Журнал "Наше Наследие"
Культура, История, Искусство - http://nasledie-rus.ru
Интернет-журнал "Наше Наследие" создан при финансовой поддержке федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
Печатная версия страницы

Редакционный портфель
Библиографический указатель
Подшивка журнала
Книжная лавка
Выставочный зал
Культура и бизнес
Проекты
Подписка
Контакты

При использовании материалов сайта "Наше Наследие" пожалуйста, указывайте ссылку на nasledie-rus.ru как первоисточник.


Сайту нужна ваша помощь!

 






Rambler's Top100

Музеи России - Museums of Russia - WWW.MUSEUM.RU
   
Подшивка Содержание номера "Наше Наследие" № 82 2007

Петр Навашин

 

Искусство писать письма

 

Публикуемые впервые письма относятся к периоду жизни К.Г.Паустовского со второй женой — Валерией Владимировной Навашиной-Паустовской (1896–1975) и адресованы ей и моему отцу — Сергею Михайловичу Навашину-Паустовскому (1924–1998), приемному сыну Валерии Владимировны и Константина Георгиевича.

Сергей Михайлович был сыном (от первого брака) Михаила Сергеевича Навашина, предыдущего мужа Валерии Владимировны, а после их развода (в начале 30-х годов) Михаил Сергеевич дал согласие на то, чтобы его сын воспитывался в семье бывшей жены и ее нового мужа.

Подобный поступок отца в отношении собственного сына многим показался, мягко говоря, странным, хотя тому были свои причины.

Валерия Владимировна искренне привязалась к маленькому Сереже и не хотела с ним расставаться, а Михаил Сергеевич с опаской смотрел в будущее, поскольку он был профессором-цитогенетиком, а над учеными этой специальности стали сгущаться зловещие тучи. Да и Константин Георгиевич искренне полюбил мальчика, принял его как сына, а позже официально усыновил.

Родной же отец М.С.Навашин сохранял дружеские отношения со своей бывшей женой, а с Константином Георгиевичем был долгие годы приятелем.

Сергей Михайлович говорил мне в шутку, что у него было два отца — «один физический, а другой — духовный».

Удивительно, что полные трагизма события исторического масштаба (репрессии, война, смерть близких людей) лишь штрихами отображены в тексте писем.

Что это — уход от реальности, желание создать свой мир и отключиться от жизненной правды?

Действительно, в письмах, в основном, рассказывается о повседневных событиях, рыбной ловле в Солотче, литературной работе, хлебе насущном… Но за всем этим сквозит постоянная забота и беспокойство о близких.

А при более внимательном их прочтении чувствуется твердый внутренний стержень художника, знаменитая честность Паустовского и полное неприятие лицемерия, в то же время камерность и определенная интимность, свойственная его творчеству, ощущается и в письмах. А кто сказал, что литератор должен быть трибуном, борцом и вождем масс?

По-моему, он прежде всего должен быть творцом и нравственным человеком. Сочетание этих качеств рождает бескомпромиссность интеллигента. Вот почему мне всегда казалось, что К.Г.Паустовский и А.Д.Сахаров — явления одного порядка, а тихие голоса этих немолодых людей оказались громче шумной многоголосицы иных правдолюбцев.

В ходе скромных рассуждений хочу напомнить банальную истину, что никто не знает события лучше, чем очевидец.

Поэтому, мне кажется, что в этом предисловии к письмам К.Г.Паустовского домой из рязанской Солотчи стоит привести фрагмент воспоминаний моего отца — С.М.Навашина. (Воспоминания С.М.Навашина частично опубликованы в журнале «Мир Паустовского», 2000, № 15-16.) К сожалению, ему не удалось в полном объеме написать о пережитом — он был крайне занятой человек: академик, руководитель крупного научного центра, до последних дней продолжавший трудиться в медицинской науке.

К тому же, мысленно возвращаться в те годы отец начал только под старость, а после ухода Паустовского из семьи Сергею Михайловичу было больно вспоминать прошлую жизнь, и лишь близкие люди знали, что он приемный сын писателя.

«С трепетом вспоминаю я и нашу жизнь в Солотче, под Рязанью. Наши прогулки по лесным чащам и бесконечным полям с манящими далями, рыбалки, встречи и дружбу с местными жителями мне никогда не забыть… Радость каждодневного открытия и узнавания этих невообразимо прекрасных мест для меня, совсем еще юного человека, была редким счастьем. И Константин Георгиевич умел ждать эту жизнь в Солотче и делиться счастьем бытия на рязанской земле со всеми людьми — через свои книги.

Летом и осенью мы жили в старом запущенном саду художника-академика И.П.Пожалостина, в маленькой баньке. Р.И.Фраерман со своей энергичной женой в тогдашней иерархии всегда занимал более благополучное положение, а потому размещался в бельэтаже дома И.П.Пожалостина. Наш быт был очень скромным, приземленным. Но Паустовский любил эти контрасты между городской и деревенской жизнью.

Вставали мы очень рано, у нас была лодка, и мы отправлялись на рыбную ловлю с очень простым, даже по тем временам, рыболовным оснащением. Это была не охота, а скорее — общение с природой. Я помню, как мы плыли по протокам, соединяющим Черное озеро и озеро Сегден — оно поражало Константина Георгиевича своим необычным названием. Вокруг стояли гигантские папоротники и росли грибы-акселераты, и казалось, что мы где-то в тропиках…

Нас часто сопровождал Вася Зотов, мой местный друг, знавший все тропинки, полянки и перелески. После войны он стал нашим постоянным проводником. Позже его назначили председателем сельского совета. Он стал прототипом героев многих рязанских рассказов Константина Георгиевича.

Паустовский очень любил общаться с солотчанами: это и бабушка Матрёна, и лесник Алексей Дмитриевич Желтов, и главврач местной больницы, и аптекарь — он подарил нам первую советскую «Фармакопею» (она у меня сохранилась). Константин Георгиевич с удовольствием читал и рассматривал это оригинальное издание — руководство по приготовлению, хранению и дозировке лекарств.

Радостью очарования рязанскими пейзажами писатель всегда хотел поделиться и со своими московскими друзьями. Помню, как уже в лучах славы приехал элегантный Константин Симонов на каком-то неведомом модном автомобиле. Паустовский преподал ему урок рыбной ловли (Симонов, оказывается, даже не знал, как насаживать червя на крючок), заставил разуться и ходить босиком, спать в палатке, вставать на заре… И, уезжая, Костя сказал, что за несколько дней, проведенных с нами, он наконец понял, что такое настоящая жизнь…

И потом еще и еще приезжали наши друзья, и среди них, помню, изнеженный Альберт Гендельштейн, кинорежиссер, зять Утесова. (Тогда начиналась работа над фильмом «Лермонтов». Литературным консультантом был Ираклий Андроников.) Паустовский всех принимал, как старожил и представитель благословенной рязанской земли…»

В солотчинских письмах Паустовского постоянно ощущается симпатия автора к случайно встреченным простым людям — рыбакам, лесничим, крестьянам, — писателю интересен любой человек, если он естествен и самобытен.

Читая эти письма, мы встретим много писательских имен, недавно «сброшенных с корабля современности» (как это уже бывало в нашей стране) и возможно проявим интерес к этим литераторам, а там и откроем их книги заново.

Кроме литературных достоинств, письма Константина Георгиевича интересны с исторической точки зрения и напоминают мне старые черно-белые фотографии, где узнаются почти забытые лица, воскресает былое во всем своем многообразии, вплоть до бытовых подробностей.

Паустовский любил писать письма и делал это блистательно, продолжая тем самым классическую эпистолярную традицию, к сожалению, почти утраченную в наши дни.

Действительно, зачем писать письма в век интернета и мобильной связи? — удивится молодой человек XXI века.

А мне становится жутко — что останется от нашего поколения? Как смогут судить внуки современных молодых людей о характерах, страстях и слабостях своих дедов и бабушек? Ведь не пошлют же они потомкам SMS в XXII век!

Хочется лишь верить, что искусство писать письма не станет в недалеком будущем исключительно экзотическим занятием.

И последнее. Автор этих строк, как и многие его ровесники, стал замечать, что после перестроечной публицистики, победного шествия постмодернистов и литературных экспериментаторов, они испытывают почти физическую тягу к русской классике и книгам Паустовского, в частности. Может быть, действительно — «грядут иные времена»?



Искусство писать письма : «Мне все снится Солотча…» : Константин Паустовский. Из неопубликованного
Солотчинский монастырь. Конец 1930-х годов. Фото К.Г.Паустовского

Солотчинский монастырь. Конец 1930-х годов. Фото К.Г.Паустовского

Дом И.П.Пожалостина в Солотче, где жили К.Паустовский, Р.Фраерман, А.Гайдар. 1930-е годы

Дом И.П.Пожалостина в Солотче, где жили К.Паустовский, Р.Фраерман, А.Гайдар. 1930-е годы

 
Редакционный портфель | Подшивка | Книжная лавка | Выставочный зал | Культура и бизнес | Подписка | Проекты | Контакты
Помощь сайту | Карта сайта

Журнал "Наше Наследие" - История, Культура, Искусство




  © Copyright (2003-2018) журнал «Наше наследие». Русская история, культура, искусство
© Любое использование материалов без согласия редакции не допускается!
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № 77-8972
 
 
Tехническая поддержка сайта - joomla-expert.ru