Журнал "Наше Наследие"
Культура, История, Искусство - http://nasledie-rus.ru
Интернет-журнал "Наше Наследие" создан при финансовой поддержке федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
Печатная версия страницы

Редакционный портфель
Библиографический указатель
Подшивка журнала
Книжная лавка
Выставочный зал
Культура и бизнес
Проекты
Подписка
Контакты

При использовании материалов сайта "Наше Наследие" пожалуйста, указывайте ссылку на nasledie-rus.ru как первоисточник.


Сайту нужна ваша помощь!

 






Rambler's Top100

Музеи России - Museums of Russia - WWW.MUSEUM.RU
   
Подшивка Содержание номера "Наше Наследие" № 54 2000

Наталия Казакевич


«Достопамятные вещи» российских монархов1


Восемнадцатый век, подаривший Европе фарфор, необыкновенно высоко ценил этот материал. Фарфоровые мануфактуры были предметом гордости владетельных особ, а изделия из фарфора постоянно использовались в качестве дипломатических даров.

В Зимнем дворце уникальные памятные изделия из фарфора находили себе место, вероятно, после смерти царственных владельцев, в особом хранилище вместе с подобными им мемориальными изделиями из драгоценных металлов и камней. В царствование Екатерины II вещи были собраны в «бриллиантовой комнате», впоследствии вошли в состав Галереи драгоценностей Эрмитажа.

К сожалению, с течением времени была утрачена память о происхождении столь высоко ценимых и тщательно сберегаемых вещей. Уже в «Описи взнесенным в Армитаж Ея Императорского Величества казенным разным вещам, значущимся под сим разными литерами и номерами», начатой в 1789 г.1a, отсутствуют какие бы то ни было сведения о происхождении вещей. В 1826 г. начальник II отделения Эрмитажа Ф.Лабенский, получив предписание «во исполнение Высочайшего повеления… представить в Придворную контору подробную опись всем достопамятным вещам, принадлежащим императорской фамилии… со времен Петра Великого поступившим для хранения в Эрмитаж, с которого времени и по какому повелению оные там находятся», смог лишь составить реестр вещей, в котором не было указано ни времени их поступления, ни повеления. В объяснение Лабенский писал: «Все вышеозначенные вещи поступили в Эрмитаж до моего заведывания II отделением, извлечены из собрания редких вещей, которые, вероятно, большею частью принадлежали императорской фамилии, но по недостатку сведений мною описаны только те, кои означаются таковыми по надписям и портретам»2.

Из числа фарфоровых вещей Лабенский указал две табакерки с портретами Анны Иоанновны и три с надписями «государыне Императрице Елисавет Петровне».

Документы XIX века свидетельствуют, что в процессе создания Галереи драгоценностей и в последующем отдельные фарфоровые вещи, которая подготовлена к печати издательством…

Неоднократно перемещались как из сервизных кладовых в Галерею драгоценностей, так и наоборот.

В качестве одного из примеров можно привести распоряжение обер-гофмаршала К.А.Нарышкина 1832 г., когда он при обозрении сервизной кладовой нашел в числе хранящихся вещей «…такие, что по древности своей приличествуют быть присоединены к числу редких вещей в Эрмитаже»3.

В 1849 г. «…государь император при последнем посещении Эрмитажа и обозрении в комнатах над аркою собранных там из различных кладовых предметов, оставшихся за распределением таковых в Галерее драгоценных вещей, Высочайше повелеть соизволил…все незначительные вещи фарфоровые, хрустальные и другие передать в Сервизную для хранения, а часть вещей негодных истребить…вещи эти исключить из каталогов Эрмитажа»4.

В составленном в 1859 г. каталоге Галереи драгоценностей в графе «откуда поступило» почти все фарфоровые изделия значились как «состоявшие на лицо» к этому времени5.

Равным образом хранят полную немоту относительно происхождения вещей описные книги сервизных кладовых Высочайшего Двора, где, кроме посуды, находились фарфоровые вазы, канделябры, а также пластика, употреблявшаяся в качестве настольных украшений, обычно на десертном столе.

К сожалению, характер описания фарфоровых вещей в архивных документах редко позволяет произвести идентификацию с конкретными вещами. Например, в записи от 2 февраля 1773 г. приняты «в приход… взятые от бывшего аукциониста Стрикера и находящиеся в казенной сервизной… фарфоровые статуйки, состоящие в разных представлениях, числом сорок пять, как оные для употребления по конфетной потребны»6. Возможно, какие-то из этих «статуек» дошли до наших дней и ныне находятся в собрании Эрмитажа, но мы никогда не узнаем, какие именно.

И все-таки, именно архивный документ остается единственным источником, позволяющим по крупицам воссоздать историю создания или бытования вещи. Эта статья посвящена отдельным дворцовым фарфоровым вещам, историю которых, порой, увы, фрагментарную, удалось выяснить благодаря поискам в архивах. Кроме впервые публикуемых документов, найденных автором статьи, в работе использованы также опубликованные различными исследователями архивные находки, имеющие непосредственное отношение к фарфору из собрания Эрмитажа.


Самые ранние фарфоровые предметы в собрании связаны с именем дочери Петра Великого Елизаветы. Это несколько изделий первой европейской фарфоровой мануфактуры, основанной в 1710 г. в Мейсене, в Саксонии. Мануфактура принадлежала страстному любителю фарфора курфюрсту Саксонии и королю Польши Августу II.

17 ноября 1726 г. посол Саксонии в Петербурге получил депешу из министерства иностранных дел в Дрездене следующего содержания: «…король желал бы получить одного или двух белых медведей, очень больших и красивых, а также несколько песцов. В случае, если подобные звери водятся в Петербурге и окрестностях, постарайтесь их достать и доставить в клетках на санях в Митаву или морем в Данциг…»7

Посол, лучше ориентировавшийся в местных условиях, дипломатично отвечал: «…я не упущу разведать у частных лиц, где можно получить этих зверей … и думаю, что будет надо заказывать в зверинце Ея Императорского Величества в Москве или еще дальше, предполагая, что там подобные имеются. Князь Меншиков сказал мне, что если бы это было сказано в начале года, можно было бы писать в Архангельск, чтобы иметь этой зимой»8.

Желание короля было довольно быстро исполнено, так как уже 24 апреля посол получил сообщение: «Медведи и лисицы хорошо прибыли. В обмен будет послан великолепный фарфор для Ея Императорского Величества, который удается в Саксонии…»9

Однако случилось непредвиденное: 6 мая 1727 г. (в Европе в этот день было по новому летосчислению 17 мая) императрица Екатерина I, которой предназначался фарфор, скончалась. Посол посоветовал отправить подарки молодому царю Петру II, великой княжне10, его сестре, и принцессе Елизавете. 21 октября 1727 г. министр Мантейфель сообщил послу из Дрездена, что «король посылает фарфоры, которые Вы желаете, и я думаю, они не адресованы царю…заказано послать Вам шесть ящиков, полных прекрасного саксонского фарфора, того самого, который предназначался для покойной царицы, красота и ценность которого знамениты здесь в этой стране, и передать принцессе Елизавете. Вы в свое время доставите эти фарфоры принцессе и скажете ей от имени короля, что он посылает ей их не только как знак своего внимания, но также как вещи, которые в известном смысле предназначались к наследию ее покойной матери, для которой они предназначались, и на этом основании большая часть их расписана гербами»11.

Ящики c фарфором прибыли в Москву в августе 1728 г. и «…принцесса Елизавета присутствовала при открытии шести ящиков и смотрела отдельные вещи, которым очень дивилась из-за их красоты и чистоты работы»12.

Клаус Больтц, немецкий исследователь, опубликовавший эту интереснейшую переписку, задался вопросом: «Что же находилось в шести ящиках саксонского фарфора для Елизаветы Петровны?» В результате поисков в Саксонском государственном архиве Дрездена Больтц определил, что ныне в Эрмитаже от роскошного дара Августа II осталось только три предмета: кофейник и полоскательница от сервиза, декорированного гербами, и часы в фарфоровом футляре с росписью шинуазри13.

Роспись кофейника и полоскательной чашки, остатков сервиза с гербом, объединяет характерная для Мейсена этого периода роспись фантазийными китайскими сценами в духе Герольда, помещенная в фигурных четырехлопастных резервах в обрамлении из барочного орнамента железно-красной краской. Золоченый орнамент по борту исполнен в мастерской мейсенского живописца Георга Функе14. Российский орел с московским гербом на груди, окруженным цепью Андреевского ордена, помещен под короной, на золотом фоне круглого щита. Вокруг щита расположены шесть маленьких гербов: Киевский, Новгородский, Астраханский, Владимирский, Казанский и Сибирский15.

Большую художественную ценность и редкость представляют собой настольные часы, фарфоровый футляр которых решен в духе барочной дрезденской архитектуры. На четырех ножках-волютах покоится постамент, между ножками три фигурные детали в форме ламбрекенов с росписью миниатюрными китайскими сценами, возможно, исполненными кистью самого И.Г.Герольда, так же как китайские росписи на боковых стенках и постаменте часов16; из отверстий в нижней части передней и боковой стенок фасада высовываются лепные фигурки львов; верхний карниз фасада декорирован лепным маскароном фавна; куполообразная кровля с крупными волютами увенчана двумя фигурками путти.

Часовщик, имя которого стоит на механизме, Иоганн Готтлиб Граупнер, работал в Дрездене, звание мастера получил в 1717 г.

На задней стенке футляра надпись золотом: den 12 Mayus Anno 172717.

Три вышеперечисленных изделия Мейсенской мануфактуры самые ранние документированные фарфоровые вещи из принадлежавших царской семье.

К той же эпохе принадлежат две фарфоровые чашки Венской мануфактуры эпохи Дю Пакье. Одна из них — узкая высокая чашка, какие употреблялись в первой половине XVIII века для питья шоколада, заключена в золотую оправу и имеет золотой поддон, инкрустированный перламутром, лазуритом и слоновой костью. Сверх того золотые детали украшены камеями, а дно поддона покрыто гравированными орнаментальными композициями, обрамляющими медальоны с архитектурными пейзажами. Роспись на фарфоре — типичный для Венской мануфактуры периода Дю Пакье орнамент Laub-Bandel-und Gitterwerk, обогащенный включением птиц и цветочных гирлянд.

Вторая, фарфоровая бульонная чашка с крышкой на фарфоровом поддоне, также заключена в золотую ажурную гравированную оправу, еще более роскошно декорированную камеями и бриллиантами. Крышка чашки увенчана золотой улиткой с натуральной раковиной породы Clanculus Pharaonis. Мотив росписи чашки и поддона поражает необычностью и новизной, она изображает процесс изготовления фарфора, чем занимаются прелестные путти, раздувающие огонь в печи для обжига, растирающие краски, расписывающие фарфор. Очевидно, замысел принадлежал исполнителю росписи, венскому живописцу Кристиану Фрею, оставившему сигнатуру на поддоне, однако, манера изображения амуров не вызывает сомнения, что живописец вдохновлялся образцами Ж.Стелла.

Самое раннее упоминание об этих предметах, обнаруженное в архивных документах, относится к 1812 г., когда в связи с наступлением Наполеона предполагалось эвакуировать из Петербурга наиболее ценные вещи. В деле «Об отправлении в 1812 годе в девятнадцати ящиках вещей из Бриллиантовых комнат…» среди золотых и серебряных вещей значится под № 58 «Чашка фарфоровая с крышкою, оправлена золотом с антиками, на золотом подносе»; под № 61 «Чашка фарфоровая с крышкой и поддоном с алмазами»18. В каталог Галереи драгоценностей Эрмитажа 1859 г. обе чашки внесены как произведения «…французской работы середины XVIII века» и «французского фарфора…работы начала XVIII века»19.

В начале XX века обе чашки считались в Эрмитаже произведениями Севрской фарфоровой мануфактуры середины XVIII века20. В 1914 г. приезжавший в Петербург известный исследователь венского фарфора Э.В.Браун не только атрибутировал чашки Венской фарфоровой мануфактуре периода Дю Пакье, но, учитывая великолепие драгоценной оправы и тщательную роспись, высказал уверенность в том, что чашки были «несомненно подарены Венским Двором русским царям до 1735 г.»21

Между тем в декоре поддона бульонной чашки привлекают внимание детали, никак не связанные тематически с росписью в круглом медальоне, изображающей пятерых путти, завтракающих на траве: это два женских портретных бюста, расположенные сверху и снизу медальона, в его орнаментальном обрамлении. Молодые дамы в костюмах и прическах первой четверти XVIII века не похожи друг на друга, что позволяет предполагать портретность изображений. Явная несвязанность с темой росписи, вероятная портретность, а также необычность подобных изображений в росписи фарфора той эпохи наводят на некоторые размышления.

В истории взаимоотношений России и Австрии в 1726 г. произошло значительное событие, которого долго добивались Габсбурги: впервые между двумя странами был заключен военный союз. Согласно договору Россия обязывалась оказывать союзнику военную помощь в случае войны с третьей державой (Францией, Англией, Турцией). Императрица Екатерина I, заключившая этот союз, имела двух дочерей, восемнадцатилетнюю Анну и семнадцатилетнюю Елизавету. Мне представляется вероятным, что драгоценная фарфоровая вещь была преподнесена в подарок Екатерине I и украшена портретами ее дочерей, что объясняет их очевидную неуместность в декоре поддона, а также очевидное несходство изображенных персонажей. К сожалению, иконография принцесс Анны и Елизаветы в юности крайне скудна, и трудно сделать окончательное заключение на основании сходства изображений с известными портретами. Не говоря о том, что живописец по фарфору, пользуясь гравированными портретами в качестве образцов, мог исполнить их весьма далекими от оригиналов.

К той же эпохе относится еще одно уникальное произведение Венской фарфоровой мануфактуры периода Дю Пакье — настольное украшение в виде фарфорового сосуда для ликера в образе слона. На спине коричневого слона крышка с сидящей полуобнаженной фигуркой ребенка-Вакха, держащего чашу в поднятой руке. Слон стоит на фарфоровой орнаментально расписанной пластине, оправленной в серебряную подставку. Все сооружение укреплено на серебряном поддоне с вращающимся кругом, на котором стоят фарфоровые мужские и женские фигурки, одетые в крестьянские костюмы, персонифицируя различные провинции Австрии. В поднятой руке каждая фигурка держит серебряный подстаканник с эмалированной китайской чашечкой. По мере вращения круга ликер из хобота слона, служащего краном, лился в чаши.

В образах настольного украшения проявился художественный вкус эпохи — интерес к диковинным животным и своеобразное увлечение «крестьянскими» празднествами, которые устраивались при многих европейских дворах. В Австрии подобные придворные увеселения имели место в 1719 г. в Хофбурге и в 1724 г. в Троппау.

О происхождении настольного украшения в России также нет документальных свидетельств. Оно было помещено в Галерею драгоценностей Эрмитажа в 1848 г. 22 августа 1848 г. по приказанию гофмаршала графа А.П.Шувалова были отправлены из Монплезира в Петергофе «…разные вещи, отобранные для Галереи Петра Великого, в Сервизную Зимнего дворца и поступившие из оной в Галерею драгоценных вещей». Среди них значился «слон на серебряном поддоне с 8 китайскими фигурами и 7 для стаканов местами». В «Реестре вещам, поступившим из Монплезира в Галерею драгоценных вещей» числятся также «чаш финифтяных восьмиугольных — 7»22. Неясно, принадлежали эмалевые чашечки исконно к настольному украшению или были присоединены позже.

«Фарфоровый слон с таковыми же куклами» был доставлен в Галерею драгоценностей от «бронзовых дел фабриканта Тигельштейна», который в числе других мастеров разных специальностей получал заказы от Императорского Двора при устройстве в Эрмитаже Галереи драгоценностей. Несомненно, что настольное украшение было отправлено к Тигельштейну для реставрации. Однако, «фарфоровая фигура слона» значится также и среди вещей, отданных по приказанию гофмаршала «для исправления» в Английский магазин Никольса и Плинке в Санкт-Петербурге23.

22 сентября 1848 г. «слон фарфоровый на серебряном поддоне с куклами, держащими чаши» был помещен в Галерею драгоценностей и внесен в опись заведующим II отделением Эрмитажа Ф.Лабенским24.

В начале XX века авторы путеводителей по Галерее драгоценностей Эрмитажа считали слона фаянсовым, к чему склоняли их, очевидно, желтовато-серый оттенок массы и глазури фарфора периода Дю Пакье и некоторая тяжеловесность неуклюжего слона и большеголовых коротконогих пейзан, застывших в лишенных изящества позах25.

На серебряных деталях настольного украшения отсутствуют клейма как мастера, так и цехового досмотра. На этом основании Э.-В.Браун считал, что ювелир не принадлежал к цеховым мастерам Вены, работая непосредственно для императорского двора. Это обстоятельство позволило Брауну предположить, что настольное украшение было прислано в подарок русскому двору императором Священной Римской империи Карлом VI26.

В 1745 г. императрица Елизавета вновь получила в подарок от саксонского курфурста Августа III десять ящиков мейсенского фарфора. Подарок, приуроченный к бракосочетанию наследника русского престола великого князя Петра Федоровича с принцессой Ангальт-Цербстской, состоял из большого столового и чайно-кофейного сервиза, получившего впоследствии в России название Андреевского, так как в декоре предметов, кроме Российского гербового орла, был использован знак первого русского ордена святого Андрея Первозванного. трех каминных гарнитуров, каждый из семи ваз, и 192 фарфоровых фигур различных наименований и размеров.


Андреевский сервиз


Великолепный образец парадных сервизов Мейсенской фарфоровой мануфактуры середины XVIII века, находящийся в Зимнем дворце со времени своего изготовления.

Большой сервиз, насчитывавший более 400 предметов, отвечавший своим составом требованиям европейского дворцового этикета и европейской кухни, был первым подобным фарфоровым сервизом в России.

Сервиз как ансамбль посуды для сервировки стола, где каждый предмет имеет собственное назначение, а все вместе представляют р единое эстетическое целое, объединенное стилевой общностью, характером форм и декора, был новшеством для Европы. Самые ранние столовые фарфоровые сервизы появились в Европе в середине 1730-х гг., будучи созданы на Венской мануфактуре. Мейсен приступил к изготовлению столовых сервизов несколько позже. В эпоху, когда фарфор был предметом роскоши, сервизы из него были доступны лишь владетельным особам.

Судя по сохранившимся отчетам модельмейстера Мейсенской мануфактуры И.И.Кендлера, для «русского» сервиза создавались новые формы27. И только при изготовлении подсвечников использовали, несколько изменив основание, модель И.Ф.Эберлейна, впервые примененную в знаменитом «Schwanenservice» графа Брюля28. Позднебарочные формы, сложившиеся под влиянием посуды из драгоценных металлов, предшествовавшей в дворцовом обиходе фарфоровой, отличаются конструктивной ясностью. Расположение и характер плоского рельефного орнамента, так называемых «цветов Гоцковского», рождены воспоминанием о чеканных рельефах на серебряных барочных сосудах. Легкий рельеф отформованных в тесте цветов согласуется с тектонически четкими членениями мисок и чашек и образует гирлянды на блюдах и тарелках. Барочная основательность мисок с крупными плодами, венчающими крышки и заменяющими ручки, сочетается в отдельных предметах столового сервиза с элементами стиля «рокайль», что очевидно побудил некоторых исследователей датировать время изготовления сервиза серединой 1750-х и даже началом 1760-х годов29.

В этом красивейшем сервизе блестяще выявлены эстетические достоинства фарфора. На ослепительно яркой праздничной белизне цветут прекрасные розы, тюльпаны, гвоздики… Эти «сухие немецкие» цветы живописцы переносили на фарфор из ботанических атласов флоры Германии, сохраняя характер изображения оригинала — гравюры на дереве. Кроме рельефного декора и цветочной росписи, столовый сервиз декорирован российским гербом и крестом ордена святого Андрея Первозванного. Декор кофейно-шоколадного сервиза включает зеркальный вензель Петра I в щитке, представляющем звено орденской цепи в окружении флагов30. Герб, как правило, игравший первенствующую роль в живописном декоре, в росписи Андреевского сервиза не превалирует над цветочным. Российские гербы и знаки ордена, не превышая размером цветы, симметрично расположены на поверхности посуды, органично вплетаясь в живописный декор. Ажур золоченого сетчатого орнамента по краям изделий завершает живописное убранство сервиза.

18 мая 1745 г. саксонский кабинет-министр фон Хеннике сообщил советнику посольства в Санкт-Петербурге Пецольду: «…фарфор для Ея Величества Императрицы должен прибыть в Петербург еще до бракосочетания». 31 июля 1745 г. Пецольд сообщил в ответном письме, что фарфор «… был принят Ея Величеством Императрицей с большой радостью и удовольствием»31.

В состав столового сервиза входили: 52 круглых блюда различных размеров, 42 салатника трех размеров, 2 большие овальные миски на четырех ножках в виде завитков «рокайль» с фигурами птиц и лепными овощами и фруктами на крышках; 4 миски овальные меньшего размера на таких же ножках, у мисок «вместо ручек фрукты»; 4 такие же круглые миски без ножек; 2 миски для молока, 8 мисок для желе с крышками, увенчанными лепными плодами, 4 соусника, 8 двойных солонок; 18 овальных блюд, среди которых у 8 «вместо ручек завитки», а 10 — без ручек; 4 масленки, 26 глубоких и 72 мелкие тарелки, 26 столовых фарфоровых ложек, 52 фарфоровых черена для ножей и вилок. Большая ажурная раковина в центре пладеменажа (не сохранившаяся до наших дней) была окружена четырьмя раковинами-солонками и таким же количеством судков для масла и уксуса32.

Кофейно-шоколадный сервиз состоял из 2-х дюжин пар кофейных чашек, больших, с одной ручкой; 2-х дюжин бокалов для шоколада с одной ручкой, вместе с блюдцами, 4-х полоскательниц, 2-х молочников, 2-х шоколадников, 2-х сахарниц, 26-ти кофейных ложек, 4-х подносов на ножках для конфет и печенья33.

Состав сервиза формировался под влиянием этикета и гастрономических вкусов эпохи. Парадные обеды состояли обычно из нескольких перемен кушаний. К примеру, в день именин великой княгини Екатерины Алексеевны 24 ноября 1746 г. в две перемены на стол было подано 800 блюд и 250 пирамид конфет.

С каждой переменой лакеи меняли тарелки. Их число в сервизе, тем самым, должно было в несколько раз превышать число обедавших. Андреевский сервиз, очевидно, был рассчитан на 26 персон, так как в нем имелось 26 глубоких и 72 мелкие тарелки. В состав сервиза входили также салатники, соусники, солонки, фарфоровые ложки и черены к ножам и вилкам. В мисках подавали супы, густые мясные и овощные кушанья. Круглые и овальные блюда служили для подачи на стол жаркого из мяса и приготовленной по разнообразным искусным рецептам рыбы. При дворе Елизаветы Петровны при приготовлении кушаний широко применялись привозимые из-за границы вина и снедь: заморские зелени, фрукты, миндаль, сыры и прочее.

Светильники не были обязательным компонентом фарфорового сервиза. Обычно в сервировке стола при фарфоровом сервизе могли использовать серебряные или золотые канделябры. Кроме того, зал освещался тысячами свечей в люстрах, а также воском, налитым в стеклянные «шкалики». К примеру, во время свадебных торжеств великого князя Петра и принцессы Ангальт-Цербстской зал, в котором по проекту архитектора Растрелли стояли трехэтажные столы на 220 персон, был освещен 8000 свечей. Так что 14 подсвечников Андреевского сервиза, каждый на одну свечу, играли скорее декоративную роль, пленяя игрой отблесков пламени на пухлых фигурках путти и кокетливых изгибах раковин — основного элемента стиля «рокайль», давшего ему название.

Две дюжины чашек для кофе и столько же высоких бокалов для шоколада, напитков сравнительно новых и в Европе, но уже хорошо знакомых при дворе Елизаветы, вместе с шоколадниками, молочниками, сахарницами, вазами для конфет и печенья и фарфоровыми ложечками составляли кофейно-шоколадный сервиз — образец изящной роскоши.

Именным указом императрицы Елизаветы от 5 ноября 1745 г.34 сервизы было предписано передать в ведение Придворной конторы. В тексте указа имелся список предметов, а также «…следующих до конфектной разных фигур». Находившиеся в распоряжении кондитера фарфоровые фигуры употреблялись обычно для украшения стола.

В качестве курьеза, свидетельствующего о том, как плохо были известны свойства нового материала — фарфора, можно привести рапорт, поданный 9 февраля 1748 г. в Придворную контору смотрителями сервизной кладовой Зимнего дворца: «У присланного Ея Императорскому Величеству от Польского короля фарфорового саксонского сервиза, находящегося в казенной (кладовой — Н.К.), от переменного воздуха сырости перелопались фарфоровых череньев ножевых — 13, вилочных — 11. Того ради дабы повелено было те перелопавшиеся черены Придворной конторе снять нам в расход», — просят смотрители, совершенно очевидно разбившие фарфор, не реагирующий на сырость воздуха.

Сервиз употреблялся при русском дворе в день ордена святого Андрея Первозванного, 30 ноября, когда в Зимнем дворце ежегодно устраивался прием для кавалеров ордена.

Знаки ордена в декоре сервиза и употребление его в дни орденских празднеств и дали ему впоследствии название «Андреевский».

О том, что сервиз ценился и использовался в царствование императора Павла I свидетельствует документ от 30 ноября 1797 г.: «…Его Императорское Величество указать соизволили, фарфоровый Андреевский сервиз не мешать с Андреевским гарднеровским сервизом, сделанным в Москве, а что к оному саксонскому сервизу будет недоставать, то добавлять из лучших сервизов…»35. Косвенным подтверждением употребления сервиза в конце XVIII и в XIX веке служат хранящиеся ныне в Эрмитаже в составе сервиза несколько десятков тарелок, изготовленных на Мейсенской мануфактуре по старым образцам во второй половине XVIII и в XIX вв.36 Кроме того, как столовый, так и кофейно-шоколадный сервизы пополнялись по мейсенским образцам на Императорском фарфоровом заводе в Петербурге вплоть до царствования Николая I37.

При создании в 1885 г. на третьем этаже Зимнего дворца Придворного музея фарфоровых и серебряных вещей туда было помещено, в отличие от прочих полностью передававшихся в музей старых дворцовых сервизов, только шесть предметов Андреевского саксонского сервиза: маленькая миска с артишоком на крышке, соусник, одна двойная солонка и три солонки-раковины от пладеменажа. Остальные предметы продолжали оставаться в дворцовой сервизной кладовой, что позволяет думать об их использовании в дворцовом обиходе и в конце XIX века38.

Впервые Андреевский сервиз стал объектом внимания широкого круга ценителей художественного фарфора на Исторической выставке предметов искусства в 1904 г. в Петербурге, где он был экспонирован в витринах Их Императорских Величеств39.

В 1910 г. при создании в Эрмитаже Галереи фарфора туда были переданы как пять предметов из Придворного музея, так и остальные вещи, хранившиеся до той поры в сервизной кладовой Зимнего дворц40. С этого времени сервиз окончательно утратил свое утилитарное назначение и приобрел статус музейного экспоната высочайшей художественной и исторической ценности.

В 1924 г. десять предметов сервиза были переданы в Московский музей фарфора. Еще более существенно Андреевский сервиз пострадал в 1928 и 1930 гг., когда 50 различных предметов ушли из Эрмитажа в фирму «Антиквариат» для продажи за границу и в Госторг для продажи на внутреннем рынке. Ныне в Эрмитаже хранится 145 предметов столового сервиза, которые представляют разным числом все формы, имевшиеся первоначально, исключая подставку и прорезную раковину пладеменажа. В числе 52-х предметов кофейно-шоколадного сервиза также наличествуют все первоначальные формы.


Кроме Андреевского сервиза в ящиках находились три каминных гарнитура, каждый из семи ваз, и 192 фарфоровых фигур различных наименований и размеров. Первый каминный гарнитур из семи ваз, «…представляющих планеты в их надлежащем расположении, средний предмет — 20 дюймов высотой (саксонский дюйм равен 2,3см — Н.К.) без крышки, с превосходной тонкой живописью, приличествующей каждой планете, на центральной вазе белый рельефный портрет Ея Русского Императорского Величества. Такой же гарнитур из семи предметов, средний 17 дюймов высотой, с лепными цветами, на всех предметах рельефный портрет Русской Императрицы. Такой же каминный гарнитур из семи предметов, прорезной, с лепными цветами».

Отчеты о работе главного модельмейстера Мейсенской мануфактуры И.И.Кендлера и его сотрудников, так же как и заведующего живописной мастерской Г.З.Биркнера с марта 1744 по февраль 1745 г. освещают участие отдельных художников в работе над вазами41.

«Портрет русской императрицы в рельефе, вылепленный по данному для этого живописному образцу, который должен быть помещен на заказанные для нее каминные вазы, начисто отделан. 30 сентября 1744 г. Иоганн Иоахим Кендлер».

«К большим вазам для Ея Величества Русской Императрицы солнце и лавровую ветвь, наряду с другими французскими украшениями отделал. 30 сентября 1744 г. Иоганн Фридрих Эберлейн, скульптор».

«Несколько фигур для Русской Императрицы, как-то: Юпитер, Сатурн, различные дети, которые принадлежат к тем заказанным вазам, переделаны и надлежаще отделаны. 31 октября 1744 г. Иоганн Иоахим Кендлер».

«Венера к каминным вазам Русской Императрицы. Два голубя к вышеупомянутым каминным вазам. 31 октября 1744 г. Иоганн Фридрих Эберлейн, скульптор».

«Для Ея Величества Русской Императрицы большие гарнитуры или вазы, которые изображают семь планет, исправлены, где нужно, в массе и приведены в надлежащее состояние. 30 ноября 1744 г. Иоганн Иоахим Кендлер».

«Одна русская царица с фигурами и цветами расписана. Февраль 1745 г. Христиан Готтлоб Хентцшель».

«Одна большая ваза с крышкой расписана; сверх того написан герб; для Царицы, Императрицы России. Март 1745 г. Христиан Готтлоб Хентцшель».

От трех гарнитуров в Эрмитаже сохранились две вазы, обе с рельефным портретом Елизаветы в медальоне. Одна из них декорирована теми самыми лепными солнцем и лавровой ветвью, которые отделывал 30 сентября 1744 г. скульптор Эберлейн. Медальон с портретом, окруженный пестрым цветочным венком, поддерживают с двух сторон амуры. Крышка вазы увенчана фигурой Аполлона. Золотое сияющее солнце в декоре и высота вазы позволяют считать ее центральной вазой первого «планетного» гарнитура, в котором только на ней одной был портрет императрицы. Ваза несколько меньшего размера, корпус которой разделан рельефной ивовой плетенкой и покрыт по всей поверхности лепными разноцветными цветами, а крышка увенчана фигурой Меркурия, очевидно, принадлежала ко второму гарнитуру, все предметы которого были декорированы медальоном с рельефным портретом42.

Остается неизвестным, с какого времени и какой из пригородных дворцов украшали вазы до того момента, когда в конце XIX века были переданы в числе нескольких сотен «старинных фарфоровых вещей, принадлежащих пригородным дворцам» в организованный в 1885 г. музей фарфора и серебра Зимнего дворца, а оттуда в 1910 г. в Галерею фарфора Эрмитажа43. Несколько курьезным кажется тот факт, что в передаточной описи профильный рельефный портрет на обеих вазах приписан Екатерине II при всем явном несходстве двух цариц.

Фарфоровая пластика, прибывшая летом 1745 г. из Саксонии была указом императрицы от 5 ноября того же года вместе с Андреевским сервизом передана из комнат Елизаветы Петровны в ведение Придворной конторы44. В числе «Следующих до канфектной разных фигур: 58 фигур большой руки белых, в том числе 10 деревьев при них статуи и разные фигуры, 45 статуй «Овидических из разных гисторей» на постаментах…»45. В Эрмитаже сохранилась частично эта фарфоровая скульптура, находившаяся в сервизных дворцовых кладовых и использовавшаяся для убранства праздничных столов.

Первые десять — группы из серии «Аполлон и девять муз», исполненной И.И.Кендлером в 1744—1745 гг. От десяти уцелело семь групп: три экземпляра Аполлона, сидящего с лирой под деревом, играющая на флейте полуобнаженная Евтерпа, Талия с маской в руке, Каллиопа, делающая записи в книге и облаченная в тунику и плащ Клио.

Из серии «Овидиевы фигуры», исполненной И.Ф.Эберлейном между 1741—1745 гг. в Эрмитаже сохранилось одиннадцать фигур (три из них в двух экземплярах, вероятно, в таком количестве была прислана каждая из фигур). Античные божества ярко выраженного барочного облика поставлены на высокие постаменты с волютами по углам.

Мифологические и аллегорические сюжеты пользовались у мейсенских скульпторов неизменным успехом в течение всего XVIII века. Большинство моделей несмотря на изменение вкусов продолжало пользоваться спросом и спустя долгое время после из создания.

Из нескольких десятков прочих фигур К.С.Бутлер, автор каталога «Мейсенская фарфоровая пластика XVIII века в собрании Эрмитажа» идентифицировала семь моделей.

Персонажи чрезвычайно популярной в XVIII веке итальянской комедии в течение долгого времени давали материал художникам-фарфористам. Скарамуш и Коломбина, исполненные по модели Кендлера, значились в указе 5 ноября как «две фигурки с низкими деревцами, на каждой по одной мужской и женской итого по две статуйки, а у женских статуек по одной клетке».

Из числа «восьми белых арапов с коробками, на которых по одной крышке» осталось четыре фигуры негра и одна фигура негритянки, модель которых принадлежит скульптору Эберлейну.

Два экземпляра Леды, сидящей на выступе скалы, обвивая гирляндой цветов шею лебедя, также по модели Эберлейна, описаны в указе как «две статуйки женские, при деревах овидические фигуры, в руках держат лебедей, по сторонам их по купидону».

Из «трех пастухов с флейтами» осталось две таких статуэтки, по модели того же Эберлейна.

Фигура садовника с корзиной, в которой прорезаны отверстия для цветов, по модели Кендлера, идентифицирована со «статуйкой садовника с плетешком».

В архивных документах Мейсенской мануфактуры имеются записи о работе Эберлейна в 1745 г. над фигурами «Обоняние» и «Осязание» из серии «Пять чувств» «…для царицы». Можно предполагать, что имеющиеся в Эрмитаже фигуры, ведущие свое происхождение из дворцовых сервизных кладовых, являются именно теми, которые были сделаны для «русского заказа»46.

В январе 1757 г. маркиз Л’Опиталь, отправлявшийся в Россию в качестве посла Франции, получил «pour la Russie» изделия Севрской фарфоровой мануфактуры на сумму 8.320 ливров47. В числе подарков были каминные гарнитуры из цветочных ваз, кувшины для умывания, несколько сервизов для завтрака и другая посуда. Неизвестно, предназначался ли весь фарфор императрице Елизавете Петровне или же часть предметов была раздарена придворным, но ныне в собрании севрского фарфора Эрмитажа, ведущего свое происхождение от дворцового, ничто не может претендовать на эту роль, кроме одного маленького предмета.

Небольшой овальный подносик, на дне которого пурпурной краской изображен спящий амур, несомненно остаток того «un dejeuner du Roi, camayeu, enfans-pourpres», которое в 1757 г. было куплено за 288 ливров Людовиком XV для передачи послу в России маркизу Л’Опиталь. Обычно подобное дежене du Roi (название сервизов для завтрака определялось названием модели подноса) состояло, кроме подноса, из чашечки с блюдцем и сахарницы, что диктовал небольшой размер подносика. Неизвестно, когда были утрачены остальные компоненты дежене: оно не числилось в каталоге Эрмитажа, куда поступило только в 1931 г. из Исторических комнат Зимнего дворца.

Чашки с блюдцами Берлинской фарфоровой мануфактуры, исполненные в конце 1770 г., определенно были подарены прусским королем Фридрихом Великим. Чашки с крышкой, грушевидной формы (модель Neuglatt), с белыми резервами на темно-синем фоне, покрытом золоченым орнаментом, традиционно исполнялись Берлинской мануфактурой в качестве официальных подарков. На каждой из чашек написан гризалью профильный портрет, на одной — самого Фридриха, на другой — Екатерины II48, на третьей — парное изображение обращенных лицом друг к другу цесаревича Павла Петровича и его невесты принцессы Софии-Доротеи Вюртембергской. Эта чашка была, очевидно, предсвадебным подарком прусского короля молодой чете. Не исключено, что именно во время пребывания Павла Петровича в Берлине в 1776 г., куда он приехал для знакомства с будущей женой, и были вручены подарки, предназначенные великому князю и его августейшей матери.

Гарнитур из пяти белых ваз с барельефным фризом, изображающим играющих путти, и богато вызолоченными рельефными орнаментальными деталями, маскаронами, ручками и фигуркой путто, венчающего крышку, преподнесенный тогда же великому князю, не сохранился полностью. В Эрмитаже находится лишь одна из ваз меньшего размера49, представляющая собой разновидность модели так называемой «Ансбахской вазы» 1760-х годов. Отверстия в крышке вазы дают основания считать, что гарнитур, кроме чисто декоративной функции, мог употребляться в качестве сосудов для ароматических смесей.

Примеры дальнейшего классицизирующего развития той же модели — две монументальные вазы с характерной для Берлинской мануфактуры 1770-х годов. росписью, имитирующей камень, в данном случае красновато-лиловой мрамор. Классическая позолоченная шишка пинии, венчающая крышку, массивные позолоченные лавровые маскарон с кольцами в пасти — декоративные элементы, говорящие о том, что излюбленный Фридрихом стиль рококо уступает на Берлинской мануфактуре новым тенденциям. С классицистическим обликом формы полностью гармонирует роспись гризалью в двух круглых медальонах, изображающая персонажей древней истории — цариц Дидону и Семирамиду, о чем говорят надписи под медальонами.

Очевидно, в тот же период пребывания великого князя Павла в Берлине ему была преподнесена фарфоровая табакерка с надписью на крышке «Vive Paul Petrovitzch grand Prince de Russie». Надпись сделана на свитке, который держат в руках Марс и Минерва, а снизу поддерживает Меркурий. Аллегорические изображения на дне немаркированной табакерки, по мнению Тройницкого, атрибутировавшего ее Берлинской фарфоровой мануфактуре, имеют непосредственное отношение к сватовству цесаревича. С табакеркой связано любопытное предание. Подаривший ее в 1879 г. императору Александру II действительный статский советник Владимир Энгельгардт записал сопутствующую семейную легенду, согласно которой табакерка была преподнесена Павлу в 1782 г. при посещении им Севрской фарфоровой мануфактуры ее мастерами. Подаренная Павлом после восшествия его на престол князю Александру Борисовичу Куракину, табакерка в 1802 г. была передана Куракиным Егору Антоновичу Энгельгарду, бывшему секретарю Великого Магистра Мальтийского ордена при императоре Павле I. «Приведенная записка лишний раз показывает, как осторожно нужно относиться к семейным преданиям», — комментирует Тройницкий50.

Опубликованная Тройницким табакерка была утрачена Эрмитажем после 1917 г. Однако история имела продолжение. В 1936 г. Эрмитаж получил из конфискационных кладовых Главного таможенного управления табакерку точно такой же формы и размера, с такой же надписью на свитке, который держат те же персонажи, только Меркурий находится сверху. Роспись на дне и внутренней стороне крышки того же аллегорического смысла отличается изображенными мотивами. Немаркированная табакерка, атрибутированная в Эрмитаже Берлинской фарфоровой мануфактуре, совершенно недвусмысленно связанная с именем великого князя Павла, быть может, была одним из двух экземпляров, готовившихся в качестве подарка цесаревичу.

Две чашки Берлинской фарфоровой мануфактуры начала 1780-х годов, одна с портретом и надписью вокруг него M.F.G.duchesse de R. (Maria Feodorovna grande duchesse de Russie — Н.К.), вторая с цветочным вензелем MF, принадлежат к тому же типу подарочных вещей и свидетельствуют, что Фридрих II и в последующем не оставлял своим вниманием великокняжескую чету.

Павловский дворец — любимая резиденция императрицы Марии Фёдоровны, обладательницы тонкого художественного вкуса, хранил много памятных вещей, связанных с различными событиями ее жизни. Часть их, переданная в 1932 г. в Эрмитаж, существенно пополнила его собрание фарфора значительными произведениями крупнейших мануфактур Европы.

По желанию вдовствующей императрицы в 1812 г. в парке Павловского дворца был выстроен павильон, получивший название «Розовый». Маленький деревянный дворец был окружен кустами роз, а его убранство обильно декорировано цветами. Стены павильона были украшены фарфоровыми тарелками в золоченых рамах. Роспись на тарелках копировала известные произведения живописи. В числе предметов первоначального убранства павильона, находились две фарфоровые прямоугольные пластины большого размера (высотой 36 и шириной 27 см), оправленные в позолоченные рамы, с копиями живописных произведений: «Похищение Деяниры» Г.Рени и «Воспитание Ахилла» Ж.Рено51. Обе копии исполнил в 1811 г. на Венской фарфоровой мануфактуре ее крупнейший живописец Лоренц Херр. Сопоставляя даты исполнения картин и строительства павильона, не будет ошибкой заключить, что Розовый павильон был первым после изготовления местопребыванием работ Херра. К сожалению, остается неизвестным, каким образом Мария Феодоровна стала владелицей этих произведений.

Также не документировано происхождение в Павловске монументальной вазы (высотой 95 см) Людвигсбургской мануфактуры первой четверти XIX века. Но в данном случае отсутствие документальных сведений не мешает твердой уверенности в том, что ваза была подарком Марии Феодоровне от сына ее брата, Вильгельма, короля Вюртемберга с 1816 г. В том же году был заключен брак между Вильгельмом и дочерью вдовствующей императрицы, Екатериной. Возможно ваза была их совместным подарком52.

На корпусе вазы в прямоугольном медальоне разворачивается полихромная панорама столицы Вюртембергского королевства Штуттгарта и его окрестностей. На противоположной стороне написан круглый медальон, на коричневом фоне которого изображен профильный мужской портрет, имитирующий камею, подписанный WILHELM REX. Людвигсбургская мануфактура, окончившая свое существование в 1824 г., с начала XIX века утратила своеобразие и подпала под сильное влияние Севра. Неординарная по своим размерам и мастерству исполнения амфоровидная вызолоченная ваза — яркий пример фарфорового произведения в стиле ампир, когда природная белизна материала скрывается под сплошным золочением и росписью. Панорама Штуттгарта на корпусе вазы должна была навевать ностальгические воспоминания на сентиментальное сердце урожденной принцессы Вюртембергской, она стояла в 1817г. в Новом кабинете вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны в Павловском дворце.

Десертный сервиз с настольным украшением из бисквитных фигур античных богов, ваз, корзин и чаш для фруктов, поддерживаемых грациями, сатирами и амурами, был подарен Марии Феодоровне в 1818 г. прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III, вероятно в связи с рождением их общего внука53, будущего императора Александра II. При изготовлении настольного украшения Берлинская мануфактура использовала уже существовавшие классицистические модели скульптора И.Г.Шадова, архитектора Х.К.Генелли и модельмейстера К.Ф.Ризе.

Немалое число дворцовых фарфоровых изделий декорировано портретами императора Александра I, но происхождение этих бюстов, тарелок и чашек Севрской, Берлинской, Венской фарфоровых мануфактур, увы, никак не документировано и остается пока в области догадок и предположений. К примеру, блюдце Берлинской мануфактуры, происходящее их Гофмаршальской части, декорированное прусским орденом королевы Луизы с надписью под ним

«Flieg uns vor ein Kreutz in Siegesfahnen

Treures Bild auf Ruhmes Bahnen»

могло быть (вместе с утраченной чашкой) подарком в память о скончавшейся в 1810 г. королеве, с которой Александра связывала нежная дружба. Орден, учрежденный в 1814 г., помогает датировать чашку тем временем, когда император Александр, одержавший победу над Наполеоном, пребывал в ореоле славы.

В то же время благодаря редким в архивных документах конкретным указаниям мы узнаем из «Описи взнесенным в Армитаж Ея Величества казенным разным вещам, значущимся под сими разными литерами и номерами», начатой в 1789 г., что «февраля 17 1803 года тарелка фарфоровая с фруктами прислана государю императору Александру I из Берлина прусского короля гравером Салезатти… Три грации писаны на фарфоре поднесены государю императору действительным тайным советником Гурьевым, а в Эрмитаж поступила 1805 года апреля 22 дня»54.

Тарелка Берлинской фарфоровой мануфактуры с лежащими на ней лепными натуралистически расписанными цветами и плодами представляет собой разновидность распространенных в искусстве XVIII века «обманок».

Небольшая прямоугольная фарфоровая пластина, на которой три грации «изображены в стоячих позах нагими», не маркирована, но подпись на росписи «G.Taubert pinx. 1803» позволяет атрибутировать ее Берлинской фарфоровой мануфактуре, где живописец Густав Тауберт исполнял с 1802 по 1825 г. обязанности Figurenmalera. На фарфоре с присущим Тауберту профессиональным мастерством воспроизведена гравюра В.Унгера с полотна П.П.Рубенса. В старом инвентаре Галереи драгоценностей есть запись: «Рамка деревянная, вызолоченная, резная, украшенная отчасти ажурным орнаментом. Хранится отдельно». Видимо, именно вследствие «отдельного хранения» ни одна из картин на фарфоре, происходящих из Галереи драгоценностей, не сохранила до наших дней принадлежавшую ей рамку.

В 1808 г. «Его императорское Величество высочайше повелеть соизволил: подаренную Его Величеству французским императором Наполеоном картину, писанную на фарфоровой доске, приобщить к таковым же в Эрмитаже…записать в каталог Эрмитажа…под подлежащим числом и номером»55. Среди немногих картин на фарфоре, ведущих свое происхождение из Галереи драгоценностей, мне представляется наиболее вероятной идентификация этой неназванной в повелении картины с произведением известного живописца Севрской мануфактуры Адама «Святое семейство», написанной им на овальной пластине и подписанной «Adam pinxit 1808». Живопись на фарфоре копирует картину Помпео Баттони.

К более позднему периоду, когда русский император, провозглашенный Спасителем Европы, торжествовал в Париже победу над Наполеоном, относится еще одна картина на фарфоре из Галереи драгоценностей. На круглой пластине изображен сам Александр I, стоящий в парке парижского дворца Elisee Bourbon возле оливкового деревца, которое как символ мирных намерений императора сажает садовник. О сюжете росписи повествовала приклеенная сзади к фарфоровой доске бумага с надписью, ныне не существующая. Текст сохранился благодаря тому, что был перенесен в каталог Галереи драгоценностей56. Слабая по рисунку и живописи, не говоря уже о полном отсутствии портретного сходства, работа подписана живописцем Севрской мануфактуры Пьером-Жозефом Пети и датирована 1814 г.

Парная к ней работа того же Пети изображает итальянский архитектурный пейзаж, о чем свидетельствует сохранившаяся только в инвентаре надпись57.

Наибольшее количество произведений Берлинской фарфоровой мануфактуры в собрании Эрмитажа, ведущих свое происхождение из Зимнего, Павловского и Аничкова дворцов, связано с именами императора Николая I и императрицы Александры Федоровны.

Заключенный в 1817 г. брак великого князя Николая Павловича с прусской принцессой Шарлоттой, получившей в России имя Александры Федоровны, положил начало потоку разнообразных изделий Берлинской фарфоровой мануфактуры, которыми прусский королевский дом одаривал великокняжескую, а затем императорскую чету. Только в период между 1818 и 1845 гг. мануфактура получила не менее 495 заказов от королевского дома, предназначенных для России58. Связь с Россией стала стимулом для создания многих экстраординарных произведений скульпторов, модельеров и живописцев мануфактуры.

Особое значение имел заказ стоимостью 17 000 талеров, исполненный в 1817—1823 гг., начало изготовления которого было приурочено к свадьбе принцессы Шарлотты. Он состоял из большого столового сервиза со 160 тарелками и десертного с настольным украшением с вазами, чашами, корзинами для фруктов и канделябрами. Парные чаши из настольного украшения, состоящие из почти плоской тарелки большого диаметра на высокой ножке, имеют единую систему декора. На одной из чаш, фон которой имитирует лазурит, изображен Берлинский замок в окаймлении из 16-ти портретов представителей правящего дома Гогенцоллернов, написанных en camee. На чаше с малахитовым фоном изображен московский Кремль и 14 портретов царей дома Романовых. Чаши поступили в собрание Эрмитажа в 1922 г. из Аничкова дворца, служившего резиденцией Николаю I в бытность его великим князем и после воцарения.

Вероятно, к тому же сервизу принадлежали изысканные вазы в виде плоской чаши матового золочения, обрамленной венком из белых бисквитных роз. Чаша, покрытая стеклянным колпаком с росписью золотом, лежит на бронзовом золоченом кольце. Подставкой служат позолоченные группы из трех крылатых грифонов или сфинксов. В 1817 г. одна из этих «…ваз маленьких вызолоченных на трех собачках с крыльями, сверху вокруг белые фарфоровые цветы» находилась в кабинете великой княгини в правом флигеле Павловского дворца59, где молодожены провели лето.

В 1821 г. великокняжеская чета впервые после вступления в брак посетила родину великой княгини. 21 января в Берлинском замке в честь высоких гостей состоялось блестящее придворное празднество, на котором присутствовали 4 000 персон. Тема театрализованного празднества была инспирирована поэмой «Лалла Рук», произведением ирландского поэта Томаса Мура, яркого выразителя английского романтизма. Написанная в 1817 г. восточная повесть «Лалла Рук», которую современники ставили в один ряд с экзотическими поэмами Байрона, принесла Т.Муру общеевропейскую славу. Исполнителями главных ролей — принцессы Лаллы Рук, дочери могольского влатеделя Индии Аурангзеба, и бухарского принца Алириса были Александра Федоровна и Николай. Остальные 123 роли были распределены между членами королевской семьи и придворными.

В подготовке празднества приняли участие виднейшие художники Берлина. Проекты декораций, костюмов и композиции «живых картин» принадлежали выдающемуся берлинскому архитектору и художнику Карлу-Фридриху Шинкелю, руководствовавшемуся при работе для большей достоверности рисунками с изображением Индии из королевской библиотеки. Музыку написал придворный композитор прусского короля Гаспаро-Луиджи Спонтини.

Художник Вильгельм Хензель исполнил серию рисунков, посвященных празднику, в том числе портрет Александры Федоровны в костюме Лалла Рук.

Берлинская королевская фарфоровая мануфактура получила заказ на произведения, запечатлевшие в фарфоре память о незабываемом событии. Вазы, чаши, тарелки с изображением сцен праздника были подарены его участникам. В 1823 г. для русской великокняжеской четы был исполнен гарнитур из трех ваз: большой центральной и парных боковых, отличающихся от первой как размером, так и формой.

Дух поэмы побудил К.Ф.Шинкеля, до того строгого приверженца классицистической традиции, к поиску новых форм фарфоровых ваз. Вдохновленный идеей Г.Шадова, Шинкель использовал в качестве образца так называемые «Alhambra-Vasen», испано-мавританскую керамику. Роспись ваз и тарелок была выполнена по рисункам и акварелям Фридриха-Августа фон Клебера. Модели ваз, получившие название «персидских» и их ориентализирующий многоцветный орнаментальный декор — один из первых примеров отказа Берлинской мануфактуры от античной декоративной схемы. Как в выборе темы празднества, так и в облике фарфоровых изделий сказались романтические тенденции эпохи: желание отдаться свободному полету фантазии и проникнуться специфической красотой произведений искусства различных эпох и цивилизаций.

Гарнитур из трех персидских ваз и двадцать тарелок, расписанных мотивами «Лалла Рук», поступили в собрание Эрмитажа в 1922 г. из Аничкова дворца.

Еще два значительных произведения — монументальные вазы в форме кратера по модели К.-Ф.Шинкеля были преподнесены Николаю I в 1834г.60 Экстраординарные по своему размеру, вазы представляют собой характерные образцы изделий Берлинской мануфактуры 1830-х гг., когда классический кратер был преобладающей формой парадных ваз. На широком фризе в средней части тулова одной из ваз изображены антикизирующие женские фигуры, персонифицирующие двенадцать месяцев61. Поверхность второго кратера от устья до ручек сплошь покрыта круговой полихромной росписью, изображающей людей, занятых сбором винограда на фоне гористого пейзажа.

Последний кратер «…по духовному завещанию от почивающей в Бозе императрицы Александры Феодоровны…»62 получил граф Владимир Федорович Адлерберг. Назначенный в 1817 г. адъютантом к великому князю Николаю Павловичу, он не разлучался с ним до кончины императора, в течение 39 лет повсюду сопровождая его, исполняя самые доверенные поручения и заменяя секретаря в походах и путешествиях63. В 1893 г. его сын В.В.Адлерберг предложил Министерству Императорского Двора приобрести вазу. Из Петербурга был послан запрос на Берлинскую фарфоровую мануфактуру. Благодаря полученным в ответ сведениям мы имеем сегодня возможность ознакомиться с материалами архива мануфактуры, почти полностью утраченного после 1945 г.: «Dapres votre description il sagit du modele que nous appelons «Schinkelsche Vase», la peinture represente la marche triomhal du roi le vin (Koenig Wein) par Schrotter, les cavaliers et les dames personnifient le Rhein avec ses affluents la Moselle etc, et les montagnes, ou croissant les meilleurs vins…» Письмо извещало также, что в свое время ваза стоила 7 500 марок.

За эту цену ваза была приобретена («…считая по курсу 29 мая 1893 г. 46 руб. 05 коп. за марку, причитается 3 453 руб. 75 коп.») и помещена в Зимний дворец64.

Наряду с монументальными по размеру и звучанию декоративными произведениями из берлинского фарфора в комнатах Николая I и Александры Федоровны находилось много берлинских фарфоровых памятных для них вещей бытового характера: позолоченная чашечка для яйца, подставкой которой служит грифон, лежащий на синей с золотыми прожилками пластине; пресс-папье в виде нагого бисквитного младенца в корзине с розами и надписью золотом «Georg Sohn des Hertz. v. Cumberland deb. 27 Mai 1819» на такой же пластине, роспись которой имитирует лазурит; подобным же образом окрашенная чашка с изображенным в медальоне силезским замком Кунцендорф, из шкатулки с дорожным серебряным сервизом императрицы; чаша для причастия, на поверхности которой золотом написан Иисус Христос среди ангелов, несущих орудия пытки Христовой; чаша в виде античной красной ванны на золоченых ножках — львиных лапах. Все они были переданы в Галерею драгоценностей Эрмитажа в 1913 г. «…из вещей, оставшихся после в Бозе почивших императора Николая I и императрицы Александры Федоровны».

Среди многочисленных изделий Берлинской фарфоровой мануфактуры, принадлежавших Александре Федоровне, особняком стоят парные вазочки парижского частного завода Жакоба Пети, изделия которого были в большой моде в середине XIX века, удовлетворяя обращенным в прошлое вкусам публики.

Несколько чашек Берлинской мануфактуры второго десятилетия XIX века — след эпохи, когда с развитием стиля бидермайер в Европе укоренился модный обычай дарить фарфоровые специально заказанные чашки с надписями и изображениями, посвященными памятным событиям, местам, лицам. Как правило, этими чашками не пользовались в быту. Их берегли как сувениры, связанные с дорогим прошлым. Думается, именно такое значение имели для Александры Феодоровны изящные чашки с портретом матери, с видом ее мавзолея в Шарлоттенбурге и архитектурным пейзажем Берлина со зданием Оперного театра. Эти чашки находились в комнатах императрицы в Зимнем дворце, после ее кончины были переданы в сервизную кладовую в 1867 г., а при создании Придворного музея фарфора I четверти XIX века экспонатами музея. Изящный бисквитный барельеф с профилем королевы Луизы на матовом золотом фоне овального медальона на корпусе чашки — произведение скульптора мануфактуры Поша. Им были исполнены в бисквите миниатюрные профильные портреты всех членов прусской королевской семьи, родителей Александры Федоровны, короля Фридриха-Вильгельма III и королевы Луизы, братьев, сестер и ее самой, объединенные в продуманную композицию на фарфоровом тондо, заключенном в бисквитную позолоченную рамку.

Напоминанием о днях отрочества был для Александры Федоровны ее скульптурный портрет в 12-летнем возрасте — бисквитный бюст, подписанный «Riese fec. III Aug. MDCCCX». Модельмейстер Берлинской фарфоровой мануфактуры К.Ф.Ризе — автор большинства классицистических скульптурных моделей первой трети XIX века.

Любопытным отголоском победоносной для России русско-иранской войны 1826—1828 гг. и дипломатических сношений царствования Николая I звучит в деле 1830 г. «О внесении в каталог двух чаш английского фарфора, поднесенных персидским принцем Хозрев Мирзою» рапорт Ф.Лабенского: «Сего февраля 6 числа Государыня Императрица соизволила отдать мне на сохранение в Эрмитаже две чашки англинского фарфора, на коих изображены портреты персидского шаха и сына его Аббас Мирзы с двумя медальонами, в коих вазы с букетами цветов. Оные чашки вкладываются в золотые кубки, украшенные разными цветами из финифти. Чашки сии поднесены Ея Величеству Хозрев Мирзою»65. Чашка с портретами персидского шаха Фатх-Али и его сына Аббаса-Мирзы, вероятно, входила в состав сервиза из 12 предметов. Фарфор, изготовленный в Англии вустерской фирмой Барр, Флайт и Барр, сопровождался золотыми подносом и подставками персидской работы, декорированными цветными эмалями.

В 1922 г. из сервизной кладовой Зимнего дворца в Эрмитаж был передан на хранение небольшой деревянный сундучок, обитый снаружи черной кожей, с медными накладками и такими же ручками, с медной пластинкой на крышке, на которой выгравирована надпись «Их Императорских Величеств собственные фарфоровые чайные чашки». Внутри в мягких гнездах, выложенных светлой замшей, покоятся шесть чашек и столько же блюдец к ним, различные по форме и декору, маркированные клеймами ИФЗ времени Николая I и Александра II, скипетром с орлом Берлинской фарфоровой мануфактуры и вовсе не маркированные66.

В «Описной книге сервизной кладовой Высочайшего двора» за 1898 г., куда чашки были перенесены из описи 1886 г., они значатся в рубрике «Разные вещи, неподходящие к общим сервизам»67. Приписать принадлежность посуды императору Александру II и его жене Марии Александровне, урожденной принцессе Гессен-Дармштадтской, позволяют надписи на дне двух чашек, поясняющие изображенные на их корпусе сепией архитектурные пейзажи: Ludwigsmonument in Darmstadt, Louisenplatz in Darmstadt.

Обиходные чашки, ценные для членов царской семьи как памятные вещи, но не обладавшие художественной значимостью, оставались в сервизной кладовой до 1922 г.

Непосредственное отношение к последнему императору Николаю II имеет «фарфоровый компотьер круглый, на ножке, белый с писаными золотом и разными красками орнаментом в виде листьев, в котором расположены также писаные красками: кабан, орел, преследующий зайца, собака, волк с ягненком, лиса и серна, между ними три писаные коричневой краской квадрата, в которых инициалы под короною; на дне золотое орнаментальное украшение в виде звезды. Компотьер этот современной Севрской фабрики. Приобретен в магазине Море в Москве. Подарен Ее Императорским Высочеством великой княгиней Елизаветой Феодоровной Государю Императору в 1905 г. Помещен в Музей в Зимний дворец. Согласно отношению Кабинета Его императорского Величества от 26 июня 1910 г. № 10245 передан в Императорский Эрмитаж на хранение»68.

Ваза для фруктов, приобретенная великой княгиней, представляет собой предмет из сервиза короля Луи-Филиппа для дворца в Фонтенбло, изготовленного на Севрской мануфактуре около 1840 г. Скорее всего Елизавете Федоровне был знаком этот сервиз и ваза не была случайной покупкой.

Еще одно изделие Севрской мануфактуры, ныне хранящееся в Эрмитаже, мне удалось идентифицировать с записью в «писной книге сервизной кладовой Высочайшего Двора», куда 25 января 1900 г. была внесена «чашка чайная, высокая, кружечкой, с медальонами, в которых сцены из восточной жизни — одна, блюдце к ней — одно, помещена в Музей. Приобретена Его Императорским Величеством у камер-юнкера Столыпина, который получил по наследству от князя Семена Михайловича Воронцова. В 1910 г. передана в Эрмитаж»69.

На зеленом фоне чашки формы Calabre в овальном медальоне тонко выполненная миниатюра изображает две фигуры в восточных костюмах на фоне пейзажа с мечетью. Архитектурный пейзаж с фигурами на блюдце помещен в медальон круглой формы. По борту оба предмета декорированы широким орнаментальным золоченым бордюром. Замечательный образец продукции Севра 1770-х гг. имеет снизу на дне знаки живописцев мануфактуры: К.Ш.Жерара, специалиста фигурной росписи, и пейзажиста Мутеля.

В заключение хочу отметить, что бытующее мнение о происхождении всего дореволюционного собрания фарфора Эрмитажа из исконно царского имущества не совсем справедливо. Как в XVIII, так и в XIX веке в Галерею драгоценностей и сервизные кладовые поступали вещи, приобретенные из различных источников. К примеру, в деле «О принятии из дому канцлера и кавалера графа Михайлы Ларионовича Воронцова генваря 9 дня 1764 г. в сервизную должность разных для убирания канфетных десертов фигур: 4 военные цветные саксонские фигуры; 10 комедиантов фигурок; 1 фигура значит офицера; 1 такая же фигурка, которая значит поляка; 2 фигурки егерь с егершей; 1 фигурка даму представляет; 3 бычка; 54 маленьких музыкальных фигурок; 12 маленьких мартышек и с музыкою; 11 разных купидончиков…»70 мы встречаем вещи, которые можно идентифицировать с предметами, происходящими из Гофмаршальской части.

От «десяти комедиантов фигурок» сохранилось две, представляющие собой персонажи итальянской комедии Арлекину и Бельтрама. Серия была исполнена П.Рейнике (и И.И.Кендлером) в 1743—1744 гг. Прообразом для ряда фигур послужили гравюры Ф.Жуллэна с рисунков Ш.А.Куапеля и Ж.Калло, сделанных им для книги Л.Риккобони (L.Riccoboni. Histoire du Theatre italien. Paris. 1728). Первоначальное количество фигур в серии неизвестно71.

«12 маленьких мартышек и с музыкою» — фигуры из серии «Обезьянья капелла», исполненной И.И.Кендлером и П.Рейнике около 1753 г., состоявшей, вероятно, из двадцати пяти фигур. Традиционно считается, что серия была задумана как карикатура на оркестр графа Брюля. Другое, также традиционное предположение, что в основу серии положены французские образцы.

В современном собрании Эрмитажа из Гофмаршальской части происходят обезьяна-дирижер в парике, с поднятыми руками, в камзоле, расписанном «индианскими» цветами, обезьяна в желтом камзоле и черной треуголке, играющая на треугольнике, и три пюпитра с нотами на изогнутой подставке с орнаментом из рельефных рокайлей.

С неизвестного времени и до организации в Зимнем дворце Музея фарфора и серебра «обезьяны-артисты» — две (к ним принадлежат четыре пюпитра с нотами)» находились в одном из пригородных дворцов72.

При всем богатстве старого дворцового фарфора в собрании Эрмитажа только при изучении архивных документов можно представить себе неисчислимое количество безвозвратно утраченных прекрасных и неповторимых вещей и одновременно испытать чувство радостной гордости от того, что на протяжении почти трех веков смотрители сервизных кладовых Императорского двора и хранители Эрмитажа сумели сберечь то, что составляет сегодня национальное богатство страны.


Примечания


1 Публикуемый материал представляет собой главу из книги «Западноевропейский фарфор в Эрмитаже. Из истории собрания».

Архив ГЭ. Ф.1. Оп.4 «3». Ед.хр.9. 1789 г.

2 Архив ГЭ. Ф.1. Оп.2. Ч.1. Ед. хр. 12. Лл. 1-7. 1826 г.

3 РГИА. Ф.469. Оп.9. Ч. 4. Ед.хр.1523. 1823 г. Архив ГЭ.Ф.1. Оп.2. Ч.1. Ед.хр.25. 1823 г.

4 РГИА. Ф.469. Оп.8. Ед.хр.699.Лл.303-304. 1849 г.

5 Архив ГЭ. Каталог Галереи драгоценностей. 1859 г.

6 РГИА. Ф.469. Оп.9 Ч.4. Ед.хр.815. Л.9. 1773 г.

7 Boltz C. Eisbaren und Polarfuchse / 6 Kasten Sachsisches Porzellan. Keramos. 148/1995. S.3/ Пер. здесь и далее Н.Казакевич.

8 Ibid.

9 Ibid.

10 Ibid. S.8. Больтцу не совсем понятно, кто в корреспонденции назван великой княгиней (Grossfrstin). Он предполагает, что подразумевалась сестра Елизаветы, Анна. На самом деле речь, конечно, шла о единственной родной сестре Петра II, Наталье Алексеевне, к которой он был очень привязан.

11 Ibid. S.7.

12 Ibid. S.8.

13 Ibid. S.10.

14 Ibid. S.20.

15 Тройницкий С.Н. Галерея фарфора Императорского Эрмитажа. Петербург, 1911. С.14. Ил.13.

16 Boltz C. Ibid. S.24.

17 Больтц читает надпись на задней стенке часов как «17 мая 1727 г.» и истолковывает ее как дату вступления на престол Петра II. Однако, по моему мнению, надпись следует читать как «12 мая 1727 г.», так как вторая цифра в числе дня написана совершенно так же, как третья цифра в числе года. Представляется неверным истолковывать надпись как дату начала царствования Петра II по следующим соображениям: во-первых, в «пецификации» мейсенского фарфора, присланного в 1726 г. саксонскому курфюрсту, наряду с сервизом с русским гербом уже упомянут футляр для часов стоимостью в 80 рейхсталеров, «прекрасно расписанный различными фигурами и украшениями»; во-вторых, точно такая же дата «12 мая 1727 г. имеется на подобных часах в Хетьенс-Музеуме Дюссельдорфа (Ein Meissner Uhrgehause aus dem Jahre 1727. Zum Titelbild dieser Ausgabe. Weltkunst. №14. 1979. S.1755-1756) и дата «1727» на часах в Риксмузеуме Амстердама (A.L. den Blaauwen. Saksisch Porselein. 1710—1740. Rijksmuseum Amsterdam. 1962. Afb.20). Возможно, разгадку надписи следует искать в Саксонии, так как Больц пишет, что часы были инициированы Марией-Жозефой (Boltz C. Ibid. S.34).

18 Архив ГЭ Ф.1. Оп.2. Ед.хр.10. Л.9.1812 г.

19 Архив ГЭ. Ф.1. Оп.6«3». Ед.хр.2. Т. II. Лл.317об.-320об. 1859 г. Опись предметам, находящимся в Галерее драгоценных вещей ведения II отделения Императорского Эрмитажа. «Чашка с крышкою белого фарфора, на краях нарисованы плоды, птицы и прочее. Чашка вделана в золотое ажурное блюдце с двумя ручками и гравированными раковинами, изображающими: одна — бюст в шлеме, другая — бюст в соломенной шапке. На крышке золотое украшение с четырьмя гравированными раковинами с разными бюстами, из коих двух недостает: вверху шарик из яшмы, к этой чашке принадлежит золотой треугольный поднос с ножкою, по которой три маленьких медальона с пейзажами. Борт подноса из ляпис-лазури, перламутра и фарфора (ошибка — Н.К.), украшен четырьмя раковинами, на которых гравированы портреты. Французской работы середины XVIII века».

«Чашка с крышкой и поднос французского фарфора. Чашка вделана в серебряное золоченое блюдце; чашка с двумя ручками и на поверхности имеет две картины, а именно: 1. Три ребенка горшечники 2. Один ребенок, продающий разного рода горшки другому ребенку. Между этими рисунками четыре камеи, вырезанные на раковинах и изображающие: два мужских и два женских бюста. На крышке четыре детские группы в таких же ободках, как и на чашке: 1. Два ребенка, делающие корзины 2. Три ребенка горшечники, из них один приготовляет тесто, другой пишет на блюде 3. Два ребенка, обжигающие горшки и 4. Три ребенка перед горшками, которые сушатся на солнце. Между этими рисунками четыре камеи в виде раковин, изображающие два мужских бюста в шлемах, один мужской бюст без шлема и женский бюст. Крышка в виде раковины улитки в золоченой оправе. На середине подноса, в раме, украшенной двумя портретами молодых девушек, пять детей, которые завтракают. На краях подноса в углах четыре гравированные раковины, на двух мужские головы и на двух женские в вуалях. Все золотые украшения обогащены маленькими бриллиантами, из них четырнадцати недостает. Работы начала XVIII века».

20 Ливен Г. Путеводитель по Галерее драгоценностей Императорского Эрмитажа. СПб, 1901. С.79. №21, 22.

21 Braun E.-W. Alt-Wiener Porzellan in der Kaiserlichen Eremitage in Sankt-Petersburg. «Kunst und Kunsthandwerk». 1914. S.36-39.

22 РГИА. Ф.469. Оп.8. Ед.хр.699. Лл.368-372. 1848 г.

23 Там же. Лл.113, 168, 182.

24 Архив ГЭ. Ф.1. Оп.II. Ед.хр.9. Лл.144-145. 1848г.; Ф.1. Оп.VI «К» . Ед.хр.22. №66.

25 Ливен Г. Ук. соч. С.79. №30; Иванов Д. Объяснительный путеводитель. СПб, 1904. С.157.

26 Braun E.-W. Ibid. S.31-34. Abb.1.

27 Boltz C. Meissner Service mit dem Relief «Gotzkowsky erhabenen Blumen» in der Ermitage von Leningrad / Manufaktur Echo. 1970. № 10-12; Больтц К. Мейсенский фарфор 1740-х, исполненный для русского Двора. Сообщения Гос.Эрмитажа. Вып. XLII. Ленинград, 1977. С.12-14. Сервиз был изготовлен и расписан в период с марта 1744 по март 1745 г. И.И.Кендлер в августе 1744 г. отчитывался о работе над новым овальным террином для русской императрицы, украшенным цветной капустой, артишоком, спаржей и лимоном. Рейнеке писал 31 октября 1744 г. в отчёте о моделировании овальной миски на 4-х ножках в виде завитков рокайль с лимоном и айвой вместо ручек и крышкой, увенчанной лепными завитками и артишоком. О работе над черенами ножей в марте 1744 г. и над столовыми и кофейными ложками в августе того же года отчитывался модельер Эдер. В отчёте живописца Г.З. Брикнера за октябрь 1744 г. идёт речь о работе над росписью чашки с блюдцем для русского чайного сервиза.

28 Образцами для модели Эберлейна послужили гравюры, исполненные около 1735 г. Desplace по рисункам Ж.А.Мейсонье. Тройницкий. Ук. соч. С. 26; Reinheckel G. Plastische Dekorationsformen im Meissner Porzellan des XVIII Jahrhunderts / Keramos. 1968. 41-42. Abb. 45, 46.

29 В литературе, как русской, так и зарубежной исследователями часто давалась ошибочная датировка Андреевского сервиза. Тройницкий датирует сервиз началом 1760-х годов (Тройницкий. Ук. соч. С. 26). Бергинг относит его к 1750-м гг. (Berging. 1914. S. 156). Фальке и Рюкерт определяют время изготовления сервиза около 1755г. (Falke. Sammlung Ostermann. 1928. Nr. 245; Ruckert R. Meissner Porzelan. Munchen, 1966. Nr. 482.

30 Варк датирует кофейно-шоколадный сервиз 1741 г. и считает щиток с вензелем Петра I не звеном орденской цепи, что он представляет собой в действительности, но «семейным гербом» (The Constance J. and Ralph H. Wark Collection of Meissen Porcelains. Cummer Gallery of Art. Jacksonville. Florida. 1965. №44). Неправильное толкование зеркального вензеля Петра встречается и у других исследователей. Особенно курьёзным выглядит предположение Ньюмена, который считает эти буквы тайной монограммой императрицы Елизаветы и графа Григория Разумовского, её морганатического мужа (Newman M. Echo of an Imperial Scandal / The Antique Collector. April. 1966. P. 123-124).

31 Boltz C. Ibid.

32 Там же.

33 Там же. «Подносы на ножках» в виде плоского круглого блюда, соединённого с ножкой металлической золочёной оправой, в отличие от других предметов кофейно-шоколадного сервиза, декорированы, подобно столовому, Российским государственным гербом и крестом ордена.

34 Ротштейн Н.В. Сервиз ордена Андрея Первозванного Мейсенского завода / Старые годы. 1912. Май. С. 58-59.

35 РГИА. Ф. 466. Оп. 1. Ед. хр. 192. Л. 366.

36 138 тарелок, изготовленных во второй половине XV111 и в X1X веке, отличаются от основной части сервиза, а также друг от друга характером фарфоровой массы, росписи, золочения, орнаментом борта.

37 Тройницкий С.Н. Ук. соч. С.26.

38 Тройницкий С.Н. Ук. соч. С.26; Григорович. Зимний дворец. Опись предметам, имеющим преимущественно художественное значение. Кладовые. СПб., 1885. С.59. Григорович сопричисляет к мейсенскому столовому сервизу, кроме доделок Императорского фарфорового завода, все прочие оригинальные сервизы других заводов со знаком ордена Андрея Первозванного, а именно: сервиз фабрики Гарднера в Подмосковье и английский сервиз, подаренный Николаю 1 королевой Викторией. Этим объясняется несуразно огромное количество предметов сервиза (1520), составляющих, по мнению Григоровича, один Андреевский сервиз.

39 Прахов. С.44. Прахов ошибается, считая, что Андреевский сервиз «… был сделан для Петергофского дворца по заказу императрицы Екатерины 11».

40 Тройницкий С.Н. Ук. соч. С.26. Большое количество вещей, числящееся у Тройницкого за Андреевским сервизом, объясняется позднейшими доделками как Мейсенской мануфактуры, так и Императорского фарфорового завода в Петербурге.

41 Boltz C. Meissner Service mit dem Relief «Gotzkowsky erhabenen Blumen» in der Ermitage von Leningrad / Manufaktur Echo. 1970. № 10-12; Больтц К. Мейсенский фарфор 1740-х, исполненный для русского Двора /Сообщения Гос Эрмитажа. Вып. XLII. Ленинград, 1977. С.12-14. По мнению Больтца обе вазы являются остатками одного гарнитура.

42 Не исключено, что крышка с фигурой Меркурия принадлежала другой вазе, из первого «планетного» гарнитура. Поверхность крышки гладкая, в отличие от поверхности самой вазы, покрытой легким рельефом «Ozier», край крышки имеет ровные круглые очертания, в то время как край горла вазы несколько раскрепован продольными желобками, членящими ее корпус и доходящими до края горла. Кроме того, рельефный ободок на краю горла вазы обведен сверху и снизу двумя тонкими золотыми отводками, в то время как соприкасающийся с ним край крышки сплошь вызолочен, как и края горла вазы и крышки экземпляра, увенчанного фигурой Аполлона.

43 РГИА. Ф.476. Оп.1. Ед.хр.2190. Лл.338об. №№125, 126. 1898 г.

44 Ротштейн Н.В. Сервиз ордена св.Андрея Первозванного Мейсенского завода / Старые годы. 1912. Maй. С.58-59.

45 Ротштейн Н. Ук. соч. С.58-59.

46 Бутлер К. Мейсенская фарфоровая пластика XVIII века в собрании Эрмитажа. Каталог. Ленинград. 1977. №№ 16, 18-20, 22, 25, 27-29, 30-36, 75,77.

47 Duvaux L. Livre-journal de Lazare Duvaux, marchand-bijoutier ordinaire du Roy. 1748—1758. T.II. Paris, 1873. P. 319, 2806.

48 Чашка поступила из коллекции вел.князя Алексея Александровича, скончавшегося в 1908 г.

49 Вторая ваза гарнитура, большего размера, находится в Павловском дворце-музее.

50 Тройницкий С.Н. Фарфоровые табакерки Императорского Эрмитажа / Старые годы. 1913. №12. С. 33,40.

51 Поступили в 1932 г. из Павловского дворца-музея. Архив ПДМ. Фонд рукописей. Инв.№ цх 1570-XIII. № 4, 5.

52 Поступила в 1932 г. из Павловского дворца-музея. Исходя из надписи на вазе WILGELM REX, зная, что Вильгельм стал королем в 1816 г., а Людвигсбургская мануфактура прекратила существование в 1824 г., можно определенно датировать изготовление вазы 1816—1824 гг.

53 Архив Берлинской фарфоровой мануфактуры. Шарлоттенбург-Берлин. Расчетная книга короля 1818—1850 гг. Цитируется по: Пахомова В. Фарфоровая хроника русско-немецких связей последней четверти XVIII первой половины XIX в. Берлинский фарфор в России / Материалы конференции «Россия — Германия. Контакты и взаимовлияния. XVIIIXIX век». Москва, 1988. С.63, 70. Прим. 22.

54 Архив ГЭ. Ф.1. Оп.VI «3». Ед.хр.9. Л.398, №170; л.408, №408.

55 Архив ГЭ. Ф.1. Оп.II. Ед.хр.11. 1808 г.

56 Vue de l’Elisee Bourbon a Paris du cote du jardin. Palais que S.M.l’Empereur Alexandre a habite pendant Son sejour a Paris ou il fit son entree le 31 mars 1814. Sur le devant du tableau Sa Majeste accompagne de deux de ses generaux commandant a son jardinier de planter l’oliver. Peint sur porcelaine par Pierre Joseph Petit. Au musee des Artistes a la Sorbonne. A Paris. Pendant №682.

57 Инв.№ Э 682. Vue d’Italie. Peint sur porcelaine par P.J.Petit loge au Musee des Artistes a la Sorbonne.

58 Архив Берлинской фарфоровой мануфактуры. Шарлоттенбург Берлин. Расчетная книга короля 1818—1850 гг. Цитируется по: Пахомова. Ук. соч. С. 70. Прим. 27.

59 Архив Павловского дворца-музея. Ф. 1844. № 246. Л.176об. 1817 г.

60 Пахомова В. Ук. соч. С.67.

61 Пахомова В. Ук. соч. С.67.

62 РГИА.Ф.468.Оп.13.Ед.хр.621. Л.1. 1893 г.

63 Русский биографический словарь. Т.1. СПб, 1896. С.75.

64 РГИА. Ф.468. Оп.13. Ед.хр.621. Л.3. 1893 г. «Судя по вашему описанию речь идет о модели, которую мы называем «Ваза Шинкеля», живопись представляет собой триумфальный путь короля вина по Шретеру, кавалеры и дамы персонифицируют Рейн и его притоки, Мозель и т.д., и горы, где выращивают лучшие вина» (Там же. Л.7).

65 Архив ГЭ. Ф.1. Оп.II Часть 1. Ед.хр.4. Л.1. 1830 г.

66 Чашка с маркой A II. Блюдце с маркой Н I. 24873. Чашка и блюдце такие же, с теми же марками. 24874. Чашка. Марка скипетр, орел, Konigliche Porzellan Manufaktur. Блюдце с маркой AII. 24875. Чашка и блюдце. Без марок. Снизу на дне чашки надпись Luisenplatz in Darmstadt. 24876. Чашка и блюдце. Марки HI. Снизу на дне чашки надпись Ludwigsmonument in Darmstadt. 24877. Чашка и блюдце такие же. Марки HI. Снизу на дне чашки надпись Ludwigsmonument in Darmstadt.

67 РГИА. Ф.476. Оп.1. Ед.хр.2212. Л.60об.

68 Там же.

69 РГИА. Ф.476. Оп.1. Ед.хр.2190. Л.226об.

70 РГИА. Ф.469. Оп.9, Часть 4. Ед.хр.673. 1764 г.

71 Бутлер К. Ук. соч. №№50, 55.

72 РГИА. Ф.476. Оп.1.Ед.хр.2190. №124. 1898 г. «Старинные фарфоровые вещи, принадлежащие загородным дворцам, находившиеся в музее Зимнего дворца и согласно отношению Кабинета Его Императорского Величества от 26.VI.1910 переданные на хранение в Императорский Эрмитаж».

Чаша с портретами царей дома Романовых. Берлинская фарфоровая мануфактура. Около 1820

Чаша с портретами царей дома Романовых. Берлинская фарфоровая мануфактура. Около 1820

Чашка на золотом подносе. Период Дю Пакье. Венская фарфоровая мануфактура. Около 1730

Чашка на золотом подносе. Период Дю Пакье. Венская фарфоровая мануфактура. Около 1730

Бульонная чашка с поддоном. Период Дю Пакье. Венская фарфоровая мануфактура. Около 1730

Бульонная чашка с поддоном. Период Дю Пакье. Венская фарфоровая мануфактура. Около 1730

Настольное украшение в виде фигуры слона. Период Дю Пакье. Венская фарфоровая мануфактура. Около 1730

Настольное украшение в виде фигуры слона. Период Дю Пакье. Венская фарфоровая мануфактура. Около 1730

Предметы Андреевского столового сервиза. Мейсенская фарфоровая мануфактура. 1744

Предметы Андреевского столового сервиза. Мейсенская фарфоровая мануфактура. 1744

Тарелка Андреевского столового сервиза. Мейсенская фарфоровая мануфактура. 1744

Тарелка Андреевского столового сервиза. Мейсенская фарфоровая мануфактура. 1744

Предметы чайно-кофейного сервиза. Мейсенская фарфоровая мануфактура. 1744

Предметы чайно-кофейного сервиза. Мейсенская фарфоровая мануфактура. 1744

Миска Андреевского столового сервиза. Мейсенская фарфоровая мануфактура. 1744

Миска Андреевского столового сервиза. Мейсенская фарфоровая мануфактура. 1744

Ваза с портретом Елизаветы Петровны из серии «Семь планет». Мейсенская фарфоровая мануфактура. 1744

Ваза с портретом Елизаветы Петровны из серии «Семь планет». Мейсенская фарфоровая мануфактура. 1744

Ваза с портретом Елизаветы Петровны из серии «Семь планет». Мейсенская фарфоровая мануфактура. 1744

Ваза с портретом Елизаветы Петровны из серии «Семь планет». Мейсенская фарфоровая мануфактура. 1744

Воспитание Ахилла. Копия Лоренца Херра с картины Ж.Рено. 1811

Воспитание Ахилла. Копия Лоренца Херра с картины Ж.Рено. 1811

Поднос. Севрская фарфоровая мануфактура. 1757

Поднос. Севрская фарфоровая мануфактура. 1757

Похищение Деяниры. Копия Лоренца Херра с картины Г.Рени. Венская фарфоровая мануфактура. 1811

Похищение Деяниры. Копия Лоренца Херра с картины Г.Рени. Венская фарфоровая мануфактура. 1811

Три грации. Копия Г.Тауберта с гравюры В.Унгера по произведению П.П.Рубенса. Берлинская фарфоровая мануфактура. 1803

Три грации. Копия Г.Тауберта с гравюры В.Унгера по произведению П.П.Рубенса. Берлинская фарфоровая мануфактура. 1803

Ваза из большого столового сервиза. Берлинская фарфоровая мануфактура. 1817—1823

Ваза из большого столового сервиза. Берлинская фарфоровая мануфактура. 1817—1823

Александр I в парке дворца Elis?e Bourbon. Пети Пьер-Жозеф. Севрская фарфоровая мануфактура. 1814

Александр I в парке дворца Elis?e Bourbon. Пети Пьер-Жозеф. Севрская фарфоровая мануфактура. 1814

Святое семейство. Копия Адама с картины П.Баттони. Севрская фарфоровая мануфактура. 1808

Святое семейство. Копия Адама с картины П.Баттони. Севрская фарфоровая мануфактура. 1808

Ваза со сценами праздненства «Лалла Рук». Берлинская фарфоровая мануфактура. 1820-е годы

Ваза со сценами праздненства «Лалла Рук». Берлинская фарфоровая мануфактура. 1820-е годы

Тарелки со сценами празднества «Лалла Рук». Берлинская фарфоровая мануфактура. 1820-е годы

Тарелки со сценами празднества «Лалла Рук». Берлинская фарфоровая мануфактура. 1820-е годы

Чаша с портретами Гогенцоллернов. Берлинская фарфоровая мануфактура. Около 1820

Чаша с портретами Гогенцоллернов. Берлинская фарфоровая мануфактура. Около 1820

Барельеф с портретами прусского короля Фридриха Вильгельма III, королевы Луизы и их детей. Берлинская фарфоровая мануфактура. Начало XIX века

Барельеф с портретами прусского короля Фридриха Вильгельма III, королевы Луизы и их детей. Берлинская фарфоровая мануфактура. Начало XIX века

Чашка с портретом прусской королевы Луизы. Берлинская фарфоровая мануфактура. Начало XIX века

Чашка с портретом прусской королевы Луизы. Берлинская фарфоровая мануфактура. Начало XIX века

Чашка с блюдцем, приобретенные у камер-юнкера Столыпина. Севрская фарфоровая мануфактура. 1770-е годы

Чашка с блюдцем, приобретенные у камер-юнкера Столыпина. Севрская фарфоровая мануфактура. 1770-е годы

 
Редакционный портфель | Подшивка | Книжная лавка | Выставочный зал | Культура и бизнес | Подписка | Проекты | Контакты
Помощь сайту | Карта сайта

Журнал "Наше Наследие" - История, Культура, Искусство




  © Copyright (2003-2018) журнал «Наше наследие». Русская история, культура, искусство
© Любое использование материалов без согласия редакции не допускается!
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № 77-8972
 
 
Tехническая поддержка сайта - joomla-expert.ru