Сергей Сафонов

«У нас поспел крыжовник»

А.П.Чехов. Рассказы. Художник Ирина Затуловская

Шесть лет назад предусмотрительные японцы вспомнили о тогда грядущем, а нынче — самом что ни на есть актуальном юбилее русского писателя Антона Павловича Чехова. Вследствие чего к сегодняшним торжествам по случаю 150-летия автора «Дамы с собачкой», «Палаты №6» и «Вишневого сада» небольшое токийское издательство «Мичитани» успело выпустить обширную подборку чеховских книг, оформленных современными российскими авторами. Пять из них проиллюстрированы московским художником Ириной Затуловской.

Первой увидела свет «Скрипка Ротшильда» — десятистраничный рассказ о последних днях гробовщика Якова Иванова по кличке Бронза, доживавшего свой век в маленьком провинциальном городке; этот рассказ появился на страницах «Русских ведомостей» в феврале 1894 года. В исполнении Затуловской и чрезвычайно корректно подошедших к воспроизведению ее рисунков издателей небольшое повествование превратилось в книгу с твердым переплетом и суперобложкой. На протяжении всего издания принцип оформления почти неизменен: как правило, слева на развороте — набранный иероглифами чеховский текст, справа — выполненный кистью монохромный рисунок. Возможно, японскому читателю было бы привычнее листать эту книгу в противоположном направлении: от «дальней» страницы обложки к себе, но в данном случае автор художественного решения, создававшая книгу-объект, настояла на верстке, более доступной для европейского любителя русской прозы XIX столетия. Кроме того, в ткань изображений включены русскоязычные начертания названия литературного произведения, а также фамилия нынешнего юбиляра — что также подчеркивает международный статус издательского проекта. Нарисованная в 2004-м, а изданная в 2005 году «Скрипка Ротшильда» при всей камерности ее формата привлекла в Японии большое внимание — ей, например, была посвящена часовая передача на токийском телевидении — и положила начало чрезвычайно плодотворному сотрудничеству художника и издательства, заложив эстетические принципы их совместной работы.

Главный из этих принципов — отказ от формального, так называемого прямого иллюстрирования текста и создание книги как единой субстанции, где особым образом сплавляются текст и выполненная чернилами или разведенной тушью черно-белая графика. Впрочем, «черно-белая» — не вполне точно: в «Скрипке Ротшильда» Ирина Затуловская использовала того сорта грубую охристо-коричневатую бумагу, которую если где-то все еще и производят, так только на родине Чехова. Японцы скрупулезно воспроизвели ее цвет и фактуру — включая мелкие щепки, попавшие в поверхность листа. Композиция многих полосных рисунков (не хочется именовать их иллюстрациями), будь то изображение покоящегося на двух табуретах гроба или окончательно разлетевшихся по ветру отцветших одуванчиков, нередко включает и по факту осваивает все поле вроде бы ничем не заполненного бумажного листа. И тогда архаичный продукт целюлозо-бумажной промышленности становится полноправным выразительным средством под руками художника. Нередко бывает так, что чуткие к слову редакторы воспринимают книжную графику лишь необязательным дополнением к тексту; к счастью, в этот раз все сложилось принципиально иначе. Начиная работу над очередной книгой, Затуловская каждый раз тщательно продумывала и выстраивала темп чередования изображений относительно хода литературного сюжета, и издатели позволили реализовать ее замыслы без искажений.

Тут небольшое отступление об авторе, прельстившем японских книгоиздателей.

Затуловская родилась в Москве, ее мама — живописец Раиса Михайлова-Затуловская, дедушка — художник Сергей Михайлов, один из основателей Московской средней художественной школы; долгое время эта школа располагалась напротив Третьяковки в Лаврушинском переулке. Сама Ирина в 1976-м окончила столичный Полиграфический институт, в те годы еще реально продолжавший традиции ВХУТЕМАСа, главной кузницы советских художественных кадров 1920-х годов. Тогда же, в середине 1970-х, ее станковые работы начали появляться сначала на молодежных, а очень скоро и на «взрослых» художественных выставках — не только в Москве, но и, допустим, в Лондоне, Хельсинки или Стокгольме. Сегодня произведения Ирины Затуловской хранятся во многих российских музеях, начиная с московской Третьяковки и питерского Русского музея. Недавно Ирина стала лауреатом негосударственной арт-премии «Мастер»; церемония награждения проходила в выставочном зале редакции журнала «Наше наследие».

Но снова о Чехове и графическом переосмыслении его литературных сюжетов. Тем же 2005-м датировано появление на прилавках токийских книжных магазинов чеховского «Студента». По воспоминаниям Ивана Бунина, Чехов именовал это небольшое повествование своим самым любимым рассказом. Тут, в отличие от «Скрипки Ротшильда» и других книг серии, Ирина Затуловская выбрала альбомный горизонтальный формат; геометрические параметры издания остались прежними, а вот ощущение от него качественно изменилось. «Прошлое, — думает чеховский герой Иван, студент духовной академии, — связано с настоящим непрерывною цепью событий, вытекающих одно из другого». Визуальная метафора зримо уходящего времени, бескомпромиссно предложенная художником для этой книги, оказалась не вполне осуществима даже в Японии. По замыслу Затуловской, само чеховское повествование разместилось на страницах в центре издания; примерно такое же количество первых и завершающих книгу разворотов целиком отданы под рисунки, первоначально выполненные на матовой кальке и наслаивавшиеся друг на друга, частично размывая предыдущие изображения — нечто подобное происходит в человеческой памяти, перебирающей впечатления разных десятилетий. Однако при изготовлении тиража от этого приема пришлось отказаться; теперь двухцветные рисунки можно разглядывать в книге независимо друг от друга, а о первоначальном замысле напоминает полупрозрачная суперобложка — напечатанная на так называемой карандашной кальке с двух сторон и оттого имеющая разную насыщенность тона в разных ее элементах.

Потом была трилогия: «Человек в футляре» — разумеется, с настоящим картонным футляром, «Крыжовник» и, наконец, нарисованный в 2008-м и изданный в 2009 году пронзительный чеховский рассказ «О любви». По структуре повествования «Крыжовник» — что называется, рассказ в рассказе. Поначалу его персонажи, ветеринарный врач Чимша-Гималайский и учитель гимназии Буркин жарким солнечным днем направляются по своим повседневным делам, но внезапный дождь заставляет укрыться в доме их соседа Алехина. Там-то ветеринар и повествует об истории жизни своего брата Николая, положившего жизнь на то, чтобы «купить себе маленькую усадебку где-нибудь на берегу реки или озера» и о том, как светлая юношеская мечта со временем превратилась в мучительную и безрадостную навязчивую идею. Как и в предыдущих книжках этого цикла, Затуловская не следует буквально за чеховским текстом, однако пристально следит за его структурой: не случайно «рассказ в рассказе» заставляет ее сменить порядок полос — на некоторое время иллюстрации перекочевывают с правых на левые полосы разворотов. Под рукой художника головы чеховских персонажей постепенно превращаются в гигантские ягоды крыжовника, который так мечтал выращивать брат Николай, их изображения становятся фантасмагоричными, но, на удивление, остаются психологически достоверными. Притом, что художник сознательно избегает возможности рисовать очевидные повороты сюжета. Стоило Чехову написать: «От его трубочки, лежавшей на столе, сильно пахло табачным перегаром, и Буркин долго не спал и все никак не мог понять, откуда этот тяжелый запах», — и вот уже у Затуловской имеется прекрасный повод для создания лаконичного полосного натюрморта.

Последняя книжка — «О любви». Стилистика ее внешнего оформления — «вышитое» стежками название, матерчатый переплет, золотистый в мелкую полоску форзац — мотивы женского рукоделия и интерьеров в доме провинциального российского города конца позапрошлого столетия. Все это опосредованно отсылает и к образу, если так можно выразиться, героини повествования — правда, какой уж героизм в монотонном существовании Анны Алексеевны Луганович, в которую беззаветно и, главное, безнадежно влюблен Алехин… Надо заметить, что работа над издательским «японским проектом» оказала влияние и на станковое творчество Ирины Затуловской: он стал одним из персонажей ее выставочного проекта «И.З. Классики», посвященного русским писателям разных веков и показанного в 2006 году в стенах столичного Музея архитектуры имени А.В.Щусева.