Олег Неверов

Коллекция Д.П.Татищева

В истории европейского собирательства было несколько поворотных моментов, имевших следствием внезапное разрушение прежних коллекций и переходу их в руки новых владельцев. Таков был результат восстания во Флоренции и изгнания Медичи в конце XV века, тридцатилетней войны и английской революции XVII века, приведшей к распродаже собраний Карла I и его сторонников. Шедевры искусства, свято хранившиеся в замках, виллах и дворцах, неожиданно попадают в новые руки, начинается их полная авантюрных приключений миграция, порой приводившая к гибели.

Таким же временем стала эпоха Французской революции и наполеоновских войн: эмиграция и гибель аристократов, распродажи сокровищ французских монастырей, изгнание прежних правителей и установление новых монархов из семьи Бонапарта изменили лицо многих прославленных европейских коллекций.

В России появляется новый тип коллекционера — просвещенный дипломат-собиратель. Таков русский посол во Флоренции Н.Ф.Хитрово, посол в Риме А.Я.Италинский, посол в Вене Я.И.Лобанов-Ростовский, лондонский посланник Р.Воронцов, Д.М.Голицын и др. В эту эпоху совершается и поворот во вкусах собирателей: если аристократические коллекционеры ценят прежде всего живопись мастеров итальянского Ренессанса и маньеристов, а также полотна художников Голландии и Фландрии XVII века, то теперь новые собиратели «открывают» для себя живопись до Рафаэля и старых нидерландцев. Кажется, первым это предпочтение обнаружил кардинал Феш, архиепископ Лионский (дядя Наполеона I). Только теперь Европа широко знакомится с живописью Испании. В собраниях наполеоновского маршала Сульта и генерала Себастиани преобладали именно полотна испанских мастеров.

В этом контексте выросла коллекция Дмитрия Павловича Татищева (1767–1845). Казалось бы, ничто не предвещало в нем в юности его блестящей дипломатической карьеры, и вряд ли кто из близких мог представить себе Дмитрия Татищева в качестве знатока и коллекционера. Как многие его сверстники, в четырнадцать лет он уже имеет чин корнета конной гвардии. Однако уже в шестнадцать лет обнаруживаются гуманитарные склонности юного Татищева. В числе восьми молодых людей, избранных в 1783 году в помощь академикам и адъюнктам для создания «Российского Словаря», числится и Татищев. В те годы президентом Академии наук становится его тетка, известная Е.Р.Дашкова. Так что неудивительно, что в 1795 году Татищев уже действительный член Российской Академии.

Во времена русско-турецкой войны он отправляется в армию волонтером. В рекомендательном письме А.В.Суворова (1791) он получает лестную характеристику как «премилый и предостойный молодец, привязанный к службе чрезвычайно». Возможно, не без помощи могущественных родственников братьев Воронцовых — канцлера Александра Романовича и полномочного посла в Англии Семена Романовича — юноша оказывается во время мирных переговоров в Яссах при русском уполномоченном А.А.Безбородко, а чуть позже — послан в Константинополь в качестве поверенного в делах. Так началась его дипломатическая карьера, продолжавшаяся всю жизнь. Даже «шалости», за которые другому могло и не поздоровиться, юный Татищев улаживает, проявляя дипломатический талант. Он увозит свою первую жену от живого мужа — обер-бергмейстера Колтовского. Предупреждая законную жалобу разгневанного супруга, он обращается с покаянным письмом к могущественному фавориту П.А.Зубову (1796) и добивается прощения.

Дипломатическая служба не позволяет Татищеву надолго задерживаться в родных краях: в 1802–1808 годах он полномочный посол в Неаполе, с 1812 года — в Мадриде, с 1821 года — в Гааге, с 1822 по 1841 год — в Вене. В 1812 году он женится на красавице польке Юлии Конопка. Это опять была разведенная жена офицера Безобразова.

«Гишпанскую красавицу» воспел П.А.Вяземский. Свои письма к «прекрасной Юлии» он неизменно заканчивал галантным польским выражением: «падам до ног». Вот мадригал поэта, обращенный к красавице-посольше:

Когда молва мне Вас изображала,
Я думал, что она не бережет похвал,
Но Вас я увидал и опытом познал,
Что многого молва не досказала.

Всю жизнь Татищев опутан долгами. В юные годы их уплату берут на себя то его тетка княгиня Дашкова, то дядья-братья Воронцовы. Несколько раз его патроны — цари Александр I и Николай I- должны были оплачивать его долги. Основная причина их — траты дипломата-коллекционера. В Петербурге его доверенным лицом был племянник П.А.Урусов. По просьбе Татищева он нередко закладывает и перезакладывает его многочисленные, усыпанные бриллиантами, ордена,.

В своем «Завещании» (1843) сам Татищев рассказывает кратко историю своего собрания: «Во время продолжительного слишком 36-летнего пребывания моего за границею... я находился в таких местах, где разные политические события имели сильное влияние на фортуну многих знатных домов, как то: в Неаполе, Сицилии и других частях Италии, равномерно в Испании и в самом Мадрите (sic!)... Вторжение французов имело последствием ниспровержение разных знатных и богатых домов, вынужденных обстоятельствами распродать свои имущества, так что многие вещи, в особенности редкие картины, отдаваемы были за бесценок, тогда как в другое время они бы не были проданы. Потом в течение 20-летней дипломатической моей службы в Вене я имел много случаев приобресть разные картины и другие художественные старинные и редкие вещи с большим удобством за неимением соперничества в приобретателях и любителях»¹. Завещание предваряет собственноручно написанный подробный каталог коллекции. Татищев добавляет: «Я дозволяю себе сделать это верноподданническое приношение, потому что вещи эти уже сделались известными в кругу европейских художников и покровителей изящных искусств, единодушно отзывающихся о достоинстве их с большою похвалою»².

Мы имеем свидетельства о том, с каким блеском был меблирован дворец князя Лихтенштейна, венская резиденция посла. Литератор Н.Греч, посетивший Вену в 1837 году, писал: «Д.П.Татищев принимал меня с благосклонностью и радушием истинного русского вельможи... он живет в великолепном и просторном доме князя Лихтенштейна. Комнаты убраны богато и со вкусом. Особенно блистательна рыцарская зала... в углах ее стоят во всеоружии статуи рыцарей, конные и пешие. Но всего замечательнее у него коллекция картин первых мастеров»³.

Барон М.А.Корф сообщает о резиденции русского посла в Вене: «Среди тамошней блестящей аристократии дом его долго считался первым по богатству, роскоши и вкусу»⁴. В конце коллега не преминул добавить «ложку дегтя» в адрес Татищева: «Он прожил огромные состояния и первой и второй своих жен, императоры Александр и Николай не раз уплачивали значительные его долги»⁵.

После смерти Татищева долги его вновь составили 30 тысяч! Но он озаботился построить два дома в Петербурге и перевезти сюда свои коллекции. Тот же Корф сообщает: «По переезде в С.Петербург он не жил открыто, но имел тоже великолепно убранный дом (на Фонтанке)... а потом выстроил еще другое здание (на Караванной ул.) для помещения в нем своих богатых и разнообразных коллекций, целого музея, собранного им в чужих краях»⁶.

Дар дипломата пришелся как нельзя более кстати: император создавал Новый Эрмитаж. Но коллекция умершего Татищева была так велика, что было решено ее разделить: части попали в Царскосельский арсенал, части — в Петергофские дворцы и павильоны. Из 185 живописных полотен 60 были отосланы в Москву, где вместе с мебелью украсило Большой Кремлевский дворец⁷.

Обер-гофмейстер В.Д.Олсуфьев уже 14 февраля 1846 года докладывает, что комиссия в составе Ф.И.Лабенского и Ф.А.Жиля «вследствие Высочайшего повеления... завещанные ... вещи полагает поместить в так называемой французской галлерее Императорского Эрмитажа»⁸. То есть в зале №254 (ныне выставка картин Рембрандта и его школы) были временно размещены коллекции Татищева. Но скоро собрание подверглось той же систематизации, что и картины екатерининского Эрмитажа. В залах николаевского Нового Эрмитажа мы можем видеть их размещенными по школам.

Так, в акварели Э.Гау «Кабинет итальянских школ» (1853) два полотна из собрания Татищева зафиксированы на стенах: это «Мадонна с младенцем и Св.Екатериной» школы Франческо Франча и копия картины Рафаэля «Мадонна с младенцем и Иоанном Крестителем» (с 1924 года — в ГМИИ им.А.С.Пушкина, с 1956 года — в Республиканском объединённом музее Душанбе). В акварели Л.Премацци «Кабинет итальянских школ» (1859) зафиксировано полотно Тосини «Святое семейство с Иоанном Крестителем». Из-за фальшивой подписи полотно долго приписывалось Пармиджанино.

Помимо кабинетов итальянских школ, располагавшихся в Новом Эрмитаже параллельно громадным залам-просветам (залы №№ 231–236), в первом этаже николаевского музея была отведена живописи часть библиотеки: Галерея изящных искусств (ныне зал под Лоджиями Рафаэля, библиотека и кабинеты хранителей Отдела античного мира). Здесь были размещены сочинения «по части изящных искусств». На стенах галереи располагались 111 картин итальянских школ. Среди них — четыре полотна из собрания Татищева: №38. Пармиджанино «Отдохновение святого семейства»; №52. Аннибале Каррачи «Святой Варфаломей»; №63. Копия с Паоло Веронезе «Спаситель у Симона Фарисея»; №66. Копия с Тициана «Святое семейство»⁹.

Пожалуй, не менее интересны, нежели итальянские полотна, в коллекции были произведения нидерландских мастеров. Увы, наиболее редкий памятник — две створки триптиха Яна ван Эйка «Голгофа» и «Страшный суд» с 1933 года хранятся в Нью-Йорке, в музее Метрополитен. Третья створка была похищена уже у Татищева в Испании («Поклонение волхвов»).

Настоящим редким шедевром остается диптих Робера Кампена «Троица» и «Мадонна с младенцем у камина» (ГЭ). Из современников Татищева разве что упомянутый кардинал Феш или братья Буассере умели оценить странную «готическую» прелесть ранней нидерландской и немецкой живописи. Вкус большинства собирателей этой эпохи оставался академическим. То, что работы Яна ван Эйка и Робера Кампена не были случайными приобретениями дипломата-коллекционера, показывают и прочие образцы старонидерландской живописи в его собрании: «Мадонна с младенцем» Яна Провоста (ГЭ), «Обручение святой Екатерины» и «Св.Иероним» Адриана Изенбрандта (ГЭ)¹⁰. Два полотна, прежде хранившиеся в Большом Кремлевском дворце, ныне находятся в ГМИИ.

Испанская живопись, с которой Европа только начинала знакомиться в эту эпоху, была хорошо представлена в коллекции Татищева. Луис де Моралес «Мадонна с младенцем» (ГЭ), Хуан де Пареха «Командор ордена Сант-Яго» (ГЭ), Хуан дель Кастильо «Ангел-хранитель» (ГЭ) и два полотна неизвестных мастеров XVII века были украшением испанского зала Нового Эрмитажа. Копия «Святого Петра» Мурильо поступила в Академию художеств.

В собрании Татищева были представлены картины в технике мозаики XVI — XVIII веков. Одна из них, флорентийской работы, воспроизводит сцену «Благовещение» (ГЭ), другие — итальянские пейзажи (ГЭ); прочие являют собой орнаментированные мозаикой столешницы (ГЭ).

В живописном собрании не было работ современных художников. Исключение составляли полотно Р.Менгса «Святой Иоанн, проповедующий в пустыне» и два портрета: Петра I работы Г.Риго и Екатерины II кисти Ж.-Б.Лампи.

В отделении древностей Нового Эрмитажа можно отметить части скульптурной коллекции Татищева — бюст египетской богини Сохмет («Пашт») в кабинете скульптуры¹¹, в галерее древней скульптуры — герму Пана (инв.№ А 197). Самым любопытным было собрание гемм — дактилиотека Татищева. Это был своего рода «музей в музее» — портативный ящик эбенового дерева, сработанный в 1837 году мастером И.Фолькманом в Петербурге. Он заключал 160 инталий и камей от древности до начала XIX века. Такого рода ансамбли давно уже не существуют в своем первоначальном виде¹². Итальянские бронзы и майолика, изделия из кости, серебра и цветных камней, лиможские эмали и табакерки — все это в свое время влилось в коллекции Эрмитажа и дает представление о богатстве и разнообразии того «музея», который был создан Д.П.Татищевым.

¹ Архив ГЭ. Оп.II. 1846. Д.№81. Л.2.

² Там же. Л.4.

³ Греч Н. Путевые письма из Англии, Германии и Франции. Ч.III. СПб., 1839. С.163 и сл.

⁴ Записки барона М.А.Корфа // Русская старина. 1899. №12. С.513.

⁵ Там же. С.519.

⁶ Там же. С.518.

⁷ РГИА. Ф. 472. Оп.17/6/938. Ед.хр.20. Л.1-172. О назначении комиссии по распределению его коллекции старинных вещей, согласно завещанию, в Эрмитаж, Царское Село, Кремлевский дворец и Петергоф.

⁸ РГИА. Ф.101/938. Д.№20а. Л.7.

⁹ Жиль Ф. Музей Императорского Эрмитажа. СПб. 1861. С.151и сл..

¹⁰ Неверов О.Я. Дипломат-коллекционер // Старые годы. 1999. №2.

¹¹ Жиль Ф. Ук. соч.С.354, №81999, с.16, и сл.

¹² Неверов О.Я. Дактилиотека дипломата Татищева // Советский музей. 1987. №2, март. С.65, и сл.