Редакционный портфель Записки корнета Савина, знаменитого авантюриста начала XX века

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы

VI

Перед самым моим выходом в отставку я немного отстал от компании Х-ва и увлекся балетом. В балете в то время появилась вновь выпущенная из театрального училища балерина П.; дочь балетмейстера и знаменитой танцовщицы, она пошла по стопам своих родителей, дебютируя на семнадцатом году в «Голубой георгине»²⁹. Появление ее на сцене произвело сенсацию не столько вследствие искусства молодой дебютантки, сколько вследствие ее замечательной красоты, грации и пластичности. Дочь русской красавицы и красавца француза, она соединила в себе все прелести обоих и, как бывает почти всегда при смешении рас, вышла далеко лучше родителей.

Хотя петербургский балет и насчитывал в то время в своих рядах немало красавиц, но давно не видели на сцене такой красавицы, как П.

Я, как балетоман, не помню другого такого триумфа и удачного дебюта. На меня, по правде сказать, действовало не искусство П., я увлекся ею не как балетоман, а как молодая, увлекающаяся натура, пылкая и невоздержанная. С первого знакомства с П. Я почти перестал бывать у Х-ва, проводя все время у красавицы. Я возил ей цветы и конфеты, пока она не уехала с отцом в Ораниенбаум.

В это время против меня было возбуждено уголовное преследование. Дело не имело никакой криминальной подкладки, но принесло мне много неприятностей, а главное - отозвалось впоследствии слишком тягостно на всем строе моей жизни.

Дело заключалось в следующем. Будучи в долгу, как в шелку, я продолжал, для поддержания моего образа жизни и уплаты процентов делать новые долги. По рекомендации одного товарища, я познакомился с комиссионером П., который взялся учесть мои векселя и достать мне денег. Хотя я в то время был несовершеннолетним³⁰, но векселя мои учитывались охотно петербургскими ростовщиками, знавшими из опыта, что отец платит мои долги.

Векселей П. я выдал на двенадцать тысяч рублей. Он векселя взял, но денег не дал. Долго не получая денег, я поехал к генералу Трепову с жалобой. Тот приказал разыскать комиссионера, но, по наведении справок, оказалось, что П. векселя учел, а сам скрылся.

Спустя год ко мне явился неизвестный господин и просил уплатить ему по векселям четыре тысячи рублей. Я заявил, что предъявляемые векселя у меня были украдены П-м, о чем я своевременно и заявил полиции, и что я по ним не только не буду платить, но задержу их, как свою собственность. Пришедший начинает кричать, жестикулируя и грозя полицией. Меня, как человека вспыльчивого, все это привело в бешенство, и я, не долго думая, разорвал векселя в клочки, бросил их в лицо владельца и вытолкал его из номера.

Через несколько дней меня вызывает судебный следователь и допрашивает в качестве обвиняемого. Оказывается, по закону я был не прав, разрывая вексель, так как нарушал этим право третьего лица, которое не могло знать о краже.

Я три месяца серьезно ухаживал за П., безумно в нее влюбленный. Денежные дела мои запутались окончательно. В сентябре вышел приказ об увольнении меня в отставку, и я решился, наконец, поехать в деревню к отцу для поправки обстоятельств и для того, чтобы получить благословение на мой брак с красавицей П.

Пробыл я в деревне дольше, чем предполагал, так как подготовить отца с матушкой было не так легко, и нужно было действовать, не торопясь. Но когда я в первый раз высказал цель моего приезда, поднялась целая буря.

Матушка заболела от горя, принесенного ею этой вестью. Отец же назвал меня неблагодарным и заявил, что, пока жив, этому не бывать, и запретил мне даже говорить ему о моей танцовщице, как он называл Марусю П.

Не добившись ничего от моих родителей и прожив в деревне около четырех месяцев, я в феврале вернулся в Петербург с целью жениться на Марусе. Но вместо этого мне пришлось вынести новый неожиданный удар.

Приехав в Петербург, я остановился у моего друга Х., который был, наконец, произведен в корнеты и успел уже жениться на своей любовнице - опереточной артистке К-ич. Этот неожиданный случай моего друга очень забавлял, и мне любопытно было поглядеть, как «Прекрасная Елена» (Зиночка) живет со своим Парисом (Яшей). Поэтому я и остановился у них, главным образом.

От них я узнал все интересующие меня театральные новости. Маруся П. переехала жить к отцу, который очень благоволил к ухаживавшему за ней моему бывшему товарищу, очень богатому офицеру Т-ву³¹, и влюбившемуся в П. Узнав, что в этот вечер идет «Трильби»³², и что П. занята, я решил увидеться с П. на театральном подъезде после спектакля.

Перемен было немного у женатого корнета. Та же квартира, та же обстановка, те же лакеи, та же бесшабашная юнкерская компания с люстигом Э-м во главе. Изменилась только форма самого Яши, и генеральский сюртук, который он носил в юнкерские времена, он переменил на корнетский мундир, да на месте, занимаемом прежде какой-нибудь дамой полусвета, сидела теперь экс-Прекрасная Елена, - его законная супруга.

После обеда я поехал в театр. Балет с его традиционной обстановкой и завсегдатаями был все тот же. Только явилось несколько новичков, в том числе Т., который мне поклонился с язвительной, вызывающей усмешкой.

Со страшным нетерпением ждал я выхода Маруси П. В «Трильби» она танцевала с Кшесинским в последнем действии характерный танец, так что мне пришлось ждать довольно долго. Когда же, наконец, она появилась с очаровательной улыбкой, в прелестном костюме цыганки, сердце мое забилось.

Балет кончился, и балетоманы двинулись, по давно заведенному обычаю, к театральному подъезду. Закутавшись в военную шинель, которую я носил по привычке и по выходе в отставку, я с трепещущим сердцем пошел также на театральный подъезд ожидать встречи с любимой женщиной после столь долгой разлуки.

Но не успел я выйти из театра, как вдруг ко мне подходит местный участковый пристав. Я сначала не обратил никакого внимания, но, видя, что он мне подмигивает и, видимо, что-то хочет сказать, подошел к нему ближе.

- Николай Герасимович, к величайшему моему сожалению, я должен вас арестовать. Пойдемте, без скандала, в участок!

- Меня арестовать? За что?

- Вы сосланы административным порядком в Олонецкую губернию.

Можно себе представить ужас человека, которому нежданно-негаданно говорят об аресте в тот момент, когда он всем своим существом рвется к встрече с любимой женщиной!

Пережитого в эти минуты я не могу описать. Я не сознавал окружающего и очнулся только в Петрозаводске.

Помню, что в чаду охватившего меня первоначального ужаса я уведомил родственников, а так как родственники у меня были влиятельные, то они отнеслись отзывчиво к моему положению и приняли все меры к тому, чтобы отменить распоряжение, состоявшееся по инициативе генерала Трепова.

Когда я приехал в Петрозаводск, то местная администрация была уже уведомлена по телеграфу об отмене моей административной ссылки, и я, не теряя ни минуты, полетел обратно в Петербург. Но возвращение было для меня новым ударом: Маруси уже не было!

Записки корнета Савина: Предисловие публикатора | Содержание | 01 02 03 04 05 06 07 08 09 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 | Валя. Быль. | Послесловие публикатора | Примечания | Фотоматериалы