М.В.Сеславинский

Детский взрослый художник Федор Рожанковский

Книжная иллюстрация считается второстепенным искусством из-за того, что мастера живописи, занимаясь ею, всегда легкомысленно относились к этой работе. Видимо, слишком многие из них считают, что их гения вполне достаточно, чтобы несколькими безрассудными штрихами еще более прославить литературное произведение, само по себе высокого качества. Так, в оцепенении стоим мы перед набросками, сделанными Эдуардом Мане к «Ворону» Эдгара По: мы спрашиваем себя, а прочел ли великий художник поэму… или он так же плохо понял ее, как и само искусство иллюстрации? М.Волошин

Эти слова принадлежат замечательному русскому художнику, чье имя прославлено именно вкладом в искусство книжного иллюстрирования, которому он в эмиграции отдал самую щедрую дань.

Когда речь заходит об изобразительном искусстве, первое, что приходит на ум, — это, безусловно, живопись. Она в каком-то смысле является «тяжелой артиллерией» искусства, «солью земли», его «краеугольным камнем». Книжную иллюстрацию могут даже и не назвать, ее нередко считают чем-то подчиненным, второстепенным, незначительным. Ведь иллюстрация подчинена тексту и в полном смысле раскрывается, живет только в соединении с тем текстом, для которого она изготовлена. Но есть в истории искусства художники, сделавшие для книжной иллюстрации не меньше, чем иные мастера — для развития масляной живописи. Есть и те, кто своим творчеством повлиял на ход и логику развития этого вида изобразительного искусства в нескольких странах.

К таким художникам относится Федор Степанович Рожанковский (1891–1970), наш соотечественник, малоизвестный у себя на родине, но хорошо знакомый нескольким поколениям французов (и шире — европейцев) и американцев чудесными иллюстрациями детских книг, коих за свою долгую жизнь он проиллюстрировал около 130. Он родился в городе Митава, находившемся тогда на территории Российской империи (сегодня этот латвийский город называется Елгава), в многодетной семье директора гимназии Степана (Стефана) Федоровича Рожанковского, выходца из Галиции. Детство будущего художника прошло в Ревеле (нынешнем Таллине) и Санкт-Петербурге: семья много переезжала в связи с работой отца. Сам Рожанковский вспоминал, что одним из значительнейших его детских впечатлений был поход в зоопарк, где он увидел изумительных животных и потом все пытался их зарисовать по памяти. Уже в 12 лет Рожанковский рисовал так прилично, что его рисунки купил для продажи в своем салоне Иосиф Дациаро, чей известный художественный магазин располагался на фешенебельной Морской улице в Санкт-Петербурге. К детским годам относится и увлечение чтением и книгой как таковой, а также музыкой — эти пристрастия художник пронесет через всю жизнь. Окончив гимназию в Ревеле, Рожанковский поступил в одно из самых престижных художественных учебных заведений в то время — Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Среди его преподавателей были такие крупные художники, как Константин Коровин и Аполлинарий Васнецов. Однако учиться здесь молодому художнику было суждено всего около года: в августе 1914 г. он был призван на фронт — началась Первая мировая война. Именно с полей Первой мировой он принес свои ранние художнические впечатления — начал делать карандашные и акварельные наброски сцен из военной жизни. Довольно скоро их стали печатать в журналах «Лукоморье» и «Солнце России». В основном художник сосредотачивался на сценах солдатского быта: «Привал», «В полевом лазарете», «Полевая кухня», «Стоянка в лесу» и т.д. Не стремясь к академической точности изображения, Рожанковский несколькими штрихами набрасывает общий контур, абрис фигур и предметов, его карандашу как будто не терпится запечатлеть все, что глаз видит здесь и сейчас. Летом 1919 г., воюя, уже в Гражданскую, на стороне белых, художник заболел тифом и в бессознательном состоянии попал в лагерь для военнопленных во Львове, тогда ставшем частью Польши. После выздоровления он уже не смог вернуться на родину. Таким образом, Федор Рожанковский не был эмигрантом в традиционном смысле этого слова².

Около 1920 г. Рожанковский познакомился с польским издателем Рудольфом Вегнером и по приглашению последнего уехал в Познань, где работал главным художником в его издательстве (рисовал карикатуры, рекламные плакаты, иллюстрировал книги, брошюры, разрабатывал журнальные и книжные обложки), а также главным художником в познанском оперном Большом театре. Критика высоко оценила нежные пастельные иллюстрации Рожанковского к «Крымским сонетам» Адама Мицкевича (1922, в соавторстве) и поэме «Мария» Антония Мальчевского (1922). В 1925 г. художник получил крупный заказ на изготовление серии открыток с видами познанских исторических достопримечательностей и видов города, а также видов Польши (30 шт.). Улицы, площади, здания, рыбацкие лодки у причала, мальчишка, смотрящий в даль моря из-под руки, — стиль Рожанковского сохраняет гармонию, мягкие цветовые переходы, ненавязчивую спокойную повествовательность. В 1924 г. он удостоился персональной выставки в Варшаве.

В 1925 г. Рожанковский переехал в Париж. Как вспоминал потом художник, он был заворожен мыслью о том, что именно здесь совсем недавно родились кубизм и сюрреализм, по этим улицам ходили самые именитые ныне мастера. Первый год пребывания во французской столице был очень нелегким для Рожанковского. Работы почти не было, и он вынужден был жить впроголодь на окраине Парижа. Однако он активно завязывал контакты с русской эмиграцией. Как-то Рожанковский столкнулся со своим старым знакомым — поэтом Сашей Черным, который предложил проиллюстрировать его книгу — так на свет появилась «Живая азбука» (1926), про которую сам Рожанковский говорил, что именно этот заказ спас его от нужды и сделал иллюстратором детских книг. Далее последовали «Дневник фокса Микки» (1927) и «Кошачья санатория» (1928), также по произведениям Саши Черного. Иллюстрации этих книг говорят о дальнейшем становлении стиля художника: в рисунке главенствует линия, образы своих героев он подает в юмористическом ключе.

Отметим, что «Живая азбука» и «Дневник» встречаются достаточно редко и весьма ценятся библиофилами.

Большое внимание в то время Рожанковский уделял и работе в периодических изданиях: например, в газете «Иллюстрированная Россия» в 1926 г. регулярно появлялись его рисунки в качестве обложек. В тех, что посвящены дореволюционной жизни в России, неизменно чувствуется оглядка на русский лубок с его простотой образов, незатейливостью художественных приемов и залихватским задором («Лихач», «Замоскворечье», «Ярмарка в деревне» и т.д.). В это время о Рожанковском уже говорили как об очень перспективном художнике. В следующем году Рожанковский устроился в рекламное агентство «Lecram Press», в котором разрабатывал дизайн брошюр, плакатов, каталогов и т.д. Самой известной его работой в «Lecram Press» стал каталог 1929 г. в стиле ар-деко для элитного парижского магазина одежды и белья «La Grande Maison de Blanc».

Вехой в карьере Рожанковского стала напечатанная в 1931 г. в издательстве Эстер Аверилл и Лайлы Стэнли «The Domino Press» книга «Даниэль Бун. Знаменитые приключения американского охотника среди индейцев» («Daniel Boone: Historic Adventures of an American Hunter among the Indians») о легендарном американском охотнике времен Войны за независимость Даниэле Буне. Книга тотчас стала невероятно популярной именно благодаря красочным рисункам. Основанные на столкновении локальных цветовых пятен смелые иллюстрации были абсолютным новаторством во французской детской книге того времени. Другим нововведением Рожанковского, обеспечившим успех книги у читателей и критики, была оригинальная типографика, необычное размещение рисунков и текста: художник как бы инкорпорировал одно в другое, переплетал рисунки и текст. Возможно, именно работа в сфере рекламного дизайна помогла ему выйти за рамки привычных представлений о книжной иллюстрации. Критик писал: «Кто, кроме русского, мог отважиться на то, чтобы столкнуть зелень луга с лиловыми кронами, усиливая эффект еще и желтым деревом, и увенчать все это к тому же красной белкой в ветвях»³. Книга была издана сразу на английском и французском языках и очень скоро появилась в книжных магазинах не только Франции, но и Америки и Англии.

Следующим крупным событием и в истории французской детской иллюстрации, и в творчестве и карьере Рожанковского стала знаменитая серия «Альбомы папаши Бобра» («Les albums du Pe;re Castor»), которую в 1931 г. начало печатать издательство «Фламмарион». Автором оригинальной идеи явился Поль Фоше, известный педагог, автор образовательных программ и основатель французского отдела Международного бюро образования в Женеве. Он считал, что иллюстрация в детской книге должна не просто иллюстрировать текст в прямом смысле слова, но быть самостоятельным источником информации, интересной детям. Его книги часто были дополнены бумажными игрушками, которые ребенок должен был вырезать и склеить сам, или же снабжены дополнительно развивающими настольными играми. Для книг этой серии работали такие русские художники-эмигранты, как Иван Билибин, Натали Парэн (урожденная Наталия Челпанова), Натан Альтман, Александра Экстер. Они были из числа художников, эмигрировавших из СССР в 1920-х гг. (кто-то, как Билибин и Альтман, позже вернулся на родину) и во многом принесших революционный дух нового искусства в Европу. Рожанковский приступил к работе над серией «папаши Бобра» в 1933 г. Первыми книгами в этой серии, проиллюстрированными им, были «Животные и их детеныши» («Les petits et les grands», 1933) и «В семье» («En famille», 1934). В конце 1934 г. художник подписал эксклюзивный контракт с издательством на пять лет, однако и после окончания контракта продолжал иллюстрировать книги этой серии. В общей сложности за восемь лет, до своего отъезда в Америку в 1941 г., он проиллюстрировал 27 изданий.

К наиболее значимым книгам в серии «папаши Бобра» принадлежит знаменитый «Мишка» («Michka», 1941). В «Мишке» автор Мари Кольмон делает главным героем игрушечного медведя, которого называет привычным уменьшительно-ласкательным русским именем всех сказочных медведей.

До сих пор эта книжка продолжает переиздаваться и находится на полке бестселлеров «Фламмариона» для младшего школьного возраста.

Очень часто при упоминании имени Рожанковского в разговоре с французами можно услышать типичную фразу:

— О, «Мишка»! Как же, помню! Мне мама читала эту книжку на ночь.

Детские впечатления о приключениях маленького плюшевого медвежонка, отправившегося гулять по лесу в рождественскую ночь с желанием сделать что-нибудь хорошее, нередко оказываются самыми устойчивыми в течение всей жизни.

Вообще образы животных из серии «папаши Бобра», созданные Рожанковским, обладают замечательным качеством. Они двойственны: с одной стороны, им приданы человеческие черты, с другой — они остаются существами из мира природы, а не персонажами из мультфильмов, поэтому лишены слащавой сентиментальности, свойственной последним. В то же время эти образы отличаются удивительной художественной цельностью. Они, безусловно, призваны пробуждать в детях любознательность по отношению к дикой природе и ее обитателям. Необходимо также отметить, что именно Рожанковскому принадлежит идея логотипа серии — бобр с книгой в лапах, — который остается таковым по сей день. Книги этой серии были сразу же переведены на английский язык и изданы в США и Англии. В определенном смысле стиль иллюстраций «папаши Бобра», созданный Рожанковским, повлиял на дальнейшее развитие детской иллюстрации не только во Франции, но и в Европе и Америке. И это критика признавала уже при жизни мастера: «Когда (в Париже, 30-е годы) стала выходить его серия “Пер Кастор”, это было своего рода историческим событием. Его роль и влияние гораздо сильнее, чем мы себе в этом отдаем отчет»⁴.

Иллюстрирование детских книг всегда оставалось для художника главным делом жизни, од-нако не единственным. Помимо этого он работал и в других направлениях: писал пейзажи, портреты, эскизы женских фигур, продолжал заниматься рекламой. Еще одной главой творческой биографии художника становится корпус эротических рисунков. С XVIII в. во Франции существует традиция издания эротической литературы с весьма откровенными иллюстрациями. Рожанковский (как правило, под псевдонимом Rojan или вовсе анонимно) проиллюстрировал несколько изданий классических и новых французских эротических произведений, таких как «Vers libres» Раймона Радиге (1926), «Эротические стихи» Пьера Луиса (1937), «Галантные песни» Пьера-Жана де Беранже (1937). Также можно упомянуть «Учебник вежливости для девочек из частного пансиона» (1926) и серию из 30 рисунков, названных «Весенняя идиллия» («Idylle printanie;re», 1936). Тонкие рисунки, отличающиеся элегантностью стиля, порой игриво-юмористические, иногда даже граничащие с порнографией, нынче ценятся очень высоко и считаются библиографическими редкостями. О том, как сам автор относился к этой грани своего творчества, видимо, можно судить по автографу Рожанковского В.Сосинскому в одном из экземпляров «Галантных песен»: «Володя, не увлекайтесь попками! От удрученного автора. Федор Рожанковский — 1938 Meudon»⁵.

После оккупации Парижа нацистской Германией летом 1940 г. Рожанковскому становилось все опаснее находиться в городе. Он добрался до загородного дома Поля Фоше и некоторое время провел там. К эмигрантам, особенно русским, коллаборационисты относились с подозрением. Художник принял решение уехать в США. В Нью-Йорк Рожанковский отправился по приглашению Жоржа Дюпле, французского издателя, автора и иллюстратора детских книг. Последний искал художника для издательства «Саймон и Шустер» («Simon & Schuster»), которое планировало в сотрудничестве с Гильдией художников и писателей начать издание книг в серии «Little Golden Books». В.Сосинский вспоминает, что Рожанковский за глаза называл своих работодателей «Самый Шустрый» — и это было справедливо: они весьма «шустро» зарабатывали на таланте художника, платя ему более чем скромные гонорары⁶. В итоге Рожанковскому пришлось подписать грабительский эксклюзивный контракт, однако он смог выехать в США. 12 сентября 1941 г. судно «Навемар» (Navemar), на котором плыл Рожанковский и еще более тысячи эмигрантов, пришвартовалось в Нью-Йорке. Интересно, что именно во время этого трудного путешествия художник познакомился со своим будущим тестем — русским историком и философом Георгием Федотовым, на дочери которого Нине Рожанковский женится в 1946 г. В Нью-Йорке Рожанковский поселился в квартале Гринвич-Виллидж в Нижнем Манхеттене. Практически сразу же художника ожидал успех в США, очень скоро он стал популярным иллюстратором детской книги. По условиям контракта, подписанного еще во Франции, Рожанковский должен был работать и над проектами Гильдии художников и писателей. Первым таким проектом стала книга «Сказки матушки Гусыни» («The Tall Book of Mother Goose», 1942). Критика отозвалась бурными похвалами. Оценивая работы Рожанковского сегодня, искусствоведы повторяют суждения пятидесятилетней давности и говорят, например, о том, что художник «сломал вековую традицию изображения персонажей этих сказок, представив их скорее в образах самих детей, которые читали сказки»⁷. Были в иллюстрациях и злободневные, почти провокационные моменты: например, Шалтаю-Болтаю, который свалился со стены, художник пририсовал гитлеровские усики, намекая этим на всеобщие чаяния окончания войны. В этом же году в свет вышла серия из четырех книг с известными рассказами Р.Киплинга «Сказки просто так» («The Just So Stories»), которую иные приверженцы традиционных изданий порицали именно за отказ от оригинальных киплинговских рисунков. Однако иллюстрации Рожанковского, как отмечала критика, оказались более смелыми и остроумными и, очевидно, более близкими и понятными детям. Первым проектом Рожанковского в серии «Little Golden Books» стала книга «Рассказы о животных» («Animal Stories»), выпущенная в 1944 г. В дальнейшем художник проиллюстрировал не одну книгу из этой серии, работая над ней в общей сложности около 30 лет: «Гастон и Жозефина» («Gaston and Josephine», 1948), «Наш щенок» («Our Puppy», 1948), «Три медведя» («The Three Bears», 1948), «Большой слон» («The Big Elephant», 1949), «Сюрприз для котенка» («The Kitten’s Surprise», 1951), «Кошачьи истории» («Cat Stories», 1953), «Собачьи истории» («Dog Stories», 1953), «Лошадиные истории» («Horse Stories», 1954), а также напечатанная в год смерти художника его последняя азбука «F.Rojankovsky’s ABC» (1970). Некоторые критики говорили, что творчество Рожанковского американского периода менее ценно в эстетическом смысле, чем то, что он делал во Франции, однако теперь уже можно смело утверждать, что успех книг серии «Little Golden Books» основан прежде всего на иллюстрациях Рожанковского, которые были очень популярны в свое время и востребованы читателями до сих пор.

1950-е гг. — период очередного взлета карьеры Федора Рожанковского, когда он оформил более 30 книг. Например, в 1952 г. он иллюстрировал американское издание «Кладовой солнца» («The Treasure Trove of the Sun») Михаила Пришвина, имевшее большой успех у критики; в 1953 г. появилась книга Клер Хачет Бишоп «Совсем один» (Claire Huchet Bishop, «All Alone»); в 1954 г. была выпущена книга Натальи Кодрянской «Глобусный человечек»; в 1955 г. — «Я играю на пляже» («I Play at the Beach»), замечательный пример творчества художника: на залитых солнцем пляжах резвятся веснушчатые дети, предметы отбрасывают фиолетовые тени на землю и повсюду разлита атмосфера беззаботного летнего веселья. На обложке этой книги можно видеть смешную веснушчатую девчушку — это Таня, единственная дочь художника, которая не раз становилась моделью для героинь его иллюстраций.

В этом же 1955 г. появилась книга, завоевавшая в следующем году Кальдекоттовскую медаль — престижную американскую премию, ежегодно присуждаемую за лучшую детскую книгу с иллюстрациями, — «Сватовство Лягушонка» Джона Лангстаффа (John Langstaff, «Frog Went A-Courtin’»), которая вновь привлекла внимание публики и издателей к личности и творчеству Рожанковского. Критики писали, что художник давно заслужил эту медаль, внеся значительный вклад в развитие американской детской иллюстрации. Необходимо отметить, что Федор Рожанковский — единственный русскоязычный художник, удостоенный этой награды.

Удивительно родными и близкими кажутся нам американские иллюстрации Рожанковского. Его медведи, лисы, барсуки, белки и прочая лесная живность, появляющаяся на страницах этих книг, выглядят совсем как наши Топтыгины и Лисички Патрикеевны. И дело тут, видимо, не в том, что художник в принципе имел представление, что происходит в советской иллюстрации и мультипликации в его время. Это его русская душа просится наружу, его русские корни дают о себе знать. По словам близко знавших его людей, Рожанковский никогда не забывал о том, что он русский, и всегда считал себя только русским, где бы он ни жил.

В 1951 г. Рожанковский впервые после отъезда в Америку посетил Францию, в дальнейшем он с семьей будет регулярно приезжать сюда на летний отдых — в 1952 г. на доходы от гонораров они купят землю и построят виллу на Французской Ривьере. В 1959 г. художник впервые приехал с туристической целью в СССР, где ему удалось воссоединиться с любимой младшей сестрой Татьяной⁸; впоследствии Рожанковские приезжали в СССР в среднем раз в два года. Из этих поездок мастер неизменно привозил массу впечатлений о советской детской иллюстрации и постоянно использовал их в качестве источника вдохновения, стараясь привить американской книжной индустрии то, что было найдено такими советскими художниками, как Владимир Лебедев, Николай Тырса, Евгений Чарушин. Он никогда не скрывал этого и шутил, что «безбожно обворовывает Детгиз!»⁹

В 1968 г. Рожанковский получил американское гражданство, через два года (12 октября 1970 г.) после продолжительной болезни художник умер в своем доме в Бронксвилле. Похоронен Федор Степанович Рожанковский на кладбище Вудлон в Бронксе, Нью-Йорк.

Его творчество еще ждет серьезного искусствоведческого анализа. Несмотря на масштабность деятельности Рожанковского на ниве книжной графики, работ о его жизни и творчестве не так уж и много¹⁰.

У Федора Рожанковского был редкий талант — талант стилизатора в высоком смысле слова. Дочь художника Татьяна Рожанковская-Коли говорила, что для ее отца текст книги не обязательно должен был быть сверхинтеллектуальным, «высоколобым», так сказать. «Он всегда вспоминал русскую сказку “Курочка-ряба”. — Смотри, говорил он, сколько фраз — столько можно и иллюстраций сделать. Каждая фраза — картинка», — вспоминала Татьяна Федоровна¹¹. Люди, близко знавшие художника, говорят о нем как о человеке веселом, большом юмористе и жизнелюбе. Он никогда никому не отказывал в помощи и всегда был щедр на дружеское расположение. Он очень любил детей, неизменно старался понять, как и чем они живут и дышат. Татьяна Рожанковская рассказывала, что однажды они с отцом о чем-то заспорили, ее мать Нина Георгиевна упрекнула мужа в том, что он становится на уровень маленького ребенка, на что Рожанковский резонно ответил: «Потому что я должен оставаться ребенком. Как иначе я смогу иллюстрировать книги для детей?!»¹² Действительно, во всех его работах сквозят неподдельный интерес и нескончаемая любовь к детям. Возможно, именно поэтому он был и остается прежде всего замечательным детским художником¹³.

Примечания:

1 Цит. по: Сеславинский М.В. Фейерверк имен // Конструктор мерцающих форм: книжная графика Александра Алексеева из собрания Бориса Фридмана = [Creator of shimmering forms: book graphics by Alexandre Alexeeff from the collection of Boris Fridman]. СПб.: Вита Нова, 2011. С. 20.

2 Сосинский В.Б. Рассказы и публи-цистика. М.: Российский архив, 2002. С. 286. (Библиотека «Возвращение»).

3 Feodor Rojankovsky. The Children’s Books and Other Illustration Art / Irving Allen, Polly Allen, Tatiana Rojankovsky Koly. Englewood: Wood Stork Press, 2014. P. 43.

4 Цит. по: Коварская В. Художник детских грез. Памяти Ф.С.Рожанковского // Новое русское слово. 1970. 16 дек.

5 Сеславинский М.В. Homo scriptoris [Человек пишущий]: библиофильские тексты. М.: Про книги: Журнал библиофила, 2014. С. 264.

6 Сосинский В.Б. Рассказы и публицистика. С. 287.

7 Feodor Rojankovsky. The Children’s Books and Other Illustration Art. P. 77.

8 Попутно отметим редкое явление в эпистолярном жанре: письма к Татьяне часто украшены прекрасными цветными рисунками и сами по себе представляют художественную ценность.

9 Сосинский В.Б. Рассказы и публицистика. С. 184–185.

10 См.: Сеславинский М.В. Рандеву: русские художники во французском книгоиздании первой половины XX века: [Альбом-каталог]. М.: Астрель, 2009. 503 с.: ил.; Его же. Художник книги Федор Рожанковский // Библиофилы России: альманах. М.: Любимая Россия, 2010. Т. VII. С. 267–284; Feodor Rojankovsky. The Children’s Books and Other Illustration Art. Englewood, 2014. 346 p.: il; Сосинский В.Б. Рассказы и публицистика. М., 2002. 430 с.: ил. (Библиотека «Возвращение»); Коварская В. Художник детских грез. Памяти Ф.С.Рожанковского // Новое русское слово. 1970. 16 дек.; Портрет семьи на фоне эпохи. Интервью внучки Г.П.Федотова Татьяны Коли [Электронный ресурс] // Новый журнал. 2011. № 264. — URL: http://www. magazines.russ.ru/nj/2011/264/po25.html (дата обращения: 24.01.2018); Американский дедушка: интервью с А.А.Папчинским // Про книги: Журнал библиофила. 2013. № 1 (25). С. 16–22; Вспоминая отца: интервью с Т.Ф.Рожанковской-Коли // Про книги: Журнал библиофила. 2013. № 1 (25). С. 6–15.

11 Портрет семьи на фоне эпохи. Интервью внучки Г.П.Федотова Татьяны Коли [Электронный ресурс]. — URL: http://www. magazines.russ.ru/nj/2011/264/po25.html (дата обращения: 24.01.2018)

12 Вспоминая отца: интервью с Т.Ф.Рожанковской-Коли. С. 12.

13 Автор благодарит за неоценимую помощь в подготовке данного очерка Татьяну Рожанковскую-Коли, Марию Сокологорскую и Людмилу Ларионову. Иллюстрации — работы художника — из собрания автора настоящего очерка.