Владимир
Енишерлов
Маргарита
Ивановна
Как
будто это было вчера. Мы сидим на открытой
веранде небольшого уютного дома в
Барвихе. Она еще не была загромождена
безобразными красно-кирпичными особняками
за высоченными стенами, скрывающими
какую-то тайную, темную жизнь. Нет, тогда
было тихо, лишь ветер шумел в вершинах
сосен, пронося над ними вереницы кучевых
облаков. Мне нравился этот маленький
дом в глубине сада, под вековыми соснами,
каждую из которых хозяева знали и
оберегали, как члена семьи.
Разговор
неспешный, летний. Что читали, что видели
недавно в театре, что в толстых журналах,
какие выставки открылись. Но что-то
беспокоит нашу собеседницу, хозяйку
дачи — красивую пожилую даму с большими,
внимательными, очень выразительными
ярко-голубыми глазами. Ее явно тяготит
неспешность нашей беседы. Разумеется,
ей все это интересно, но что еще происходит
в жизни? Как Дмитрий Сергеевич Лихачев
организует Фонд культуры и что, Раиса
Максимовна, действительно, помогает?..
—
Вы знаете, — говорит
Маргарита Ивановна, — я много натерпелась
от вельможных дам. Одни отношения с
Фурцевой чего мне стоили.
И
начинает, вернее, продолжает, ибо к этой
теме она возвращается неоднократно,
рассказывать о преодолении всех и
всяческих препятствий, которые стояли
на пути «ее дела» — создания Библиотеки.
И эта Библиотека, расположенная в
достаточно, на мой взгляд, ординарном,
хотя, наверное, и функциональном здании
над Яузой, с ее книгами и людьми вдруг
оживает в словах Маргариты Ивановны.
Воистину происходит чудо — она
рассказывает не о деле, работе, свершении
своем, наконец, — она говорит будто об
очень близком человеке.
—
Библиотека — это
мой старший ребенок, пусть не обижаются
Марианна и Адриан, — замечает Маргарита
Ивановна.
То
чувство материнства, которое эта хрупкая
женщина с неукротимой волей испытывала
к созданной, а по сути — рожденной и
взращенной ею Библиотеке было феноменально.
Быть может, поэтому она была дружна со
своим племянником С.П.Королевым.
Одержимость идеей, сознание своей
необходимости объединяли этих людей.
И, конечно, несокрушимая энергия и
целеустремленность. Сергей Королев
мечтал и полетел к звездам. Маргарита
Рудомино мечтала и несла свет просвещения
на шестую часть суши во многом вопреки
времени и обстоятельствам. Два, как ни
странно, победивших утописта.
И
я помню нашу последнюю встречу. Мы с
женой пришли к Маргарите Ивановне на
ее московскую квартиру. Она уже была
больна и не жила в своей любимой Барвихе.
Мы принесли ей только что вышедший
журнал «Наше наследие», где впервые за
многие годы Маргарита Ивановна смогла
сказать все что она хотела о деле своей
жизни. Уже шла горбачевская перестройка.
«Книги моей жизни» — называлось ее
интервью. Я до сих пор благодарю Бога,
что мы успели напечатать этот материал.
Вскоре Маргариты Ивановны не стало. А
в тот вечер она была обворожительна,
несмотря на возраст и болезнь. Казалось,
что для нее все только-только начинается,
и вновь будет любимая библиотека, милые,
как она говорила, «мои библиотечные»
книги, в которых ей виделась живительная
сила прогресса.
Сын
Маргариты Ивановны Адриан говорил мне,
что перед тем, как душа ее отлетела, она
странно помолодела — стала похожа на
ту юную девушку, которая лишь начинала
жизнь в приволжском Саратове. Такое —
удел избранных. И Маргарита Ивановна
Рудомино была среди них. И потому она
жива до сих пор — в имени своей Библиотеки,
в сердцах родных и друзей, в книгах,
статьях и выставках, ей посвященных.
…
А на той же даче в
Барвихе, под теми же старыми соснами,
на той же открытой веранде часто
собираются друзья Маргариты Ивановны:
и те, кто знал и любил ее, — а их все
меньше, — и те, кто знает дела ее. Поднимают
бокалы красного вина за Маргариту
Ивановну, думают и говорят о ней. И это
— бессмертие.