Любовь  Городнова,  фото  автора

Разрушился сей дом, засохли бор и сад.

Дежравинская песнь голицынской Зубриловке.

Губернский Тамбов за свою 370-летнюю историю пережил великое множество воевод, правителей наместничества, генерал-губернаторов. И каждый из правителей губернии, несомненно, внес определенный вклад в историю города и края. Но только один из них за три года своего губернаторства смог встряхнуть «сонный» Тамбов, позаботиться о благоустройстве города, о духовном, культурном образовании и развитии его жителей, оставив тем самым значительный след в памяти благодарных потомков.

На должность правителя Тамбовского наместничества Гаврила Романович Державин был переведен указом Правительствующему сенату от 15 декабря 1785 года. Императрица Екатерина II считала, что поэтический талант не является помехой для административной деятельности. Державин же полагал важнейшим делом своей жизни государственную службу, с ней связывал все помыслы и поэтическую деятельность, которые ему удавалось удачно сочетать, что и определяет незаурядность его натуры. В управление губернией поэт вступил 5 марта 1786 года.

От Москвы до Тамбова новый губернатор ехал восемь дней. Дорога была плохая, и Державин проезжал не более 50 верст в сутки. Первые впечатления от приезда в Тамбов были приятны: «...Я здесь подлинно душевно и телесно воскрес...»¹

Новый наместник обнаружил беспорядок ведения дел в присутственных местах, медлительность, пристрастие, взяточничество. Одни дела были заброшены, запутаны, другие исчезли без следа. Канцеляристы увлекались, по выражению Державина, «той игрой, которая называлась пьянством»². Отчетность практически отсутствовала. Открылись злоупотребления по пользованию казенными суммами, отдачей их в частные руки под большие проценты. В губернии собралась большая недоимка за несколько лет. В Тамбове не было ни одного свода законов Российской империи. Губернский город был в жалком состоянии: присутственные места без ремонта разваливались, дома строились без плана — культура строительства отсутствовала. Державин с рвением занялся благоустройством края и заботами образования общества. Он выписывает из Москвы канцелярских служащих для губернского правления, архитектора, музыкантов, балетмейстера. Просветительская роль Державина на посту губернатора не оставляет сомнений. В поэте проявился административный талант, годы его правления оказались очень плодотворны: организация делопроизводства в присутственных местах, открытие народного училища, театра, учреждение приказа общественного призрения, губернской газеты и типографии, составление топографического описания губернии, благоустройство города. Поэт и литератор, умный и просвещенный человек, строгий и честный чиновник, он не смог противостоять толпе недоброжелателей. В губернии сложилось отрицательное отношение к Державину: «Виршами и стихами в гору полез и в люди вылез». Помимо официальных жалоб императрице и в Правительствующий сенат, при помощи которых генерал-губернатор и правитель наместничества пытались решить свои споры, использовались и личные связи. Державин отправил в Очаковский лагерь письма на имя князя Сергея Федоровича Голицына и Григория Александровича Потемкина с просьбой о покровительстве. Вскрыв все административные злоупотребления и безобразия провинциального захолустья, Державин сам запутался в жалобах и доносах, которые посылались из Тамбова в Петербург. Указом Правительствующему сенату от 18 декабря 1788 года Высочайше повелено немедленно отрешить Державина от должности правителя Тамбовского наместничества с тем, чтобы он для надлежащего ответа прибыл в Москву, в шестой департамент сената. Более полугода шло разбирательство дела, наконец было принято решение, в котором так и не указано, виновен ли Державин или невиновен.

Значение деятельности Державина для Тамбова велико, поэтому признать его вину не представлялось возможным, но и оставить его на должности наместника было нельзя. На этом тамбовский период в жизни Гаврилы Романовича Державина закончился. Прожив в Петербурге три года без места, но с получением жалованья, по приказу императрицы Державин был назначен в декабре 1791 года статс-секретарем Екатерины II для принятия прошений. Счастливым исходом своего дела Державин обязан благосклонности Потемкина, который ходатайствовал перед императрицей о награждении поэта за губернаторство в Тамбове. (Державин был награжден крестом ордена Святого Владимира 3-й степени спустя пять лет, 2 сентября 1793 года.)

За время тамбовского «сидения» Державина в жертву государственной службе им была принесена муза. В этот период написано меньше всего: сказались служебные хлопоты, душевные волнения, всеобщее неприятие обществом, отсутствие поэтического настроя. Среди подобных обстоятельств бальзамом на израненную душу Державина, источником поэтического вдохновения были находящаяся в ста пятидесяти верстах от Тамбова Зубриловка и ее обитатели — Варвара Васильевна и Сергей Федорович Голицыны. Зубриловка была для Голицыных любимым местом пребывания. Они не щадили средств на устройство усадьбы и украшение дома: собрали здесь большую библиотеку и редкие произведения искусства. Имение князей Голицыных было одним из богатейших дворянских гнезд в России.

Князь Сергей Федорович Голицын (1748–1810) — сын действительного статского советника князя Федора Сергеевича от брака с графиней Анной Григорьевной Чернышевой родился 20 августа 1748 года. Учился в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе в Санкт-Петербурге, особенно любил математику, хорошо знал немецкий и французский языки. Отличался прекрасными личными качествами: был храбр, добродушен, гостеприимен. Сделал блестящую военную карьеру: службу начал с декабря 1756 года в чине капрала, а уже в мае 1779 года получил чин генерал-майора. По службе был взыскателен, но с подчиненными обходился милостиво. Турецкая война проявила его блестящие воинские способности. За участие в осаде и штурме Очакова был награжден Екатериной II золотым оружием с бриллиантовой россыпью, о чем уведомлен письмом cветлейшего князя Потемкина:

«Ее Императорское Величество, в знак высочайшего своего благоволения к трудам и подвигам вашим, во время осады и на штурме Очаковском оказанным, всемилостивейше пожаловать вам соизволила шпагу золотую с бриллиантами, которую сим имею честь препроводить к вашему сиятельству с желанием новых вам в предстоящую кампанию успехов и с уверением об отличном к вам почтении, с коим пребывает

вашего сиятельства, милостивый государь мой,

покорным слугою

князь Потемкин-Таврический.

Санкт-Петербург. 1 мая 1789 года»³.

Во время правления императора Павла I в апреле 1797 года С.Ф.Голицын получил чин генерала от инфантерии, командовал лейб-гвардии Преображенским полком. В сентябре 1798 года был уволен в отставку и поселился в Зубриловке, где «...любил читать книги по военной истории, играл в шахматы и всегда побеждал. В хозяйство не вмешивался и в начале зимы целыми днями гонялся за зайцами. Смолоду был отличный игрок, но победил свою страсть, а страсть к женщинам превратилась в постоянную любовь к одной...»⁴ Вместе с князем приехал в имение в качестве личного секретаря и наставника его детей Иван Андреевич Крылов.

Со вступлением на престол Александра I С.Ф.Голицын был назначен генерал-губернатором в Ригу и инспектором по инфантерии в Лифляндии. Кавалер практически всех российских орденов. Высшей наградой Российской империи — орденом Святого апостола Андрея Первозванного — был пожалован императором Александром I:

«Князь Сергей Федорович. Желая дать вам опыт особливого моего благодарения и наградить за службу вашу, препровождаю у сего знаки ордена Святого Апостола Андрея Первозванного, повелевая вам возложить оные на себя. За удовольствие почитаю дать вам сей знак моего благорасположения во время настоящего вашего начальства. Пребываю вам благосклонным Александр.

Митава. Мая 27 числа 1802 года»⁵.

4 сентября 1804 года по личному желанию вышел в отставку. С этого времени Голицыны окончательно поселились в Зубриловке и только на зиму выезжали в Москву. 27 марта 1809 года князь Сергей Федорович принят на службу командиром корпуса, назначенного в Галицию. 1 января 1810 года пожалован в члены Государственного Совета, но известие о назначении было получено на следующий день после смерти. Скончался скоропостижно в Тернополе 7 января 1810 года, 20 января его тело было погребено в Зубриловке.

Варвара Васильевна, урожденная Энгельгардт (1757–1815) — племянница светлейшего князя Г.А.Потемкина, получила прекрасное образование, с 1777 года фрейлина двора Екатерины II, с 1801 года кавалерственная дама ордена Святой Екатерины. 5 января 1779 года вышла замуж за С.Ф.Голицына. Мужа княгиня обожала, в браке родила десять сыновей: Григория (1779–1848), Федора (1781–1826), Сергея (1783–1833), Михаила (1784–1807), Захара (1785–1792), Николая (1787–1803), Павла (1788–1838), Александра (1789–1858), Василия (1792–1856), Владимира (1794–1862). Окруженная многочисленной семьей, отличная хозяйка, большую часть жизни провела в зубриловском имении. Княгиня Варвара Васильевна занималась литературой и переводила на русский язык французские романы, что и обеспечило ей место в «Словаре русских писательниц XVIII века». В 1790 году в Тамбовской типографии был напечатан переведенный ею роман «Заблуждения от любви». Когда в Тамбове Державин открыл народное училище, то «...В.В.Голицына пожертвовала в училище собрание кремнистых пород камней, из коих примечания достойны, как редкостию, так и величиною — топазовые, калцедоновые, сердоликовые...»⁶

Тамбовский губернатор Г.Р.Державин был хорошо знаком с Голицыными и не однажды с женой Екатериной Яковлевной посещал Зубриловку. Сюда его влекли красота природы, радушие хозяев и особое расположение к Варваре Васильевне. Личные переживания поэта за судьбу Сергея Федоровича во время Очаковского сидения и очарование зубриловского ландшафта не могли оставить Державина равнодушным, все это он не обошел своим вниманием в поэтическом творчестве. «Осень во время осады Очакова» — одна из значительных его од. Она была написана в утешение княгини и послана ей с курьером из Тамбова. В рукописном сборнике это произведение носит заглавие «Осень в селе Зубриловке, 1788 в ноябре». Более всего интересен литературно-краеведческий аспект этой темы, важно, что ода написана именно в Тамбове.

В небольшом по объему произведении Державин дает необычайно пластичные поэтические образы конкретного географического объекта — Зубриловки и конкретных исторических лиц — Григория Александровича Потемкина, Варвары Васильевны и Сергея Федоровича Голицыных. Автор проводит оригинальные поэтические аллегории: Голицын — русский Ахиллес, Потемкин — российский Марс; емкие вечные образы, содержательность и смысл которых усилен высоким авторским слогом.

Огонь, в волнах неугасимый,

Очаковские стены жрет,

Пред ними росс непобедимый

И в мраз зелены лавры жнет:

Седые бури презирает,

На льды, на рвы, на гром летит,

В водах и пламе помышляет:

Или умрет, иль победит —

эти строки помогают наглядно представить Потемкина, с армией осаждающего стены крепости, Голицына — участника осады и штурма Очакова. Подобные художественные детали позволяют Державину передать облик времени — эпохи присоединения к России новых земель, эпохи войн за выход к черноморскому побережью.

Мужайся, твердый росс и верный,

Еще победой возблистать!

Ты не наемник — сын усердный;

Твоя Екатерина мать,

Потемкин — вождь, Бог — покровитель,

Твоя геройска грудь — твой щит,

Честь — мзда твоя, вселенна — зритель,

Потомство плесками гремит.

Образ мятущейся в неизвестности Варвары Васильевны, златовласой Плениры, названной Державиным красивым поэтическим именем, которое он придумал для своей супруги Екатерины Яковлевны, обобщает явления жизни через ее личные, индивидуальные переживания, выражает мысли и чувства, характерные для многих русских женщин, чьи отцы, мужья, сыновья находились в Очаковском лагере:

Мятется, борется, вещает:

«Коль долг велит, ты лавры рви!»

Поэт глубоко проникает в мир переживаний своей героини, чувствует ее состояние — между страхом и надеждой, солидарен с ее патриотизмом, так же, как и она, надеется на победу русского оружия и благополучное возвращение Сергея Федоровича.

Румяна Осень! — радость мира!

Умножь, умножь еще свой плод!

Приди, желанна весть! — и лира

Любовь и славу воспоет.

Образ Зубриловки в оде является собирательным — это картины осенней природы, сцены сельской жизни, образ крестьянина, изображая которые поэт применяет богатую цветовую палитру. Державин ярко рисует, в несколько идиллической форме, местный колорит — своеобразие ландшафта, природных явлений, бытового уклада:

Уже румяна Осень носит

Снопы златые на гумно,

И роскошь винограду просит

Рукою жадной на вино.

Уже стада толпятся птичьи,

Ковыль сребрится по степям;

Шумящи красно-желты листьи

Расстлались всюду по тропам.

Державин, вероятно, зная охотничью страсть князя Сергея Федоровича, отразил в оде и момент осенней охоты:

В опушке заяц быстроногий,

Как колпик поседев, лежит;

Ловецки раздаются роги,

И выжлиц лай и гул гремит.

Когда воспринимаешь Зубриловку в контексте поэтического произведения, то оказывается, что Державин не только прекрасный выразитель человеческих переживаний, чувств и высоких эмоций, но и великолепный пейзажист. Николай Михайлович Карамзин писал: «...Державин в русских стихах представил новые сильные черты поэтической живописи...»⁷ Эти слова были сказаны в адрес державинских подражаний Горацию, но их в полной мере можно отнести и к «Осени в Зубриловке».

В письме, написанном осенью 1788 года, князь Голицын выражает благодарность Державину «за все его благосклонности». После взятия Очакова 6 декабря 1788 года Сергей Федорович смог оставить армию, и Державин писал ему из Тамбова в Зубриловку: «Я не могу вашему сиятельству описать того удовольствия столь живо, сколь мы его чувствуем, узнав от человека вашего о вашем благополучном возвращении. От всего моего сердца поздравляю вас со столь славною победою и с радостью, что приездом вашим оживотворили вы супругу вашу»⁸.

При этом поэт обещал, что непременно приедет с Екатериной Яковлевной самолично поздравить князя с триумфом.

Когда же появился указ Правительствующему сенату, которым Высочайше повелено отрешить Державина от должности правителя Тамбовского наместничества, Гаврила Романович с женой отправляются в Зубриловку. Пробыв там некоторое время, оставляет Екатерину Яковлевну на попечение княгини Голицыной и уезжает в Москву. В этот тяжелый период обитатели Зубриловки пытались поддержать дух поэта. Варвара Васильевна написала несколько писем своему дяде Григорию Александровичу Потемкину в защиту друга. По приезде в Москву поэт напишет к самому князю Таврическому, указывает, что главное его желание — лично явиться для своего оправдания в Петербург. Князь Голицын в то время также находился в Москве, но, в силу обстоятельств, не мог оказать действенной помощи Державину. Оставшаяся в Зубриловке супруга писала Гавриле Романовичу: «…Пожалуй, попроси князя Сергея Федоровича, чтоб он с тобою к сенатору Маслову съездил и попросил бы его хорошенько: на этого человека можно, как говорит княгиня, положиться...»⁹

В следующем письме Екатерина Яковлевна указывает Державину на то, что он мало советуется с князем Голицыным, который «знает все связи», и сообщает о себе: «...Я не живу праздно у княгини и прилежание мое за шитьем беспредельно. Я почти вышила камзол Сергею Федоровичу, который, кажется, очень хорош вышился. Ежели твои дела пойдут лучше и ты поедешь в Петербург, вели мне за тобою ехать. Княгинин курьер еще не бывал от Светлейшего, она ждет его с нетерпением...»¹⁰

Когда Сергей Федорович скончался, сыновья его, нежно и беспредельно любившие свою мать, в прошении на имя Государя изъявили желание передать имение в ее полное распоряжение, предоставив Варваре Васильевне право продажи, залога, раздела и выделения дохода с имения тогда, когда она посчитает нужным. Но княгиня в память о муже построила каменную богадельню в стиле позднего классицизма и передала все хозяйство сыну Федору. «...Подле церкви и близь праха супруга, старая княгиня построила себе небольшие деревянные хоромы, как внутри, так и снаружи отличающиеся совершенною простотою, и в них поселилась, большие палаты предоставив наследнику...»¹¹ На том месте, где Варвара Васильевна прожила последние годы, ее дети воздвигли мемориальную часовню в форме усеченной пирамиды, сохранившуюся до наших дней.

Федор Сергеевич Голицын (1781–1826) служил егермейстером императорского двора. Был верным изображением новейшего аристократизма, заимствованного у Западной Европы. Отличался легким характером, веселым нравом и умением устраивать праздники. Князь Федор был женат на единственной дочери фельдмаршала Александра Александровича Прозоровского. Этот союз был желанным не только для детей, но и для родителей. Князь Прозоровский в письме от 26 января 1809 года писал Сергею Федоровичу:

«...Я вас, милостивый государь мой, уверить могу, что и я ощущаю в сердце моем равное обрадование, что случай представился дочери моей сочетаться браком с сыном вашим, князем Федором Сергеевичем и войти в ваше семейство... Князь Федор Сергеевич, кроме всех околичностей, по ее характеру будет ею счастлив; она и хозяйка. Не менее того уверен я, что сын ваш не будет ей делать несчастья по благородному и воспитанным в нем утвержденному чувствованию. Нам с вами осталось только желать благополучного окончания совершения брака любезных детей наших; а князя Федора Сергеевича буду я разуметь и любить как сына...»¹²

Анна Александровна Прозоровская получила богатое приданое в четырнадцать тысяч душ. В этом браке родились шесть сыновей и три дочери.

Современниками признавался необыкновенный и изящный вкус князя Федора. При нем пополнились усадебные художественные коллекции эмали, фарфора, серебра, редкой посуды. Были внесены изменения в планировку парка и дворца. Он учредил под патронажем своей супруги Анны Александровны пансион для дворянских детей. Для него было построено два двухэтажных здания, в одном из них помещались 36 мальчиков, в другом — 46 девочек, руководила пансионом француженка мадам Монсард. При этом нужно отметить, что до середины 40-х годов XIX столетия ни в Саратовской, ни в Тамбовской губерниях подобных учебных заведений не существовало. После смерти князя Федора имение перешло в руки Анны Александровны, учредившей в Зубриловке майорат, передав его старшему сыну Александру с нисходящим потомством, которому с 10 ноября 1852 года было высочайше разрешено носить двойную фамилию — Голицын-Прозоровский. По законам майората имение являлось «заповедным», не раздроблявшимся между всеми равноправными наследниками, и переходило в целости своей только к одному из них, старшему в роде. Подобного рода высочайшие разрешения давались в виде исключения по просьбе матери или отца. Но многочисленные братья Александра Федоровича, сохраняя права на доходы с имения, уже с середины XIX века начали распродавать зубриловские коллекции.

В конце XIX столетия, благодаря заботам Марии Александровны, супруги Александра Федоровича, Зубриловка пережила последний этап своего расцвета. Яков Карлович Грот, посетивший усадьбу летом 1862 года, вспоминал: «...Старый дом поддерживается, или, точнее, возобновляется в прежнем виде; стены его внутри увешаны портретами знаменитых предков хозяина. Супруга А.Ф.Голицына, княгиня Мария Александровна, связана с домом Державина и узами родства (внучатая племянница поэта. — Л.Г.) и семейными преданиями: она по отцу — внучка друга и родственника его Николая Александровича Львова...»¹³

Зубрилово (Саратовская губерния, Балашовский уезд, с 1939 года Пензенская область, Тамалинский район) — большое живописное село в верхнем течении Хопра, располагается в «медвежьем углу», на границе трех областей: Саратовской, Тамбовской и Пензенской, или, как писал Филипп Филиппович Вигель: «...в отдаленном краю, где сходятся две губернии Саратовская и Тамбовская, и по соседству с Пензенской...»¹⁴ Окружающий ландшафт — типичная степь с вкраплениями лесных участков. Своеобразно название села — Зубрилово. По словам старожилов, местные жители в свое время славились изготовлением пил.

По толковому словарю Владимира Ивановича Даля:

— Зубрило — род долота для рассечки металла.

— Зубрильщик — тот, кто зубрит, насекает.

— Зубрильня — мастерская, где изготавливают напильники и пилы.

Село, окруженное с северо-восточной стороны холмами, расположилось рядом с рекой. Хопер в окрестностях села не очень широкая, спокойная, чистая река, с затонами, водоворотами и «шумом» на месте бывшей мельничной плотины. Восточная возвышенность покрыта смешанным лесом, с преобладанием дуба и осины. Северная — частично покрыта лесом, пересечена глубоким оврагом с быстрой речушкой и многочисленными родниками. Более красивого и удачного места нет в округе. Вид окрестностей с холмов потрясающий: внизу, в зелени садов раскинулось село, которое с юго-западной стороны как бы обнимает Хопер, за рекой смешанный лес, а за лесом — степь, степь, степь. Именно здесь, в Зубриловке, на северной возвышенности находилась усадьба князей Голицыных.

Формирование зубриловского дворцово-паркового комплекса относится к последней четверти XVIII века. Обширные земли были приобретены князем Сергеем Федоровичем Голицыным накануне женитьбы. В статье «Разоренное гнездо» исследователь русской старины Василий Андреевич Верещагин описывает историю строительства усадьбы: «В 80-х годах XVIII столетия князь Сергей Федорович Голицын купил в Саратовской губернии громадное живописно расположенное на высоком берегу Хопра имение Зубриловку и три года подряд простоял в нем на бессменных квартирах с двадцатичетырехэскадронным Смоленским драгунским полком, которым он командовал. Когда полк переменил стоянку, Зубриловка славилась по всему околотку роскошным каменным барским домом, с двумя флигелями; великолепной церковью, построенной, по старинному обычаю русских помещиков, как раз против дома; чудным парком, цветниками, оранжереями — всем тем, что могла себе позволить ничем не стесненная прихоть богача и знатного русского барина, имевшего в своем распоряжении бесплатные рабочие руки. Пользоваться для своих надобностей солдатским трудом в те времена не считалось зазорным...»¹⁵

Имя архитектора зубриловской усадьбы, к сожалению, неизвестно. В литературе, по аналогии с атрибутированными постройками, указывается на причастность к проекту Ивана Егоровича Старова, который внес значительный вклад в развитие усадебной архитектуры, разработав тип классического загородного дома. Все творения знаменитого зодчего отличаются большой лаконичностью, фасады зданий не имеют членений — это большие плоскости, с окнами, лишенными наличников. Архитектор создает парадную композицию интерьеров, нанизанных на единую ось: вестибюль — парадный входной зал — завершался куполом, далее следовал огромный зал, расположенный поперек центральной оси здания. Эти основные принципы творчества И.Е.Старова хорошо прослеживаются в архитектурном решении зубриловского дворца. Но, при огромном спросе на свои проекты, Старов поручал тиражирование работ рядовым архитекторам, которые могли, по желанию владельцев, вносить изменения в первоначальный проект.

Строгую красоту архитектуры трехэтажного дома дворцового типа подчеркивали фасады зданий — ровные объемы, на гладко оштукатуренных плоскостях которых четко выделяются только заглубленные прямоугольники окон. В декоре фасадов используются элементы самого скромного ордера — тосканского. Важнейшим архитектурным украшением было наличие парадной, высотой в двадцать восемь ступеней, лестницы и круглой залы с перекрывающим ее куполом, полуротондой выступающей в центре главного фасада. Центральная часть противоположного фасада выделялась на фоне общей строгости архитектуры выступающей колоннадой, увенчанной треугольным фронтоном.

В полном соответствии внешнему великолепию было и внутреннее убранство дворца. Мелкомасштабная лепка карнизов, четкость и симметрия горизонтальных и вертикальных плоскостей, росписи, конусообразная форма осветительных приборов, изготовлявшихся из стекла и бронзы — все было подчинено принципам строгого классицизма. Умелая меблировка нейтрализовала громадные размеры зал и комнат. Парадная круглая зала отличалась отделкой стен под мрамор, изобилием лепного декора, затейливым фризом и расчленением гладких стен на плоскости, окаймленные бордюром из розеток. В двух ее нишах, украшенных лепными гирляндами, были помещены мраморные группы античных героев. Строгая компоновка бронзовой люстры смягчалась фигурой богини с чашей в руках. Главной гордостью Голицыных была портретная галерея их предков, находившаяся в хорошо освещенной зале, выходящей окнами на главную аллею парка: Чернышевы, Прозоровские, Волконские, Воронцовы, Нарышкины, Браницкие, но самое почетное место было отведено семье основателя усадьбы. Декор залы — белые стены, росписи потолков, мебель с большими выделенными плоскостями, четкими очертаниями форм и подчеркнутой монументальностью — только усиливал строгость портретов важных особ.

Усадебная (домовая) церковь была построена и освящена в честь православного праздника Преображения Господня, который отмечается 6 (19) августа. По давней традиции в этот день производится освящение яблок и других плодов, поэтому в народе праздник называется Яблочный Спас. Весной, в мае, белоснежный зубриловский храм и усадьба утопают в зелени цветущих яблоневых садов.

По монументальности, по исключительной гармонии пропорций и архитектурных форм зубриловская церковь Преображения может соперничать с некоторыми столичными храмами. В ней крестили, венчали, отпевали и хоронили многих представителей славного княжеского рода, золотыми буквами вписавших свое имя в историю России. Внутри церкви находилась медная плита с надписью: «Церковь сия Спаса Преображения построена князем Сергием Феодоровичем и супругою его Варварой Васильевной, рожденной Энгельгардт, 1786 год»¹⁶.

Единство усадебной церкви традиционно слагается из трех составляющих: алтаря, средней части и притвора. Внешний вид алтаря и средней части храма имеет очертания стройной и высокой ротонды, стоящей на высоком подиуме и увенчанной куполом с бельведером. Внутри гладкие стены храма отделаны под золотистый мрамор, который в купольной части переходит в розовый. Архитектурное решение алтарной части поддержано равномерным рядом из двенадцати круглых тосканских колонн.

Притвор имеет два боковых нефа, в которых расположены придельные храмы, освященные во имя святых покровителей основателей Зубриловки — Сергия Радонежского и великомученицы Варвары. Стены притвора расписаны крупными фигурными композициями в сочетании с элементами декоративной росписи в технике «гризайль». В левом придельном храме хорошо сохранились фрагменты настенной росписи — усадебной интерпретации классического иконографического типа — казни великомученицы Варвары. Наши предки почитали ее как хранительницу от внезапной смерти, ей назначается и молитва по этому случаю.

Женский образ со стенной росписи имеет внешнее и портретное сходство с Варварой Васильевной Голицыной. В настоящее время в храме хранится икона Архистратига Михаила в доспехах античного воина, лик которого был писан, по преданию местных жителей, с портрета Сергея Федоровича. Занимающая всю плоскость большемерной доски фигура Архистратига Михаила, изображенная в воинских доспехах — шлеме и латах, — производит впечатление мощи, устойчивости, силы.

Главный вход в церковь оформлен шестиколонным порталом с треугольным фронтоном, уравновешенным с противоположной стороны мощной апсидой, на внешней стороне которой сохранился, писанный на металлической поверхности, образ Спасителя. Почти столетие изображение не подвергалось реставрации, более того, в 1970-е годы его пытались закрасить. По словам очевидцев, на это затратили ведро краски. Но через некоторое время образ, по неизвестным причинам, очистился. Несмотря на влажность, резкие перепады температур, воздействие ветров, свежесть красок и четкость изображения до сих пор вызывают удивление. Под главным престолом храма располагался придел, освященный во имя Воскрешения Лазаря. Здесь же находился родовой некрополь.

Первым в семейном пантеоне Голицыных погребен флигель-адъютант Екатерины II Сергей Федорович, мраморное надгробие которого сохранилось. Рядом должна была упокоиться и супруга генерала Варвара Васильевна, но надгробия в склепе не обнаружено. Существует версия, что Варвара Васильевна, скончавшаяся в Белой Церкви, имении своей сестры, была погребена неподалеку от церкви, в часовне в виде усеченной пирамиды. Последний приют в фамильном некрополе нашли старший сын Варвары Васильевны и Сергея Федоровича генерал-адъютант Григорий Сергеевич, его супруга Екатерина Ивановна (урожденная Соллогуб), которую Г.Р.Державин воспел в образе «прекрасной жидовочки», второй сын — Федор Сергеевич и его супруга Анна Александровна (урожденная Прозоровская), третий сын — Сергей Сергеевич с супругой Натальей Степановной (урожденной Апраксиной), еще один сын камер-юнкер Павел Сергеевич. Рядом с церковью тоже имеются захоронения князей, но уже Голицыных-Прозоровских: старшего сына Федора Сергеевича Голицына — генерал-лейтенанта Александра Федоровича, его дочери княжны Ольги Александровны и супруги Марии Александровны (урожденной Львовой).

На противоположном конце парка с западной стороны от церкви, согласно канонам православия, расположена оригинальной архитектуры колокольня. Цокольный этаж постройки, высотой более метра, в плане представляет собой треугольник с отсеченными углами, нижний ярус колокольни повторяет конфигурацию основания. В центре широких граней устроены углубления, оформленные двухколонными портиками с треугольным фронтоном. В одном из порталов имеется дверь — вход на узкую площадку с винтовой лестницей, ведущей на звонницу. Опираясь на треугольное основание, круглая колокольня состоит из трех глухих пролетов. Боковые порталы, сегментные проемы ярусов и маленькие круглые ниши в купольной части сочетаются с архитектурными украшениями храма, подчеркивая единство стиля усадебного ансамбля. В узких боковых гранях основания колокольни устроены полукруглые декоративные ниши, в которых сохранились необычные архитектурные украшения — отрезки колонн. Не исключено, что колокольня, помимо основного своего назначения, использовалась еще в качестве специальной площадки для обзора окрестностей.

Огромная парковая зона, площадью в 75 десятин, создавалась на месте бывшего леса. Парк был пейзажным, элементы регулярной планировки здесь были сведены к минимуму и приближены к естественному ландшафту. Пейзажный стиль возник под воздействием идей Просвещения и, в первую очередь, литературы сентиментализма, воспевавшей прелесть сельских уголков и радость общения с природой. Подобные мотивы позднее проникли и в русскую поэзию. Г.Р.Державин восхищался сельской идиллией, деревенским уединением, куда удалился от светской суеты, обретя тихую жизнь и душевный покой, располагающий к раздумьям. Новые парки отвечали таким настроениям. Его создатели, подражая природе, постарались угадать, где и что может быть, тем самым усиливая эффекты, приготовленные природой, и не искажая ее красоты. Свободной живописной системе пейзажного парка соответствовал холмистый рельеф местности. Окультуренный природный комплекс дополнялся рукотворными, живописно посаженными аллеями — дубовыми, липовыми, кленовыми. Идеально прямая главная дубовая аллея длиною более версты, на оси которой стоит дом, начиналась от обширного прямоугольного партера перед домом и в конце обогащалась видовой перспективой на прилегающий сельский ландшафт. Эта аллея долгое время служила подъездной дорогой к усадьбе. Таким образом, стоя у окна, выходящего в парк, можно было за версту видеть подъезжающий к дому экипаж. Липовая аллея шла вдоль церкви, параллельно дворцу.

В парке был устроен водоем (бассейн-купальня) — сложное гидротехническое сооружение, которое подпитывалось родниками: вода через одно приспособление-отверстие заполняла пруд, из другого — вытекала. В результате этого водоем был постоянно наполнен свежей водой, успевающей прогреваться под лучами летнего солнца. Дополняли картину фонтаны, беседки и маленькие, почти игрушечные, домики — чайный, китайский, детский. Деревья и кустарники подстригались особым способом, образуя высокие зеленые стены, создавая для гуляющего в парке иллюзию полного одиночества. Оригинальность парковой зоны подчеркивал обелиск, воздвигнутый в честь основателя Зубриловки — князя Сергея Федоровича Голицына.

В соответствии с веяниями времени, когда особенно были модны стилизованные сооружения в виде крепостных башен, на окраине усадебного парка, на берегу оврага, в начале XIX века была построена в псевдоготическом стиле круглая башня-руина. Первый ярус сооружен из красного кирпича, второй — из дикого камня, окна — стрельчатые, верх башни — зубчатый. По внешнему виду она напоминает бастион крепости. Живописный характер этой постройки немыслим вне природы и делает ее неотъемлемой принадлежностью усадебного комплекса. В настоящее время сохранились только стены башни.

Неизвестность имени архитектора отнюдь не умаляет достоинств и красоты дворцово-паркового ансамбля. Кто бы он ни был, зубриловскую усадьбу, несомненно, создавал человек высокоталантливый. Суметь тонко почувствовать природу, увидеть прелесть оврагов, холмов, речушек, угадать образ, который не достроила сама природа, слить воедино первозданный ландшафт и цивилизацию действительно смог бы только человек незаурядных способностей. Главными принципами (которым следовал устроитель зубриловского гнезда) были возвышенная красота и спокойное величие — основные правила господствующего в искусстве второй половины XVIII века классицизма. Эти принципы, взаимно дополняя друг друга, помогли добиться того, что красота, созданная человеком, гармонично слилась с красотою окружающего ландшафта, и в Богом забытой деревеньке появился один из роскошнейших усадебных ансамблей конца XVIII века. Когда впервые приезжаешь в Зубриловку, поражаешься тому, что в степной глуши можно встретить такое великолепие — гармония усадьбы и природы производит внушительное впечатление. Оценив по достоинству Зубриловку, Ф.Ф.Вигель назвал ее Эдемом, где более ста лет прожили четыре поколения Голицыных.

В оде «Осень в Зубриловке» у Державина есть строки:

Запасшися крестьянин хлебом,

Ест добры щи и пиво пьет;

Обогащенный щедрым небом,

Блаженство дней своих поет.

Владельцы зубриловской усадьбы действительно занимались благотворительностью в самом широком смысле слова. В этом отношении Зубриловка далеко опередила соседей. В ней были больница и два пансиона для дворян — мужской и женский, бесплатная больница на 20 кроватей, родильный дом на 5 кроватей, богадельня на 12 человек, ясли — для детей крестьян. Жгучие вопросы земли и безработицы не имели в Зубриловке острого характера. Крестьяне были вполне обеспечены душевым наделом, землю сдавали в аренду, занимаясь отхожими промыслами или работая в усадьбе.

«...Разрушится сей дом, засохнет бор и сад…» — эти слова Г.Р.Державин написал о Званке, своем имении в Новгородской губернии. Но в них отражена трагическая судьба многих дворянских усадеб России и, в частности, судьба усадьбы князей Голицыных. Она не дожила в своей первозданной красоте до революции 1917 года. Осенью 1905 года Саратовская губерния оказалась в центре крестьянских волнений. Зубриловка стала одной из первых жертв обозленного невежества.

В.А.Верещагин в объемной статье, посвященной Зубриловке, рассказывает историю о том, как уничтожали родовое гнездо князей Голицыных-Прозоровских: «...Погром усадьбы был назначен на 19 октября 1905 года. Во главе толпы шел крестьянин соседнего села Изнаира, белый как лунь старик с четырьмя сыновьями, владевший 100 десятинами земли. За ним следовали 12 телег для нагрузки ограбленного добра. Старик шел уверенной поступью, держа икону в руках, в твердом убеждении, что исполняет волю царя, повелевшего в три дня уничтожить и ограбить все соседние поместья. При переходе реки Хопер к толпе присоединилась вся зубриловская молодежь и тоже пошла на усадьбу. Погром начался с винного подвала, из которого выкатывались бочки одна за другой и тут же распивались. Когда вино было выпито, озверевшая стихийная толпа ворвалась в один из флигелей. Мебель подожгли, облив керосином и устроив сквозняк. Покончив с флигелем, толпа ринулась на главный дом и точно таким же образом подожгла и его, а пока огонь разгорался, начала грабить, частью молотками и ломами разбивать в мелкие куски всю мебель, бронзу, фарфор и разрывать в клочки все картины и портреты, уничтожая все без разбора, что попадалось ей в глаза, в каком-то бессмысленном, беспощадном исступлении... Вскоре покончили и с домом — рухнули его крыша, полы и потолки и своею тяжестью пробили своды нижнего этажа. Начался погром другого флигеля, оранжерей, сараев и конюшен, а когда и от них ничего не осталось, толпа бросилась на больницу и только тут была остановлена слишком поздно подоспевшими войсками. Так же долго дымилось и тлело в окрестных деревнях награбленное добро, которое крестьяне из опасения обыска тщательно сжигали...»¹⁷

В огне погибли бесценные коллекции декоративно-прикладного искусства, редчайшие книги, документы и портретная галерея, насчитывавшая более ста пятидесяти работ известных мастеров — Левицкого, Лампи, Молинари. Сохранилось лишь несколько портретов, которые были отправлены в Петербург для выставки в Таврическом дворце. Собрание миниатюрных портретов было передано князем Александром Александровичем Прозоровским-Голицыным в столицу еще до погрома.

В 1925–1927 годах из Зубриловки в Саратов были вывезены чудом уцелевшие две мраморные скульптуры с парадной лестницы и некоторые предметы церковной утвари, которые в настоящее время находятся в Государственном художественном музее имени А.Н.Радищева. В зубриловском храме хранился датируемый XVIII веком мощевик, по преданию — из походной церкви Сергея Федоровича. В уникальной святыне находились частицы мощей евангелистов Матфея, Марка, Луки, апостола Андрея Первозванного, святителей Григория Богослова, Иоанна Златоуста, великомучениц Варвары и Екатерины, равноапостольного князя Владимира Киевского, князя Даниила Московского, Сергия Радонежского. После закрытия церкви лишившийся серебряного оклада мощевик поступил в Саратовский областной музей краеведения. В настоящее время христианская реликвия передана в вечное пользование Саратовскому епархиальному управлению Русской православной церкви.

Около полутора столетий со времени основания усадьба неизменно принадлежала семье Голицыных. Но накануне революции так и не восстановленный дворец был продан последними владельцами в казну. И вскоре Зубриловка стала народной собственностью. В 1918 году сюда из Петрограда были присланы рабочие, образовавшие «Третью Петроградскую сельскохозяйственную коммуну». В 30-е годы XX века дворцово-парковый комплекс был восстановлен. Здесь, учитывая прекрасные природные условия, поочередно размещались дома отдыха различного ранга. Это, в общем-то, и спасло усадьбу от окончательного разорения. Последним дворцово-парковый комплекс занимал туберкулезный санаторий, который закрыли в 1979 году. Причиной для закрытия послужило то, что основное здание санатория было признано аварийным, потому что паводком унесло современную пристройку — кухню. И с того времени, ставши бесхозными, дворец, парк, сад уничтожались различными способами.

В настоящее время усадьба являет собой печальное зрелище. Дом практически разрушен. В начале 1990-х годов заезжие дельцы, под видом реставрации дома, сняли с крыши кровельное железо и разобрали обрешетку. И с этого времени дом начал разоряться основательно — снимали паркет, выпиливали деревянные перекрытия. Что не успевали снять или выпилить — прогнивало от сырости.

Парк одичал. Но несколько дубов-патриархов в нем осталось. Посадки кустарников: жимолости, жасмина, бузины — переродились и срослись в непроходимые кущи. Некогда прямые парковые аллеи исчезли: деревья срубили, а дорожки покрылись ямами и ухабами, по ним ходит тяжелая сельскохозяйственная техника. Местные жители заготавливали в парке дрова. Все водоемы, фонтаны, гроты, беседки парка исчезли.

До трагически известных событий 1917 года в Зубриловке было две церкви — приходская и домовая (усадебная). Но только усадебный храм продолжил свое существование, его спасло то, что он долгое время использовался в качестве склада для строительных материалов. Богослужения в церкви прекратились в 1921 году, уцелевшие церковные ценности были вывезены в губернский Саратов. Простоявший запертым почти 70 лет в 1990 году храм был возвращен верующим. С большим трудом внутри церкви сделан небольшой ремонт и частично восстановлен некрополь князей Голицыных.

* * *

Зубриловка — загадка. Она завораживает, манит. Это связано не только с тем, что сохранились элементы культурного кода усадьбы, но и с тем, что усадьба имеет необыкновенно богатую мифологию. Знакомство с ней порождает немало вопросов. Почему некоторые постройки усадьбы имеют своеобразную архитектуру? Почему колокольня стоит в стороне, на значительном расстоянии от церкви?

Наличие башни-руины и часовни-пирамиды можно, условно, объяснить данью моде на стилизованные постройки в начале XIX века. Но как объяснить расположение, относительно друг друга, главных построек усадебного комплекса — дворца, церкви, колокольни. Князья Голицыны — высокообразованные люди своего времени — не могли просто так, из желания удивить соседей, построить колокольню оригинальной архитектуры, воздвигнуть монументальных размеров храм, да еще при этом расположить все так, что не одно поколение исследователей будет ломать голову над вопросом — почему?

Колокольня и церковь расположены на расстоянии более ста пятидесяти метров на одной планировочной оси, по центру которой, выдаваясь вперед, стоит главная постройка усадьбы — дворец. Если по главной аллее пройти в глубь парка, посмотреть со стороны на три основные точки усадебного комплекса и мысленно соединить их между собой, получается интересная фигура — равнобедренный треугольник. Это становится более очевидным, когда смотришь на усадьбу с высоты колокольни. Треугольник отлично читается на фоне зелени парка. Росписи оконных проемов и оснований арочных перекрытий притвора церкви, изобилующие символикой с определенным смысловым содержанием, значительно пополняют наши небогатые знания мифологии Зубриловки. Символы «вольных каменщиков» — терновый венец, крест, жезл, отрезки колонн, клещи, молоток, кисти, узлы, лилии — присутствуют не только в росписях притвора, но и в алтарных частях обоих придельных храмов. Месторасположение гризайльных росписей наводит на мысль о том, что они были внесены в интерьер храма после завершения основной отделки. После знакомства с живописной отделкой храма становится понятным замысел расположения усадебных построек.

И проявляются новые, совершенно неожиданные аспекты духовной жизни владельцев — их интерес к изучению масонской философии.

Масонские ложи в то время не являлись тайными организациями или религиозными сектами. Они были разнородны по своей сути, но общей чертой у них были религиозно-нравственные искания, стремление примирить разум и веру, науку и религию. К масонству влекло то, что лишь его учение, по убеждению адептов ложи, давало правильные представления о Боге, о природе, о человеке. Некоторые искали в масонстве успокоения своей мятущейся душе, другие — опоры, поддержки этой организации, третьи отдавали дань моде.

Эта сторона жизни русских аристократов Голицыных являлась глубоко приватной, но она нашла отражение в реалиях усадебного мира — оформлении храма, архитектуре и расположении отдельных построек усадьбы. Если учесть то обстоятельство, что часовня в виде пирамиды и башня-руина как носители масонской символики были построены после смерти Сергея Федоровича, можно предположить, что масонские идеи в Зубриловку принес Федор Сергеевич.

Любопытен следующий исторический факт. В начале XIX века в Россию прибывает почетный член многих масонских лож Игнатий Аврелий Фесслер, приглашенный в Петербургскую духовную академию для преподавания древнееврейского языка, развивший впоследствии бурную деятельность по «переделыванию человека» и «реформации веры» именно в Саратовской губернии. Но, зная характер и нрав Федора Сергеевича, его страсть ко всему оригинальному, возможно, сочувствие масонским идеям было безвинным увлечением — данью моде. Супругой князя Федора была дочь Александра Александровича Прозоровского, который с 13 апреля 1792 года по именному указу императрицы Екатерины II начал борьбу с масонскими идеями в России. Ложи «вольных каменщиков» различного толка будут запрещены в 1822 году, но последующие владельцы усадьбы, сохраняя уважение к пристрастиям своих предков, не внесли изменений в отделку храма.

Церковь в Зубриловке, как и в любой другой дворянской усадьбе, являлась духовным центром, воплощала самостоятельный мир, смысл которого был в равной мере обращен и к небу, и к Богу, и к обитателям усадьбы. Примерами попытки приобщения обитателей усадьбы к высшим идеалам могут служить настенная роспись притвора — страдания святой мученицы Варвары и икона архистратига Михаила. Храм, являясь «делом рук» своих владельцев, отражал их стремление построить «внутреннюю церковь души своей», обогатив при этом духовный мир тех, кто впоследствии хотя бы прикоснется к их удивительному творению. И это удалось. В церкви нас, наряду с восхищением иконописными образцами и живописной отделкой, не покидает чувство сопричастности чему-то очень высокому и недосягаемому. Это настроение создается благодаря устройству купольной части храма. Свет, льющийся сверху, из шестнадцати окон купольного барабана, является знаком особенной благодати, способствующей культивации лучших свойств человеческой души.

В Зубриловке бытует легенда о мальчике, погибшем от укуса змеи, суть которой в следующем. На поляне в летний день сидела молодая женщина с двумя детьми. Незаметно к ней подползла змея и укусила дитя, отчего мальчик умер. Это можно было отнести к вымыслу, не более того — слишком простой сюжет. Но существует прекрасная скульптурная композиция из белого мрамора, своеобразная интерпретация трагического события. Взаимодействие трех фигур, одной женской и двух детских, составляет сюжетную основу композиции, которая является воплощением темы скорби. Великолепный материал, еще более великолепная работа неизвестного мастера: прекрасная женская фигура, тонкая пластика складок легкого платья, облегающего грудь, фигурки детей, тело змеи у ног женщины. Неизвестно, для чего предназначалось изваяние, но долгое время скульптурная композиция стояла рядом с захоронениями у церкви. В 1970-е годы изуродована и обезглавлена, в настоящее время никому не нужная, бесхозная, находится на левой лоджии церкви.

В парке, напротив южного фасада, рос дуб, под которым, по легенде, Иван Андреевич Крылов во время отдыха написал басню «Свинья под дубом». В память о пребывании баснописца в усадьбе дуб и росший рядом с ним порослевой дубок были огорожены. В начале 1960-х годов старый дуб сломало бурей, и его металлическими обручами прикрепили к молодому дереву. На вековом стволе укрепили металлическую пластину с портретом Ивана Андреевича и текстом басни. Но через несколько лет старое дерево разрушилось окончательно. В конце 1980-х годов спилили молодой дуб, столбики ограждения постепенно развалились, цепь сняли и сдали на металлолом. Найти это место в парке сейчас практически невозможно.

Прекрасный художник Виктор Эльпидифорович Борисов-Мусатов создал целый цикл живописных полотен, посвященных Зубриловке. Под впечатлением первой поездки в усадьбу в 1901 году создана картина «Гобелен», в которой даны виды дворца с западной стороны и одной из парковых аллей. Летний сезон 1902 года он провел в Зубриловке со своей невестой Еленой Владимировной Александровой. Этот период был самым счастливым в жизни художника. Присутствие рядом любимого человека, живые впечатления от окружающей реальности вызвали и определили подъем душевных и творческих сил. Во второй половине лета была закончена работа над картиной «Водоем» — живописном воплощении бассейна-купальни, на фоне которого изображены погруженные в мечты девушки — сестра и невеста.

Осенью, после отъезда из Зубриловки Елены Александровой, у Борисова-Мусатова рождается замысел новой картины «Призраки». В ней художник показал в полном объеме южный фасад дворца — купол и колоннаду круглой залы, парадную лестницу со скульптурами на парапете, дополнив общую картину образом воздушной, практически призрачной женщины. Тема осени и неизбежного увядания живой природы переносится на статичный образ дворца — покинутый владельцами, он печален в своей красоте.

В «Прогулке при закате» изображен северный фасад дворца — вид с главной аллеи. Белый с колоннами дом, освещенный и позолоченный догорающими лучами солнца, зелень парковой растительности, дорога, уходящая вглубь, создают образ реальной Зубриловки. Эти объекты усадебного комплекса будут повторяться у Борисова-Мусатова в последующих работах. В картинах «Сон божества» и «Отблеск заката» — тот же дворец, тот же парк, та же аллея.

Верность Зубриловке Борисов-Мусатов сохранил до конца жизни. Местом действия самой последней его картины «Реквием» является зубриловский парк. Полотно наполнено скорбью по прекрасному, ушедшему в прошлое времени. Художник провел в трудах над «Реквиемом» конец сентября и октябрь 1905 года. Картина стала реквиемом самому художнику. Ранним утром 26 октября он скончался от сердечного приступа, пережив колыбель своего творчества только на семь дней.

Зубриловка — одна из немногих усадеб России, которую в прекрасном поэтическом образе удалось увековечить Державину. Борисов-Мусатов продолжил эту тему в живописи, сохранив для нас первозданные виды усадьбы. Много дворянских имений бесследно погибло в огне революции, уничтожено в годы советской власти. Зубриловке удалось уцелеть. Она, несмотря на современное состояние, продолжает пока свое материальное существование в духовном пространстве русской культуры.

P.S. Пережив три трагедии, Зубриловка, возможно, будет возвращена к жизни. Во всяком случае, есть заинтересованные лица, в планы которых входит полное восстановление дворцово-паркового комплекса. В летний сезон 2006 года был расчищен парк, дворец и колокольня подготовлены к восстановлению и одеты в строительные леса. В 2007 году работы в усадьбе были приостановлены. В настоящее время остается только надеяться на то, что и усадьбу и все, что с нею связано, все-таки удастся сохранить.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Цит. по: Грот Я.К. Жизнь Державина. М.: Алгоритм, 1997. С.272.

2 Там же. С.280.

3 Русский архив. 1876. №6. С.130.

4 Вигель Ф.Ф. Воспоминания. Ч.2. М., 1864. С.84.

5 Русский архив. 1876. №6. С. 150-151.

6 Салиас Е.А. Поэт-наместник. СПб., 1885. С.146.

7 Грот Я.К. Указ. соч. С.404.

8 Сочинения Державина с примечаниями Я.Грота. II академическое издание. Т.1. СПб., 1868. С.162.

9 Грот. Я.К. Указ. соч. С.368.

10 Там же. С.369.

11 Вигель Ф.Ф. Воспоминания. Ч.4. М., 1864. С.95.

12 Русский архив. 1876. №6. С.155.

13 Сочинения Державина... С.160.

14 Вигель Ф.Ф. Воспоминания. Ч.4. С.15.

15 Верещагин В.А. Разоренное гнездо // Старые годы. 1908. Март. С.133.

16 Тюстин А.В. Дворянский некрополь Пензенского края // Земство. 1995. №5. С.70.

17 Верещагин В.А. Указ. соч. С.146.