанное мною имя.

Три дня спустя, я уехал в Скевенинг.

В номере моем, помещавшемся в нижнем этаже и выходившем окнами на море, было холодно и неуютно. Дождик беспощадно барабанил в окно, а ветер, врываясь порывами в комнату, охватывал меня холодной сыростью.

Мне стало скучно. Давно я не чувствовал такого уныния, как в этот вечер.

Развернув газеты, я лег на диван и углубился в чтение. Это меня немного развлекло, а описание празднования национального праздника в Париже перенесло меня мысленно в Париж к моей милой Мадлен.

Из последнего письма ее, полученного мною в Амстердаме, я узнал, что она хлопочет о продаже обстановки нашей квартиры, чтобы поскорее покинуть Париж и приехать ко мне в Лондон.

В Англии я уже получал обеспеченность моей свободы, а в Америке мог начать новую жизнь. Бросив газету, я сел за письменный стол и написал длинное письмо Мадлен, приложив к нему полученную от моей матушки телеграмму о высылке денег.

Окончив письмо и приказав его опустить тотчас же в почтовый ящик, я лег спать.

Утром я послал на почту узнать, нет ли для меня писем. Вернувшийся комиссионер сообщил, что на имя графа де Тулуз-Лотрека есть денежный пакет.

Я отправился за пакетом. Придя туда, я передал чиновнику мою визитную карточку и просил его выдать присланное мне денежное письмо.

- Позвольте ваш паспорт, граф, - сказал мне в ответ чиновник.

Это требование меня озадачило. Нигде за границей паспорта не требуют и даже на почте удовлетворяются представлением конвертов раньше полученных заказных писем. Вместо того, чтобы представить чиновнику паспорт, которого у меня, конечно, не было, я подал ему два конверта от заказных писем, полученных мною в Амстердаме от Мадлен.

Но чиновник требовал официального документа, удостоверяющего мою личность.

После долгих переговоров и убеждений с моей стороны, наконец, согласился выдать мне денежный пакет, но с тем, чтобы хозяин моего отеля удостоверил, что я действительно граф де Тулуз-Лотрек. Нечего было делать. Пошел я назад в гостиницу, чтобы просить хозяина удостоверить мою личность.

От портье я узнал, что хозяина в гостинице нет, а есть только директор, так как отель принадлежит акционерному обществу. Я обратился к директору. Это был высокий, худой, с бритым лакейским лицом господин, уже не молодой и довольно непривлекательной наружности. Выслушав меня, он ответил, что удостоверить мою личность он не может, так как видит меня в первый раз и не имеет удовольствия меня лично знать, а советует мне или выписать бумаги, или же обратиться для этого во французское консульство в Гааге.

Понятно отчаяние, в котором я находился, выходя из кабинета директора гостиницы.

Жизнь моя в Амстердаме и сделанные покупки взяли у меня все мои деньги. Положение было критическое. Я снова отправился к директору гостиницы, чтобы переговорить с ним о кредите до получения денег и нужных документов из России.

Директор меня встретил сухо и наотрез отказал в кредите, заявив, что по правилам гостиницы счета подаются каждую субботу, и он не может сделать исключения ни для кого.

На другое утро, в то время, как я одевался, собираясь ехать в Гаагу, ко мне в дверь постучались и вошел незнакомый мне господин.

- Я полицейский комиссар из Гааги, - сказал он мне, - и приехал по поручению префекта полиции узнать, кто вы такой.

Сердце у меня замерло при этих словах, но я твердо ответил:

- Я французский гражданин граф де Тулуз-Лотрек. Что вам угодно от меня?..

- Мне надо удостовериться о вашей личности, - ответил комиссар, а потому прошу вас предъявить мне ваши бумаги.

- У меня никаких бумаг нет с собою, но могу их через несколько дней вам доставить, если это вам необходимо.

- Странно, что вы путешествуете без документов. Но об этом мы поговорим после. Теперь позвольте мне узнать, какие у вас средства к жизни?..

- Как какие средства? - спросил я, не понимая вопроса.

- Да очень просто, - я желаю знать, сколько у вас в наличности денег в настоящую минуту, и попрошу вас мне показать ваш бумажник.

Я объяснил ему, что наличных денег у меня сейчас очень мало, но на почте лежат три тысячи рублей, присланные мне из России моей матерью.

- Вот эти-то деньги и желание ваше их получить заставили меня приехать к вам и удостовериться в вашей личности. Чем вы докажете, что эти деньги присланы вам?.. При этом, я считаю весьма странным то обстоятельство, что вы, выдавая себя за француза, утверждаете, что эти деньги присланы вашей матерью из России. Кто же вы: русский или француз?..

Все эти вопросы и пытливость полицейского комиссара меня сильно встревожили, и от опытного полицианта не ускользнул мой растерянный и крайне смущенный вид.

Чувствуя и понимая всю грозящую мне опасность, я старался всячески скрыть мое волнение, а главное, доказать, что деньги, присланные из России принадлежали мне, но мне это плохо удавалось.

- Я француз, как имел уже удовольствие вам объяснить, но матушка моя по рождению русская и живет в настоящее время в одном из своих имений в России, выслала мне эти деньги сюда, о чем и телеграфировала мне в Амстердам, вследствие чего я и приехал за получением этих присланных мне денег.

- Где же эта телеграмма от вашей матери? - спросил меня комиссар.

- Я отослал ее вчера в Париж моей метрессе.

- Ну, теперь я вижу, с кем имею дело, - сказал грубо комиссар. - Одевайтесь и поедемте в Гаагу. Я себя за нос водить не позволю таким господам, как вы…

- Так вы меня арестовываете? - спросил я.

- Нет пока… но если вы, по приезде в Гаагу, не удостоверите вашу личность через французскую миссию, то до разъяснения этого вопроса я вынужден буду вас арестовать… Едем!

- Я не поеду в Гаагу без формального требования от прокурора или префекта, - ответил я решительно.

- Так вот вы как! - крикнул взбешенный полицейский. - Законных требований желаете?.. Хорошо. Сейчас я таковые получу от префекта по телеграфу и тогда отправлю вас закованным в кандалы с жандармом, - и, хлопнув дверью, он вышел из моего номера.

Как только стихли в коридоре шаги удаляющегося комиссара, я наскоро оделся, запер изнутри дверь моего номера и… выскочил из окна.

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы