Татьяна Хворых

Москвы любимый вертоград¹

Феномен подмосковного Кускова

Архетип увеселительного сада очень стар, он как сама история, миф о начале времен. Мы встречаем его в искусстве разных эпох: в изображениях рая на иконах, в средневековых садах наслаждения, в грезах Ватто. Каждая эпоха по-своему понимала и воплощала идею земного парадиза, создавая атмосферу праздника, как особого состояния мира. его образы складывались из традиций античных мистерий, карнавальных шествий и маскарадов XVIII века. Праздник — необходимая часть жизни, как своеобразная интермедия он дублирует ее, проигрывает в различных вариантах, однако неизменно в гротескных формах: с преувеличениями, инверсиями, пародированием. Гедонистическая культура XVIII века соединяла в увеселительных садах все развлечения и удовольствия, предоставляемые человеку природой и искусством. При этом первоначальная сакральная природа праздника не утратила своего значения, но приобрела новое качество, отчасти трансформируясь в некий духовный поиск, отражая несовместимые, казалось бы, тенденции: тоску по оставленному раю и энергичное стремление к новому. Поэтика утопического сознания преображала скромное усадебное пространство, исполнявшее роль сцены для парадных приемов, маскарадов и театрализованных праздников, где пестрота декораций-масок обнаруживала древний как мир элемент Игры.

С середины XVIII века широкой известностью среди москвичей пользовалось подмосковное село Спасское, прозванное «Кусковом»², привлекавшее посетителей грандиозными празднествами, которые в летние месяцы устраивал у себя граф Петр Борисович Шереметев. Популярность усадьбе принесли великолепный большой дом, французский сад с нарядными павильонами, модными зверинцами и птичниками, оранжереями и водными развлечениями, пейзажный парк «Гай» и славившиеся по всей округе певческая капелла и крепостной театр, в котором давались оперные и балетные представления. Притяжение Кускова, открытого для публики, было таково, что, по свидетельству М.И.Пыляева, «тогдашний содержатель московского частного театра Медокс обратился с жалобой к главнокомандующему Москвы князю А.А.Прозоровскому» на то, что «граф отбивает у него зрителей»³. Поговаривали, что даже сама Екатерина II в шутку пеняла графу Шереметеву, будто в дни премьер в Кускове ей трудно найти партнеров для игры в карты, все они под вежливыми предлогами уклонялись от своих придворных обязанностей. В самом деле, театрализованное пространство усадьбы, в котором соединялись все доступные увеселения и удовольствия праздника, поражало воображение современников, описания его чудес и художеств сохранились до наших дней в воспоминаниях московских старожилов. «Спектакли у Шереметева бывали по четвергам и воскресеньям, на них стекалась вся Москва, вход для всех был бесплатный»⁴.

Граф Петр Борисович Шереметев⁵ унаследовал значительное состояние, которое впоследствии увеличил, женившись на одной из богатейших невест России — княжне Варваре Черкасской⁶. Его считали баловнем судьбы, ведущим беспечную жизнь изящного аристократа, известного своими чудачествами и тратившего огромные средства на обустройство Кускова, в котором он принимал многочисленных гостей. Несмотря на заслуженные при дворе чины и награды, отмечавшие благосклонность царствующих особ, современники, а вслед за ними и потомки судили о графе предвзято. Признавая за ним большие способности, от него, возможно, ждали повторения славных дел и карьеры его отца, крупнейшего военачальника и дипломата петровского времени. Основанный на рыцарском идеале⁷ образ героя военного в его романтизированном варианте затмевал светский тип придворного, только рождавшийся в России в качестве культурного образца. Однако граф следовал велению времени и своей природе и сделал в этом направлении немало. Его обширные познания и многосторонняя деятельность отличались стремлением к искусству и просвещенному образу жизни. Со времен Возрождения все чаще «при дворах человека оценивали не по его военным способностям, но скорее по тому, что он вносил в придворную культуру с ее ориентацией на пиршества и развлечения»⁸. Роль праздничной культуры в развитии общества трудно переоценить. В переходные моменты истории именно культурные механизмы преображения и поиска новых форм в искусстве совершали те необходимые перемены, которых нельзя было добиться с помощью морализаторства или принуждения. Императрица Екатерина II не раз бывала на праздниках в Кускове, отдавая должное умению графа устраивать феерические увеселения, удивлять и развлекать.

Разнообразная деятельность графа Петра Борисовича была сосредоточена на украшении кусковской усадьбы⁹, отделка которой отнимала не меньше времени и сил, чем заботы об остальных многочисленных шереметевских домах и поместьях. Продолжая семейные традиции, граф пополнял созданную при отце живописную портретную галерею, закупал античную и современную скульптуру, старинные гравюры, коллекционировал оружие, выписывал из-за границы политические и философские сочинения, а также газеты «рейнские, лейденские и колоньские», которые читал в оригинале. В 1774 году он издал переписку фельдмаршала Бориса Петровича с Петром I. Следуя модным увлечениям, собирал для домашней кунсткамеры, «кабинета естественной истории», редкие минералы, окаменелости древних животных, уникальные механизмы и искусные поделки, раковины для украшения садового грота. Использовал в строительстве своей усадьбы проекты известных архитекторов и работы столичных декораторов. Много времени отдавал домашнему театру. Граф отбирал среди своих людей толковых и талантливых, приглашал к ним лучших учителей и, раскрывая их возможности, достигал прекрасных результатов. Опытный придворный, много повидавший хозяин поместья, богатейший русский вельможа, граф Петр Борисович был одним из первых, кто сумел угадать новое направление в искусстве и воплотить в жизнь уникальный художественный замысел.

«Летний увеселительный дом» графа Петра Борисовича возник там, где при Шереметеве-старшем стоял дом с необходимыми хозяйственными службами. Завершив военную карьеру, фельдмаршал приобрел в конце жизни усадьбу «без людей» у младшего брата Владимира Петровича, но приезжал туда редко¹⁰. Небольшой «кусочек» земли славился охотничьими угодьями — лесами и болотами, богатыми дичью. Обычно затерянные в лесах охотничьи домики устраивались наподобие жилых усадеб, рассчитанные на краткий отдых и не отличавшиеся художественным оформлением. Старинная форма отдыха от дел и ратных подвигов — охота — была и увеселением, и обрядом: государь демонстрировал подданным свою силу, ловкость и удачу. Шереметевское поместье расположено было весьма удобно: всего в семи верстах от Москвы, неподалеку от царского Измайлова. Здесь в прежние времена принимали для «охотничьих забав» царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. В середине века в трех верстах от Кускова императрица Елизавета Петровна построила свою охотничью резиденцию¹¹, существенно расширенную и украшенную барочным дворцом и обширным парком, где проходили большая охота на птиц, соколиная и псовая охота. Тогда же, в 1740-е годы, после женитьбы графа Петра Борисовича, и в Кускове начались большие перемены: позади обновленного двухэтажного дома был заложен сад, в котором появились первые павильоны.

Сохранились старые гравюры с изображениями главного усадебного дома и церкви. На них видно, что здания стилистически соответствовали друг другу, представляя единый барочный фасад усадьбы, открывающийся со стороны большого пруда. Храм Спаса Всемилостивого (1737–1739) слегка выступал за красную линию, намеченную открытым к воде парадным фасадом дома. Центрическое здание церкви¹², увенчанное величественной фигурой ангела с крестом, являлось выразительным акцентом закрытой площади. Позднее линию фасада продолжил одноэтажный кухонный флигель (1755), открывший проезд вдоль берега мимо церкви. Визуально церковь как бы отошла на второй план и встала в один ряд с парковыми павильонами, которые хорошо были видны сквозь красивую решетку ограды, представляя новый живописный вид усадьбы. Пока главным увеселением, «потехой» знатных особ оставалась охота, не было необходимости совершенствовать усадебную территорию. Но появление в начале XVIII века новых модных образцов садового искусства потребовало от хозяина Кускова значительных усилий. Разбивка и тщательно устроенный дренаж дорожек, сооружение системы прудов и обводных каналов, осушающих болотистую низину, в которой располагалась усадьба, стали практической необходимостью для преодоления прежних природных свойств местности¹³. Архитектурно-планировочное решение кусковской усадьбы, видимо, не было принято сразу как единый проект, а складывалось постепенно, в течение почти тридцати лет¹⁴. Здесь последовательно создавался образ идеальной усадьбы, для которой собирались все интересные и оригинальные архитектурные сооружения и соединялись в парке как своеобразная коллекция; формировался обширный парк, демонстрирующий торжество искусства над природой. Все это художественное богатство создавало фантастическую картину, призванную забавлять и просвещать, учить наслаждаться красотой окружающего мира.

Понятие «увеселительный дом», родственное, но не тождественное современным ему французскому maison de plaisance и английскому country house, ведущим свое происхождение от окруженных роскошными садами итальянских вилл, означало всего лишь «загородный дом, созданный для отдыха и развлечений на природе». Вопреки ожиданиям, оно включало в себя и дом, и сад, причем саду отводилась едва ли не главная роль. В отличие от обычных жилых усадеб, расположенных в сельской местности, хозяйственная часть оказывалась как бы ослабленной, не развитой, а иногда — скрытой, замаскированной. Создавалось художественное пространство чисто эстетического назначения, которое было подчинено праздничным заботам и театральным затеям; впрочем, в доме были предусмотрены все необходимые удобства. Садам, как естественному продолжению дома, всегда придавалось большое значение: кроме выращивания различных фруктовых, овощных и декоративных культур и поддержания водных источников, они осуществляли важную представительскую функцию. Поэтому прилегающим к дому частям сада стремились придать форму открытых «зеленых интерьеров», украшая их фонтанами и цветниками, скульптурой и нарядными садовыми домиками, в том числе специальными павильонами для теплолюбивых и экзотических растений — оранжереями. За основу этого порядка были приняты система и образы европейских садов, имевших свою долгую и интересную историю. Направление развития, заданное Петром Великим, призвано было «догонять» Европу, осваивая передовые приемы культурной жизни. Архитектура, театр, костюмы, музыка, изобразительное искусство стали образцами для подражания, подражание стало стилем жизни.

Времена русских императриц Елизаветы Петровны и особенно Екатерины II считаются эпохой расцвета русского усадебного искусства. Бурное строительство дворцов и парков коснулось в первую очередь императорских резиденций под Санкт-Петербургом, а чуть позднее увлечение архитектурой захватило и близкий круг придворной аристократии. Представители знатнейших русских фамилий обновляли свои городские дома и загородные поместья. В это время появились первые частные собрания западноевропейских живописи, скульптуры и другие коллекции, украсившие интерьеры новых дворцов. Страсть к собирательству превратилась в настоящую охоту за сокровищами искусства, по мере «огранки» драгоценных коллекций оттачивались и знания, и вкус, и личные пристрастия владельцев. Но если говорить о подражании — как официально-парадный Петербург не стал похожим на европейские образцы, так и средневековая Москва, казалось бы, перенимавшая столичную моду, не была похожа на Петербург, парадный приморский фасад России. «Классическая усадьба Подмосковья формировалась в конце петровской эпохи, и специфика ее определялась как раз в процессе отказа от нарочитой репрезентативной формы, которая культивировалась близ Петербурга»¹⁵. Возникшая между этими двумя мирами сценография шереметевской усадьбы, не уступающая им в художественном великолепии и разнообразии, относилась более к театральному, декорационному искусству. Москвичи не торопились менять свои привычки и вкусы, стараясь опробовать новые формы в надежном «механизме» праздника.

Театр этого времени проникал во все виды искусства, подчиняя себе и живопись, и архитектуру, и общественные церемониальные действия, и праздники¹⁶. Увеселительные усадьбы в России, в отличие от парадных резиденций и обычных жилых, хозяйственных поместий, специально предназначались для праздников и развлечений, для развития художественного вкуса и просвещения светского общества. Устройство театрализованного пространства в пределах увеселительной усадьбы казалось необходимым. Оно складывалось, как ребус, из разнохарактерных элементов паратеатральных¹⁷ форм, удачно вписанных в искусственно созданный пейзаж. Вся территория Кускова была своеобразной сценой, на которой одновременно происходили различные представления и находились занимательные аттракционы. Внешнее сходство с европейскими формами регулярного, геометрического парка не заслоняло открытой сценичности центральной части — партера¹⁸, замкнутого между оранжереей и главным домом. Однако движение его центральной планировочной оси останавливалось архитектурной преградой, которая служила эффектным театральным задником для образовавшейся сценической площадки, украшенной цветниками и скульптурным «стаффажем». Мифологические персонажи и исторические фигуры, установленные в лабиринтах пересекающихся дорожек, заполняли пространство обширного парадного «зала» под открытым небом. Оранжерея, главный павильон регулярного парка, представлялась стеклянным дворцом. Обращенный фасадом к югу, он продолжал тему сада в его экзотическом варианте: залитое солнцем внутреннее пространство наполнялось яркими цветами и изысканными ароматами редких растений. Центральный павильон, разбивающий монотонность сплошной застекленной галереи, делил ее на равные части, фланкированные боковыми ризалитами. Расположенный в нем высокий двусветный зал с хорами для музыкантов служил музыкальным салоном. Все павильоны, включая большой дом, были вписаны в геометрическую схему парка, разделенного на участки, скрывающие за густой зеленью боскетов¹⁹ уменьшенные до игровых размеров павильоны. В ходе праздника каждая постройка увеселительной усадьбы становились и самостоятельной театральной декорацией, и аттракционом.

Одним из первых в саду появился Голландский домик, образ которого создавал представление о стране, повлиявшей на стиль петровской эпохи. Главный фасад павильона завершался эффектным ступенчатым фронтоном с барочными волютами у основания. На поле фронтона выложена дата — 1749, которая, возможно, не столько обозначала время строительства, сколько напоминала о 40-летней годовщине Полтавской битвы, в которой под командованием Петра I принимал активное участие фельдмаршал Б.П.Шереметев. Простой кирпичный объем, словно декорация, ярко расписанный «под кирпич», располагался около небольшого прямоугольного пруда. С помощью больших деревянных беседок, стоявших вдоль пруда, и высоких трельяжных стен павильон был включен в условно выстроенное пространство, которое напоминало о каналах и узких улочках северных европейских городов, множилось в отражении на воде. Незатейливый вход в павильон, отмеченный небольшим крыльцом, подчеркивал простоту и лаконичность архитектурного образа. На первом этаже находилась кухня с европейским очагом и медной утварью, на втором — гостиная. Стены украшались голландскими изразцами и живописью, главным образом маринами — морскими пейзажами, и, «как мы знаем из описи 1780-х годов, в домике хранилось все, что считалось голландским или казалось таковым»²⁰. Тесные интерьеры Голландского домика позволяли «войти» в пространство живописи, которая восхищала любителей искусства теплотой и уютом, новизной и занимательностью чужой жизни. Привлекательные черты голландского сада — камерность, приятное разнообразие живописных цветников, небольшие фонтаны, скульптура и керамические садовые вазы — отвечали вкусам начала века. В этом стиле были созданы петербургский Летний сад и миниатюрный комплекс Монплезира в Петергофе. Парковые мини-ансамбли переносили воображение в мир волнующих культурных открытий, делали игровое пространство и театральным, и знаковым.

Итальянский домик (1754–1755) — подобие миниатюрной виллы с террасным садом, мраморными статуями и водным каскадом — живо напоминал о садах Возрождения. Фасад небольшой двухэтажной постройки, первоначально увенчанный высоким парапетом и скульптурой, был богато украшен выступающими карнизами, пилястрами, рельефными вазами, гирляндами и медальонами; он имел весьма живописный вид. Жилые интерьеры хозяйского дома не были приспособлены для размещения большого западноевропейского художественного собрания. Итальянский домик, наполненный драгоценными предметами живописи, скульптуры и мебели, стал воплощением мира искусства, хранилищем бесценных коллекций, которое соответствовало принятым в то время интерьерным принципам их расположения. Деревянная лестница из вестибюля вела в главный зал с двумя каминами, украшенными зеркалами, с расписным плафоном и паркетным полом. Напротив окон стеклянные двери выходили на большую лоджию с видом на итальянский садик. Дополнительные маленькие помещения с дубовой отделкой стен были обставлены как гостиные. Особое внимание привлекала картинная — интерьер в парадном стиле, в котором соблюдался декоративный порядок развески картин, определенный XVIII веком²¹. Здесь сохранялись его приемы — и в симметрии, и в ярусном креплении без наклона, но уже с небольшим отступом полотен друг от друга, «с воздухом». Миниатюрные интерьеры Итальянского павильона, похожего на кукольный домик, не производили впечатления жилых, бытовых комнат. Крошечное пространство как бы сжимало и концентрировало свое богатство, придавая полноту и насыщенность своему художественному образу. В нем господствовал дух высокого искусства, который был всем обязан этой южной европейской стране, ее художественному гению.

Территория Итальянского домика кажется значительно расширенной благодаря прилегающему к нему ландшафтному «сюрпризу» — Воздушному театру, имитирующему сцену и зрительный зал на открытом воздухе, наподобие античных. Выложенные из дерна сиденья, расположенные амфитеатром, ложи, сцена и спрятанные в зелени высоких стриженых «кулис» артистические уборные безотказно служили знаменитым оперным постановкам около тридцати лет. Эта необычная художественная форма театрального зала была одним из вариантов игрового пространства. Многочисленные усадебные игры, проходившие в парке, принимали форму и характер театрализованного действа. Они превращали садовые декорации, выполненные из дерева, камня или использующие зеленые насаждения, в воображаемое путешествие во времени и пространстве, иногда принимающее сказочные образы. В огромном пейзажном парке, наполненном целой коллекцией увеселительных затей и аттракционов, располагались зеленый лабиринт и китайская башня, прозванная графом «голубятней», забавная хижина с пирующими внутри восковыми куклами и «пещера огнедышащего дракона». Неправильно было бы осуждать примитивные чудеса старинных парковых затей, если и в наши дни наивная, детская часть души замирает при виде бутафорских диковинок в современных парках чудес. По существу эти чудеса сочетали функции малой парковой архитектуры и традиции средневековых ярмарочных балаганов, представляя собой рассеянные по всей территории усадьбы богатые декорации увеселительных площадок. К европейским диковинкам был причислен и так называемый «открытый воксал»²² — расположенное в парке увеселительное место, предназначенное для музыки и танцев, «с наугольными кабинетами, снаружи и внутри фонари и колокольчики»²³. Но главной площадкой, конечно же, оставалось большое театральное здание в пейзажном парке, в котором проходили основные спектакли, оставившие восторженные воспоминания, в том числе и о роскошной отделке зрительного зала. Оформление его было столь богато и великолепно, что вызывало восхищенные отзывы даже среди высоких гостей, прибывавших в Кусково в свите императрицы.

Особой роскошью отличался павильон Грот²⁴ — яркая декоративная постройка, превосходившая все ландшафтные формы своим величием и фантастическим видом. Мотивы природных гротов, расщелин и пещер, выходящих на поверхность земли, использовались в барочных террасных садах и парковых гротах, вход в которые был обрамлен «диким» камнем, а в глубине земляных пещер таились классические скульптуры и водные источники. В начале и середине XVIII века садовые гроты принимали вид «природных храмов», располагавшихся около воды. Трехчастный каменный павильон представлялся «горой», укрощенной симметрией, с вершины которой из фонтана по купольному склону стекали струи воды. Служивший ей основанием утяжеленный корпус здания с большими проемами окон и дверей заманивал путника в свое условное подземелье прохладой и водой. Укрепленный колоннами с перехваченными тяжелыми каменными муфтами фасад словно изображал водную рябь. Центральный купольный зал, расписанный в холодном тоне «под мрамор», создавал ощущение свежести, столь желанной в жаркие летние дни. Стены и своды боковых «кабинетов», оформленные мастером «гротических работ» Иоганном Фохтом, богато декорированные цветными минералами, морскими раковинами, лепниной, стеклом и зеркалами, изображали волшебный подводный мир, искрящийся и сверкающий, в котором переплетались изображения водорослей, фантастических животных и птиц. Нечто средневековое проглядывало вместе с ними сквозь рельефный орнамент. Скульптуры в нишах, выполненные в половину человеческого роста и покрытые раковинами, также сохраняли характер средневековых курьезов, диковинных фигур из глины и дерева, которые специально были заказаны графом в 1775 году из Германии. В них ясно читался мотив кунсткамеры²⁵ — стремление удивлять свойствами необычных материалов. Интерьер кусковского павильона — архитектурной реплики царскосельского грота («Утреннего зала»), созданного Ф.Б.Растрелли в 1750–1760-х годах, — один из немногих, сохранивших свою первоначальную «гротическую» отделку; он напоминал одновременно театральную декорацию и кунсткамеру.

Природные мотивы, допущенные в увеселительное пространство усадьбы, приобретали разнообразные художественные формы. Грот был расположен на берегу небольшого «менажерейного»²⁶ пруда, громоздкий силуэт дворца-пещеры, ступенями спускавшийся к воде, к своему отражению, воплощал нехитрый театральный замысел. Его могучий природный образ, образ «дикой природы», был противопоставлен пяти миниатюрным классическим павильонам — домикам для водоплавающих птиц, представлявших здесь хозяйственный двор. Неподалеку был расположен вольер для певчих птиц в виде деревянной трельяжной беседки, похожий на большую клетку. В запрудном зверинце, на пересечении просек была построена круглая беседка, из которой можно было наблюдать за кормлением диких животных. Распространение в усадебных садах и оранжереях большого разнообразия растений и животных, среди которых было много привозных, экзотических образцов, свидетельствовало о давнем интересе аристократии к миру природы. Еще со времен Возрождения в европейских загородных домах появились такие «живые коллекции»: «Здесь речь шла уже не о паре дюжин общеизвестных медицинских растений, которые можно было встретить в любом замковом или монастырском саду Запада; наряду с самой изысканной культурой столовых овощей появляется интерес к растению как таковому, к примечательным особенностям его внешнего вида. История искусства показывает нам, как долго сады служили лишь радостям коллекционера и лишь гораздо позднее превратились в неотъемлемую часть грандиозных архитектурно-живописных ансамблей»²⁷. Приметой нового отношения к природе стало не потребление, а собирательство, изучение и любование божественными творениями. В эпоху Просвещения интерес к экзотическим природным и художественным явлениям лишь усиливался. «Часто говорится, что создание ботанических садов и зоологических коллекций выражало новое любопытство к экзотическим растениям и животным. В действительности же они давно возбуждали интерес. То, что изменилось, — это пространство, в котором их можно видеть и описывать. В эпоху Возрождения необычность животного была предметом зрелища; она фигурировала в празднествах, состязаниях на копьях, в реальных или фиктивных сражениях, в сказочных представлениях, в которых бестиарий развертывал свои исконные фабулы. Кабинет естественной истории и сад, в том виде, в каком их создают в классическую эпоху, замещают круговое расположение вещей по ходу “обозрения” установлением их в “таблице”. То, что проникло между этими театрами и этим каталогом, — это не желание знать, а новый способ связывать вещи»²⁸. Новый взгляд на вещи и изменение смысла — обычная метаморфоза времени.

В начале своего царствования Екатерина II, желая привлечь к европейским традициям своих подданных, ввела в моду так называемые «карусельные игры», ныне почти забытое развлечение европейского высшего общества, имевшее долгую историю и повсеместное распространение. Карусель²⁹, конное состязание, сочетала в себе приемы и формы рыцарских турниров и конных балетов. Описания прославленных европейских конных балетов дают представление о театральной красочности этих шествий — «то были предзакатные отсветы ренессансной зрелищности, усаженной в средневековые седла»³⁰. Игра в Средневековье вошла в моду в Европе XVI–XVII веков. Изображение манежа для рыцарских турниров в Кускове, следы которого теряются в современном ландшафте, сохранилось на «Генеральном проспекте» усадьбы из альбома М.И.Махаева, выполненного в 1760-х годах. Рядом с большой каменной оранжереей, на «аллее игр», была устроена круглая площадка для соревнований. Образцом для паркового аттракциона послужила форма деревянного амфитеатра вокруг арены, окруженной ложами и галереями для зрителей, на Дворцовой площади в Петербурге, построенного А.Ринальди в 1765 году³¹. Первая русская карусель состоялась в Петербурге 16 июня 1766 года. Пышное костюмированное шествие под музыку, перестроения и состязания групп всадников составляли красоту зрелища. Соревнования проходили на арене для игр, где движущиеся по кругу участники турнира демонстрировали свое умение управлять лошадьми, ловкость и точность владения средневековым оружием. Это были великолепные праздники, в которых участвовала аристократическая молодежь, включая ее женскую часть. Хорошо известен портрет старшей дочери графа Шереметева, Анны Петровны, в костюме для карусели, театральной имитации, совмещающей элементы рыцарского одеяния с пышным платьем. Для победителей карусели 1766 года были выпущены петербургским монетным двором золотые медали с надписью «С Алфеевых на Невские брега», отмечавшей преемственность культурной традиции от античных Олимпийских игр, проводившихся на берегу реки Алфей.

Павильон Эрмитаж³² (1765–1767), поставленный в центре разбегающихся от него дорожек французского сада, представлял собой двухэтажное купольное здание, украшенное скульптурой, с крестообразным построением плана. Определить назначение и стилистику павильона достаточно трудно³³; в отличие от географических и культурных тем, представлявших интерес для XVIII века, Эрмитаж можно было причислить и к культуре Франции, и к волшебной стране грез. Его уединенный характер, предопределенный названием, стал поводом для домыслов и фантазий. Но ко времени царствования Екатерины II положение павильона обеспечивало ему камерность, необходимую не столько для интимных встреч, сколько для уединенных занятий и собеседований. Исторически понятие эрмитажа связано и с хранением художественных коллекций, и с театральными постановками — то есть с искусством. В 1760-е годы началось противостояние двух форм существования хранилищ — «эрмитажная эпоха» пришла на смену «эпохе кунсткамер». В петербургском Эрмитаже, основанном в 1764 году Екатериной II, начали собирать художественные произведения: живопись, графику, скульптуру. Императрица разделила коллекции, в ее «кабинете естественной истории» остались только минералы как дань моде. При этом Екатерина II сохранила петровскую Кунсткамеру и передала ей естественнонаучные коллекции; Эрмитажу достались художественные. С этого времени в Петербурге начинают собираться и эрмитажные салоны. Разнообразные интересы и обязанности придворного общества разделили их на три «собрания»: первые два были посвящены политике и науке, «малое салонное собрание носило исключительно развлекательный характер. В нем отсутствовал светский этикет и, следовательно, были широко распространены светские забавы, как то: шарады, каламбуры, сопровождавшиеся составлением остроумных рифм, а также организация спектаклей в Эрмитажном театре, где постановку и роли в них осуществляли сами члены салона. В Малом салоне Эрмитажа нередко происходило прослушивание, а в отдельных случаях обсуждение произведений французских и немецких композиторов, ставших популярными среди екатерининских вельмож»³⁴. Кусковский эрмитаж стал еще одной достопримечательностью парка, но салонные собрания уже вряд ли проходили в его стенах.

Эрмитаж был последним из парковых павильонов, законченным в 1767 году. На следующий год для создания гравированного альбома кусковских видов граф пригласил М.И.Махаева, известного созданием серии петербургских архитектурных пейзажей. Под его руководством в Кускове работала группа русских художников, выполнявших все указания мастера. Альбом, изданный в Париже, стал свидетельством того, сколь дорожил владелец своим творением, запечатлев его красоты для любителей и знатоков искусства так же, как это делали европейские просвещенные владельцы великолепных дворцово-парковых ансамблей XVIII века. «Генеральный проспект подмосковного Его Сиятельства Графа Петра Борисовича Шереметьева села Кускова от большого пруда на Полдень лицом представленного» объединял садовые постройки лучами прямых проспектов и диагональных дорожек в единое пространство, стремительно убегающее к горизонту, — образец перспективного «сокращения». Увидеть за идеальным изображением живую действительность, полную шумной суеты праздника, с красочным богатством декораций и костюмов, вспыхивающим фейерверком и яркой иллюминацией сада, звуками роговой музыки, песен на пруду, — невозможно. Попытка придать усадебному пространству монументальный вид и глубину выдает быстротечный переход культуры к новым горизонтам и смену вкуса. Обширная территория кусковской усадьбы, запечатленная на перспективном плане Махаева, демонстрировала новый взгляд на геометрию пространства, размеренную гармонию и равновесие форм, в которой запечатлены чистота и пустынность пейзажа, картографическая точность идеальной картины. Несколько гравированных листов с изображениями общего плана усадьбы и отдельных павильонов выполнены посредством камеры-обскуры, оптического прибора, позволявшего при помощи системы линз и зеркал получить точное изображение. Это придает им достоверность и впечатление исторического документа.

В 1767 году скончалась графиня Варвара Алексеевна, следом внезапная болезнь унесла старшую дочь графа — Анну. Оставшись с двумя младшими детьми, граф Петр Борисович вышел в отставку и обосновался в небольшом жилом «доме в уединении», расположенном в пейзажной части кусковского парка. Обветшавшие и морально устаревшие прежние хоромы лишь в конце 1770-х годов были заменены на новый большой дом³⁵, предназначенный для приема почетных гостей. По сути, он представлял собой «самый большой парковый павильон»³⁶, имеющий в плане вытянутую одноэтажную галерею: ряд небольших парадных комнат, оформленных в виде дворцовой анфилады и обставленных в стиле раннего классицизма. Парадная «половина» занимала фронтальную часть дома, смотрящую на запрудные дали своим протяженным фасадом цвета «утренней зари». Новый дом был вписан в усадебную композицию, в основе которой лежала петровская идея о выходе к морским просторам — она часто проявлялась в строительстве столичных зданий у воды, к ним причаливали суда, и гости по лестницам поднимались в дом. Таково архитектурное решение в Петергофе, где большой канал открывает доступ к дворцу, расположенному на холме. В Кускове повторение этой композиции открывало вид на длинный канал, выходящий из водного резервуара пруда и направленный к селу Вешняки и его высокой церкви как ориентиру в пространстве. Устроенный на фасаде кусковского дома портик с пандусами для карет был снабжен и большой парадной лестницей, спускавшейся к неширокому проезду у воды. Береговая линия была оформлена в виде пристани с парапетами и фигурным выступом причала, который мы видим на панораме Кускова XVIII века. Хотя все парковые павильоны были выполнены из кирпича и камня, постройка большого дома из дерева не являлась «дешевым вариантом». В русской культуре дереву отводилась роль не только здорового, на современном языке «экологичного», строительного материала, но и благородного, пластичного и универсального художественного средства для создания различных форм и образов архитектуры³⁷.

Структура большого парадного дома в Кускове соответствовала его назначению — приему гостей; жилыми помещениями служили антресольный этаж и боковые флигели. Анфилада парадных зал была спланирована в два ряда, напоминая композицию параллельных, «двойных апартаментов»³⁸, двери которых соединялись с внутренними, служебными коридорами, лестницами и переходами. Парадный, репрезентативный характер дворца демонстрировал все богатство и разнообразие декоративных решений интерьеров второй половины XVIII века. Их цвета гармонировали с мебелью гостиных, украшенных настенными шпалерами и штофными обоями, зеркалами и хрустальными светильниками, портретами, исторической и пейзажной живописью, кафельными печами и золоченой резьбой. Присущая анфиладному расположению комнат осевая композиция открывала интерьеры один за другим, раскрывая, как театральные кулисы, новые «сцены» и обогащая впечатление новыми картинами. Среди них несколько комнат, отведенных для разнообразных занятий и игр, — карточных со складными «ломберными»³⁹ столами, биллиардных, демонстрировавших новое модное увлечение, музыкальных, картинных, кабинетов⁴⁰, библиотек и кунсткамер, отводящих специальные места для занятий. Особым художественным эффектом отличалась большая зеркальная галерея, восходящая к образцу версальской. В ней доминировал символический белый цвет и садовые мотивы в отделке светильников — канделябров и геридонов⁴¹. В парк можно было выйти через большие двери; зеркальные полотна на противоположной стене отражали свет. В парадной анфиладе сохранялось сочетание модных гостиных и старинных покоев; традиционно входящая в анфиладу парадная опочивальня могла служить будуаром⁴², демонстрируя изящество вкуса и просвещенный досуг хозяйки дома. Парадная «половина» дома сменялась дублирующей ее повседневной, которая занимала меньшую площадь, мало отличаясь от нее роскошью отделки.

Расцвет праздничных увеселений в Кускове, наступивший после окончания строительства главного усадебного дома, пришелся на 1770–1780 годы. Скромное шереметевское поместье, «земли лоскутик драгоценный»⁴³, стало первой по своему статусу и художественному значению увеселительной⁴⁴ усадьбой Подмосковья, сопоставимой с блестящими царскими резиденциями. В богатом кусковском имении «празднества задавались такие, какие знали только Фуке да Людовик XIV», считал Арнольд Регель⁴⁵. Вся ее территория представляла собой уникальное собрание увеселительных форм праздничной культуры, смешивающей различные стили и сюжеты, в блеске волшебных огней и музыки рождавшей новые образы и понятия. Весь мир, так или иначе знакомый русскому путешественнику или внимательному к моде любителю искусства, был воплощен в кусковском «парадизе». Для знакомства с культурой далеких стран были с возможной точностью воспроизведены образы путешествий по популярным в XVIII столетии достопримечательностям. Садовые павильоны давали уникальную возможность претворить в жизнь мечту о grand tour⁴⁶, образовательном путешествии, культурном паломничестве. Все вместе они представляли собранную под открытым небом архитектурную «декорацию», формирующую новое театральное мышление. Театр и иллюзии тесно переплетались в парковом пространстве усадьбы XVIII века. Архитектура была всеобщим европейским увлечением, использующим для выражения новых идей общий, понятный для всех, художественный язык⁴⁷; театральность обеспечивала условный, игровой порядок, «оживляла» все художественные сценарии праздничного действа. Но опрометчиво было бы привязывать строгое понятие художественного стиля к этому своеобразному архитектурному «вавилону». Классические формы большого дома и художественная разноголосица деревянных беседок и садовых домиков, казалось бы, не сочетались между собой — понятие ансамбля требовало стилистического единства. Тем не менее, используемые в кусковском парке художественные мотивы прекрасно уживались в сознании современного им зрителя, наслаждавшегося разнообразием и богатством культурного мира. Игра, игровой элемент в культуре XVIII столетия — единственное, что объединяло эти постройки, создавая феномен «архитектурного театра», вносящего нечто новое в содержание увеселительных усадеб. Загородный дом графа Петра Борисовича Шереметева сыграл значительную роль в становлении культурной жизни Москвы, отразившей энтузиазм молодой культуры, великолепную зрелищность, растворенную в природном окружении. Многочисленные культурные заимствования XVIII века меняли характер развлечений, их тематику, формы и в конце концов само общество, обучив его через игру тем приемам и формам культуры, которые Европа осваивала веками.

Увеселительные сады XVIII века приобрели особую роль в истории праздничной культуры. Образы итальянских и французских ренессансных садов с беседками, фонтанами и роскошными партерами легли в основу представлений о законах построения художественного пространства, в которое были добавлены и новые декорации, и новое содержание. Известные на весь мир роскошные и обширные императорские резиденции под Петербургом — дворцы и парки Царского Села, Петергофа, Ораниенбаума, Павловска, Гатчины — создали славу русского архитектурно-паркового пояса Северной столицы. Восстанавливаемые с любовью после военных лет пригороды Ленинграда-Петербурга наполнились жизнью и за прошедшие десятилетия воссоздали свои царственные образы. Московские загородные дворцы конца XVIII – начала XIX века, принадлежавшие богатейшим вельможам екатерининского времени, таким, как Орловы, Юсуповы и Шереметевы, почти потерялись в сравнении с ними. Отслужившие свой век старинные художественные формы, их скромные размеры, деревянные дворцы и крепостные театры оказались незаслуженно забыты. Свой вклад в забвение внесло и противостояние столиц. С характерным для северного столичного жителя пренебрежением к московским древностям описывает московские усадьбы В.Я.Курбатов в своем труде по ландшафтному искусству: «Типичное подмосковное обиталище опального придворного Екатерины II отличалось громадными размерами, затейливо построенным домом и не менее затейливым садом. С постройкой их всегда спешили, переделывали перед каждым торжеством, но запускали после отъезда хозяев в столицу… В Москве на первом месте стояло опальное барство, для которого прежде всего было нужно впечатление богатства, а не действительное величие»⁴⁸. Не вдаваясь в нюансы и тонкости перипетий исторического времени, потомки бывших москвичей, принудительно перевезенных Петром I на берега Балтийского моря, отрекались от наследия старой столицы, противопоставляя град Петров, так далеко шагнувший вперед, остальной, «отсталой» России. Важной особенностью московской культуры XVIII столетия оставался ее эволюционный характер развития, без относительно резких изменений она неспешно следовала за новыми веяниями, сохраняя дух еще близкого русского средневековья. Художественное пространство кусковского увеселительного сада, как лоскутное одеяло, было собрано из разноцветных «кусочков» пестрого мира европейской культурной «вселенной», представление о которой воплотилось в игровых декорациях загородной усадьбы. Удержать во времени этот неповторимый образ оказалось невозможно, он рассыпался, как только культурное сознание переросло его возможности и потребовало новой художественной среды, специализированной и профессиональной. Сложная судьба не баловала наследие старой столицы, забвение и вандализм последних десятилетий разрушили основную массу памятников и иссушили, обескровили с трудом сохраняемые сокровища, которые все еще ждут нашего внимания, осознания их красоты и значимости для русской культуры.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Из стих. И.М.Долгорукова «Прогулка в Кускове» (1817). Вертоград — древнерусское название сада, символа рая. Здесь — светское увеселительное место, созданное для удовольствия и просвещенного отдыха.

2 Небольшой участок земли, «кусок», как называл его граф П.Б.Шереметев, был окружен владениями князя А.М.Черкасского, канцлера Российской империи в 1741–1742 гг. Прежнее название поместья по традиции связано с именем церкви Спаса Всемилостивого (1737–1739).

3 Пыляев М.И. Старая Москва. Рассказы из былой жизни первопрестольной столицы. СПб., 2002. С. 177-178. Майкл Медокс (1747–1822) — английский инженер, театральный антрепренер и основатель Боль-шого театра в Москве (1780).

4 Там же.

5 Граф Петр Борисович Шереметев (1713–1788) — сын генерал-фельдмаршала Б.П.Шереметева (1652–1719). Сразу же после рождения был записан в Преображенский полк в чине прапорщика; рано осиротев, в 12 лет был призван ко двору, где воспитывался и рос вместе с цесаревичем Петром; получил прекрасное образование, знал немецкий и голландский языки. Генерал-аншеф, обер-камергер при Петре III и Екатерине II, сенатор. С 1780 г. московский губернский предводитель дворянства.

6 Княжна Варвара Алексеевна Черкасская (1711–1767) — единственная дочь и наследница канцлера А.М.Черкасского. С 1741 г. фрейлина при Анне Иоанновне, с 1742 г. первая камер-фрейлина при Елизавете Петровне, с 1743 г. — статс-дама при Екатерине II. По мнению М.И.Пыляева, княжна Черкасская была к тому же и «наследницей особенно изящного вкуса; отец заведовал строением дворцов и садов, равно как устройством художественных ремесел» (Старая Москва. С.183).

7 Средневековый идеал рыцарства, воспитанный куртуазной литературой, еще долго господствовал в аристократической среде; достаточно вспомнить яркие примеры начала XIX века: Павел I и Николай I продолжали считать себя рыцарями.

8 Оссовская М. Рыцарь и буржуа. Исследования по истории морали. М., 1987. С.111.

9 Выбор Кускова как постоянного места семейной жизни, наряду с домом в Москве и знаменитым Фонтанным домом в Петербурге, объяснялся желанием графини Варвары Алексеевны, которая провела в соседнем имении Вешняки молодые годы и была привязана к этому месту.

10 Граф Борис Петрович стал владельцем усадьбы в 1715 г., всего за 4 года до кончины. Вряд ли успел он произвести какие-либо перемены в саду или в доме. Так называемые «старые хоромы», неоднократно подновляемые, простояли до конца 1770-х, когда был выстроен новый большой дом, завершивший перестройку всей усадьбы.

11 В 1747–1748 гг. в селе Перове находился один из крупнейших дворцово-парковых ансамблей середины XVIII в., созданный по проекту Ф.Б.Растрелли. Разобран в конце XVIII в.

12 Колокольня со шпилем и часами с «колокольной игральной музыкой» была построена позднее, в 1792 г.

13 Отсюда общие черты многих европейских увеселительных дворцов и архитектурно-парковых ансамблей, созданных на местах бывших охотничьих поместий: каналы, осушающие болотистые почвы, фонтаны на местах, богатых водой, обширные леса, превращенные в парки. Таковы образы Версаля и Сан-Суси, Петергофа и Павловска.

14 Это позволило владельцам усадьбы уже в XIX в. органично вписать в существующую композицию новый павильон в стиле швейцарского шале. Шале (фр. chalet — хижина пастуха) — садовый павильон в виде сельского домика, придающего пейзажу романтически-пасторальное настроение.

15 …В окрестностях Москвы. Из истории русской усадебной культуры XVII–XIX вв. М., 1979. С.147.

16 Софронова Л.А. Поэтика славянского театра XVII – первой половины XVIII в. Польша, Украина, Россия. М., 1981. С. 55-77.

17 Паратеатральные формы (греч. para — возле, рядом) — здесь: декоративные постройки, близкие к театральным формам, которые строились во время праздников на городских площадях, в усадебных садах и служили фоном для представлений. Сооружаемые как подражания известным памятникам архитектуры или в модном архитектурном стиле, они становились предметом зрелища, «архитектурным театром».

18 Партер (фр. parterre — на земле) — парадная открытая часть регулярного парка, украшенная декоративными композициями из низких растений — стриженых кустарников и трав, цветочными узорами, фонтанами, обелисками, скульптурой.

19 Боскет (фр. bosquet — роща) — декоративная группа подстриженных деревьев, образующая плотную живую изгородь, за которой скрывается небольшое пространство «зеленого кабинета», или «зала». Фрагменты регулярного парка часто сравнивают с интерьерами под открытым небом.

20 Тыдман Л.В. Кусково // Останкино. Архангельское. М., 1976. С.30.

21 Однако здесь уже не было раннего, «мозаичного» расположения живописных полотен, представлявшего тип «кабинета живописи», то есть собрания картин, и заполнявшего стены наподобие декоративного ковра. Такая ковровая, «шпалерная» развеска — оригинальный прием, который хорошо известен, например, по картинным залам петергофского Монплезира и царскосельского Екатерининского дворца.

22 «Воксал» (от англ. Vauxhall Gardens) — увеселительный сад в Лондоне; существовал с 1661 по 1859 г. Название — от искаженного имени владельца земельного участка в XIII в. Фалька де Бреоте (Falkes de Brevauteev) См.: Великобритания. Лингвострановедческий словарь. М., 1978. С.439. Известный «воксал» в Павловске, в котором играл оркестр И.Штрауса, был построен в XIX в.

23 Пыляев М.И. Старая Москва. С.185.

24 Грот (фр. grotte, ит. grotta) — пещера; декоративное парковое сооружение.

25 Кунсткамера (нем. Kunstkammer — комната искусства) — хранилище коллекций различных редкостей: исторических, художественных, естественнонаучных и других.

26 Менажерея (фр. mevnagerie) — хозяйственный двор, зверинец; здесь — птичник.

27 Буркхардт Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. М., 1996. С.254.

28 Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994. С.161.

29 Карусель (фр. carrousel; от carrievre — ристалище, ипподром, открытый манеж) — конные состязания, театрализованные игры, восходящие к античным спортивным играм и средневековым турнирам.

30 Красовская В. Западноевропейский балетный театр. Очерки истории от истоков до середины XVII в. Л., 1979. С.155.

31 Ганулич А.К. Придворная карусель 1766 года и ее отражение в литературе и искусстве // Международная конференция «Екатерина Великая». СПб., 1996.

32 Эрмитаж (фр. ermitage — место уединения) павильон в парке, предназначенный для отдыха в узком кругу. Уединение обеспечивают специфическое построение плана с обособленными кабинетами в диагонально расположенных башнях и механические приспособления для подъема обеденного стола и особого кресла для гостей, чтобы обходиться без слуг.

33 Доминирующие в усадьбе барочные формы не обязательно соответствовали эталонным образцам. Стилистические особенности не являлись неким обязательным приговором для архитектурных построек, они варьировались и отклонялись от стандарта, часто примеряя на себя лишь часть образа. В XIX в. вытянутые пропорции угловых башен-ротонд и глубокие круглые ниши со скульптурой над узкими высокими окнами на фасадах, возможно, позволяли увидеть в нем раннее сооружение, выполненное «в мавританском вкусе» (Пыляев М.И. Старая Москва. С.182).

34 Смольянинова Т.Е. Эрмитажный салон Екатерины II // Международная конференция «Екатерина Великая». С. 274-277.

35 Главный усадебный дом часто именуется дворцом, тогда как до середины XIX в. это понятие было применимо лишь к царской или императорской собственности. Большие и роскошные частные дома появились после «Указа о вольности дворянской» в 1762 г., позволившего дворянам оставить обязательную придворную службу и заняться своими хозяйством и домами, которые нередко выглядели как дворцы.

36 Тыдман Л.В. Кусково // Кусково. Останкино. Архангельское. С.40.

37 Конечно, можно вспомнить об экономии, к которой обязал всех, кроме петербуржцев, Петр I, однако при создании модного стиля это условие легко преодолевалось с помощью штукатурки или окраски фасадов. При этом в глазах москвичей деревянный дом оставался практичным и красивым сооружением, ни в коем случае не ущемляющим достоинства его владельцев.

38 Двойные апартаменты (фр. appartement double) — спланированные в два ряда залы и комнаты, расположенные по анфиладному принципу и соединенные дверями. Эта композиция соответствовала представлению об удобствах, когда к основному помещению примыкает комната для прислуги.

39 Назван по имени одной из карточных игр; ломбер был изобретен в Испании в XVI в.; специальные карточные столы для игры были складными, игровое поле, как правило, обивалось зеленым сукном, на котором мелом по ходу игры делались надписи.

40 Кабинет (фр. cabinet) — собрание редкостей; небольшая комната или предмет мебели, предназначенные для хранения ценных коллекций.

41 Геридон (фр. guevridon) — высокая подставка для светильника.

42 Будуар (фр. bouder — сердиться, дуться; boudoir — каприз) — помещение, специально выделенное для уединенных дамских занятий и встреч, «дамский кабинет».

43 Из стих. И.М.Долгорукова «Прогулка в Кускове» (1817).

44 Хворых Т.О. Увеселительный жанр знаменитых подмосковных усадеб конца XVIII – начала XIX века. // Царицынский научный вестник. М., 2008. С. 21-32.

45 Регель А.Э. Художественные сады: историко-дидактический очерк // Врангель Н.Н. История русских усадеб и поместий. М., 2009. С.227.

46 Grand tour (англ.) — большое путешествие, традиционная образовательная поездка английских аристократов XVIII в., художников и архитекторов на континент, главным образом в Италию, для завершения образования, приобретения опыта и обучения «искусству и искусству жить».

47 Ле Гофф Ж. Рождение Европы. СПб., 2014. С.220.

48 Курбатов В.Я. Всеобщая история ландшафтного искусства. Сады и парки мира. М., 2008. С.583.