IN MEMORIAM

Николай Викторович Нагорский

1944–2008

Известие о смерти Нагорского потрясло. Хочется кричать криком, потому что до сих пор не оставляет сомнение в том, что ход последних событий можно было изменить. С уходом Николая Викторовича мы потеряли ум светлый, глубокий, сердце доброе и отзывчивое.

Н.В.Нагорский родился 25 мая 1944 года в Ленинграде и всю свою огромную жизненную энергию направил на бережное сохранение культурного наследия родного города. Много лет работал заместителем директора Государственного музея-заповедника «Царское Село», а в апреле 2002 года возглавил Государственный музей-памятник «Исаакиевский собор», объединяющий уникальные памятники архитектуры XVIII – начала XX века: Исаакиевский, Сампсониевский и Смольный соборы, храм Воскресения Христова (Спас на Крови).

Так уж повелось, что мы соединяем образ человека с его делом или местом работы, которые зачастую в музейном мире сходятся воедино. Его творческая биография, связанная на протяжении 15-ти лет с царскосельским музеем-заповедником, оставляет впечатление сложившейся и удачной. Но счастливой ли? Это знал только он. Музей был его домом, его миром, определившим судьбу на все последующие годы, в течение которых жизнь стремительно меняла приоритеты, интонации и стереотипы.

Вспоминая о годах совместной работы с Нагорским, прежде всего, хочется сказать, что мы не работали, а жили здесь в одно и то же время. Мы проводили почти все выходные дни вместе с семьями, с детьми, которые росли у нас на глазах. Как говорится, «дружили домами». Я помню дочку Нагорского, Алису, еще школьницей, помню, с какой особой мужской нежностью и восторгом относился он к появлению внука Никиты, как загорались его глаза, когда он рассказывал о нем. Вообще рассказчиком Нагорский был великолепным. Во время его монологов всех захватывал поток блестящего остроумия, иронических реплик, сарказмов, убийственно точных характеристик персонажей его рассказов. Это был «театр одного актера».

Нагорский всегда чувствовал время и, казалось, мог его предугадывать. Он не уставал экспериментировать в этом, казалось, незыблемом музейном мире, постоянно что-то изменять, искать и, что интересно, находить. Его неиссякаемый юмор и увлечённость окружающим миром нередко помогали решать музейные проблемы. Будучи артистичной натурой, он любил капустники, дружеские встречи. Не случайно в одном из посвящений Н.В.Нагорскому есть такие строки:

Сотрудник сразу всех отделов,

Наш полиглот и непоседа,

Подвижен, словно капля ртути,

Непредсказуем и по сути.

Хранитель тайн исповеданий,

Создатель штатных расписаний,

Защитник, сам же прокурор,

И пож-, и сан-, и технадзор…

Именно в Царском Селе он стал вполне самостоятельным профессионалом-музейщиком, работающим в разных форматах: научный сотрудник, реставратор, хранитель, экспозиционер, менеджер, исследователь. В сложный перестроечный период Н.В.Нагорский сумел развить инфраструктуру музейного комплекса, внести дух аристократизма в культурно-художественные программы, обозначить новые акценты в экспозиционно-выставочной и научно-просветительской деятельности.

Он возглавлял широкомасштабную реставрация фасадов Исаакиевского собора, работы по реставрации его интерьеров, а также интерьеров Сампсониевского собора и храма Воскресения Христова, реставрацию Смольного собора, воссоздание и установку перед Сампсониевским собором памятника императору Петру I, выполненный по оригиналу скульптора Антокольского, установку архитектурной подсветки храма Воскресения Христова и художественной подсветки внутреннего декоративного убранства Исаакиевского собора.

Николай Викторович защитил диссертацию на музееведческую тему и получил звание доктора педагогических наук; являлся президентом Ассоциации работников музеев России и деятельным членом Союза творческих музейных работников, Союза музеев России, Международного Совета музеев, был награжден орденом Почета, двумя медалями, орденами Преподобного Андрея Рублева III степени и Преподобного Сергия Радонежского III степени Русской Православной церкви.

Все и всегда желали Н.В.Нагорскому творческих успехов. И эти пожелания сбылись — теперь уже навсегда.

Иван Саутов

Зоя Александровна Блюмина

1924–2008

Вот и настала пора рядом с датой рождения замечательного школьного учителя Зои Александровны Блюминой поставить вторую, заключающую жизнь дату.

Зои, а именно так за глаза называли ее в любом возрасте, только не стало, а горестная весть распространилась уже широко: ученики звонили даже с других континентов. В день прощания к ней пришло столько народу, что большой зал московской Боткинской больницы всех вместить не мог. На улице выстроилась длинная очередь. Соболезнования принимала сестра, верная Бела — Бела Александровна. Выслушивая почти каждого подходившего, Бела кивала: «Знаю… помню…». И дальше с неподдельным участием спрашивала — о маме, сыне, внучке… О каждом — по имени. Так же спрашивала бы и Зоя…

Начав с 1949-го, Зоя Блюмина успела поработать в четырех московских школах: в славной своей послевоенной вольницей, талантливыми молодыми педагогами-гуманитариями и байдарочными походами приарбатской 46-й, в знаменитой Второй математической, затем в 56-й и еще в одной знаменитой — 57-й, математической, но стараниями Зои ставшей и гуманитарной.

А в конце 1980-х, когда всё в стране — и в образовании — забурлило, параллельно со школой Зоя Александровна начала работать в Московском институте развития образовательных систем (МИРОС). Над будущими судьбами образования вместе здесь размышляли и пытались эти размышления реализовать и известные ученые, и лучшие учителя. Среди других Зоя Александровна была и самой яркой, и самой современной, хотя далеко не самой молодой. Лекторий для учителей, который она вела в Москве, просуществовал почти 15 лет. Была у этих занятий одна удивительная особенность — группа занимавшихся у Зои Александровны учителей только росла: сюда приходили, но отсюда не уходили.

25 августа 1999 г., в дни, когда начинается самая интенсивная подготовка к новому учебному году, Зоя бежала на очередную лекцию к учителям. В метро упала… и сломала ногу. Пережила сначала одну тяжелейшую операцию, потом вторую. Но уже очень скоро снова принимала учителей. Они давно стали для нее такими же учениками и такими же друзьями, как и те тысячи детей, которых она учила всю жизнь. И когда, спустя год после случившегося, Зоя не смогла вернуться в школу (а надеялась на это она до последнего дня), спасли именно эти домашние регулярные занятия.

Она была по-настоящему интеллигентным, честным, очень хорошо образованным человеком. Зоя Александровна не только любила и прекрасно знала литературу, но, главное для учителя-словесника, умела, причем с первых педагогических шагов, пришедшихся на страшные для нашей страны годы, привить эту любовь детям. Не счесть, скольких за свою долгую педагогическую жизнь приохотила Зоя Александровна к книге, чтению, к живому восприятию художественного текста, т.е. приобщила к культуре. В этом, пожалуй, ее основное творческое наследие. И еще — она всегда была готова прийти на помощь — ученикам, коллегам, знакомым. Мы благодарно помним ее протянутую в сложных ситуациях дружескую руку.

О литературе и о детях Зоя всегда говорила просто. Но за этой простотой были и мудрость, и точность. Конечно, с оттенком доброго юмора — без него какая же Зоя?

Удивительно, но у провожавших Зою Александровну почти не было слез. Зато было то высокое чувство очищения, то чувство любви, которое забирает тебя целиком. Не раз звучало: «Ушел из жизни Великий Учитель…» Возможно, для совсем непафосной Зои это слишком пафосные слова. Но в них — правда.

Ученики и коллеги

Вячеслав Адрианович Крупчанский

1939–2008

Високосный год продолжает собирать свою скорбную жатву. Умер Слава Крупчанский. Нам, дружившим с ним более полувека, странно называть его Вячеславом Адриановичем. В тяжелое послевоенное время, на которое пришлись его школьные годы, Слава Крупчанский, безусловно, был одним из лидеров в известной своей свободой московской 46-й школе, расположившейся на задах итальянского посольства, вблизи Садового кольца. Сильный, волевой, надежный, прекрасный организатор, всегда готовый придти на помощь, Слава Крупчанский, как и многие его соученики по 46-й, увлекся туризмом. Сначала на байдарках по Подмосковью и древним водным путям новгородцев, затем по горным рекам Саян и на плотах через пороги Алтая. В 60-х прошлого века, в годы расцвета истиной бардовской песни, увлечения Ю.Визбором и Б.Окуджавой, началось творчество Славы Крупчанского — певца, композитора, автора и исполнителя, вначале незатейливых походных под гитару у костра, а затем и более сложных произведений. Удивительно музыкальный, — он играл на гитаре и прекрасно  на рояле, — Слава чуть хрипловатым, выразительным голосом исполнял песни на стихи М.Цветаевой, Н.Рубцова, Е.Евтушенко, К.Ваншенкина и, конечно, на собственные слова:

А нас ожидают дороги. / А нас караулят разлуки. / И вздрогнут беспомощно руки. / И жалобно скрипнут пороги.

Хорошо, что уже в XXI веке вышел диск с записанными им двумя десятками его песен, и Славин голос не покинул вместе с ним грешную землю.

Он окончил МАИ, конструировал ракетные двигатели, работал в НПО «Энергия», часто летал на Байконур, получал высокие государственные награды.

А в последние годы В.А.Крупчанский отдал себя спасению памятников истории и архитектуры Москвы. Вместе с группой молодых друзей, возглавляемых его сыном Адрианом, он стал одним из создателей быстро сделавшегося известным и действенным интернет-сайта «Москва, которой нет», руководителем его издательских проектов. «Работая над проектом “Москва, которой нет”, с горечью осознал, как мало знают о старой Москве… Цель проекта — защитить старую Москву от полного уничтожения. А для этого нужно представлять, что защищать», — написал Слава в послесловии к книге «От Боровицкой до Пушкинской площади. Москва, которой нет. Путеводитель». Последней книге, в издании которой он принял участие.

Для нас не оказалось неожиданным, что он погрузился в прошлое Москвы. В школе у него были очень хорошие педагоги и наставники, учившие уважению к прошлому, бережному отношению к истории, памятникам архитектуры, наследию предков, — З.А.Блюмина, Е.В.Шолохова, А.С.Потресов. Слава Крупчанский всегда был защитником слабых. Вот и в последние годы он встал на защиту гибнущей древней столицы и делал это честно, серьезно, с душой и талантом. Как все, что он делал в жизни.

Школьные друзья и редакция сайта «Москва, которой нет»