Ольга Попко

«Дети Витгенштейна» — полотно кисти Карла Брюллова

Ближе к западной границе Республики Беларусь, в Кореличском районе Гродненской области, уже почти пять веков высится Мирский замок — памятник архитектуры из Списка Всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО. Построенный в 20-х годах XVI века в готическом стиле, замок до сих пор поражает величием пяти башен, мощью стен и богатым декором, сочетающим кладку из красного кирпича с вмурованными в нее валунами и оштукатуренными белыми нишами. В конце XVI века во дворе замка был построен дворец в стиле Ренессанс.

Основателем замка был влиятельный магнат Великого княжества Литовского Юрий Ильинич. В 1553 году его внук, Юрий Ильинич-младший, стал графом Священной Римской империи Германской нации, а Мирский замок — центром Мирского графства, так что его владельцев с тех пор именовали «графами на Мире». Однако наследников у первого графа не было, и после его смерти замок и титул перешли к ближайшему родственнику по материнской линии князю Николаю Христофору Радзивиллу. Именно он построил дворец, заложил «итальянский сад» и сделал много других полезных нововведений в замке и графстве. В 1840-х годах замок перешел в руки российского князя Петра Витгенштейна, сына графини Стефании Радзивилл. После смерти бездетного князя Петра замком владела его сестра княгиня Мария, жена немецкого князя Хлодвига Гогенлоэ.

В 1987 году замок был передан на баланс Государственного художественного музея БССР, в 1992-м была открыта экспозиция в двух башнях. Активные работы по реставрации замка проводились в 2000-е годы, а в декабре 2010 года открылась основная экспозиция музея в северном корпусе дворца.

Замковый комплекс «Мир» — один из самых посещаемых в нашей стране. За последние десятилетия замок вошел в число главных символов Республики Беларусь, его изображение было помещено на денежной купюре номиналом 50 тысяч белорусских рублей.

В процессе поисков исторических реликвий, связанных с историей замка, случаются необычные находки.

В ноябре 2012 года в частной коллекции князя Константина Гогенлоэ в Германии, в Шиллингсфюрсте нами была выявлена картина кисти Карла Павловича Брюллова «Дети Витгенштейна с няней-итальянкой, купающиеся в лесном водоеме». Нашей целью были портреты князей Радзивиллов, которые могла внести в коллекцию рода Гогенлоэ княгиня Мария, урожденная Витгенштейн. Напомним: княжна Стефания Радзивилл стала женой графа Льва Петровича Витгенштейна. В первую очередь нас интересовали портреты самой графини Стефании — дамы пушкинской поры, внешность которой была известна лишь по словесным описаниям современников. Портреты ее существовали, о них также вспоминали ее знакомые, но след их затерялся.

Стефания в Шиллингсфюрсте нашлась, ее портретов было много; нашлось и более двух десятков портретов ее предков. Но даже в полумраке закрытого на зиму частного музея обращала на себя внимание картина, висевшая в бильярдном зале дворца князей Гогенлоэ. То, что автором ее может быть Брюллов, мы предположили сразу, ведь о взаимоотношениях Льва Петровича с «Великим Карлом» нам уже было известно. Годом позже нашу версию подтвердил один из лучших российских знатоков творчества живописца Г.Н.Голдовский.

Само по себе обнаружение картины К.Брюллова не уникальное событие. Долгие годы Карл Павлович провел за границей, в основном в Италии. Его произведения попадали в частные собрания, за более чем столетие рассеялись по европейским странам. Время от времени они всплывают на аукционах. Однако для музея «Замковый комплекс “Мир”» находка в Шиллингсфюрсте имела особое значение, так как на картине изображены детьми владельцы Мирского замка.

Правда, брюлловского полотна в Шиллингсфюрсте уже нет, картина сменила хозяина, и у нас есть лишь небольшое ее изображение.

О существовании этой картины было известно и ранее. Видная исследовательница творчества художника Э.Н.Ацаркина в своем монументальном томе назвала ее в списке работ Брюллова, исполненных в 1832 году.

Приведем полностью цитату из этой книги — как одно из немногочисленных научных описаний полотна: «1832 год. Портрет детей графа Л.П.Витгенштейна: Марии Львовны, в замужестве Гогенлоэ-Шиллингсфюрст (р. 1829 – ум. после 1874) и Петра Львовича (р. 1831 – ум. после 1874) с нянею итальянкою. Местонахождение неизвестно. Был в собр. Гогенлоэ. Собко¹ (архив) датирует портрет 1831 г. Правильную дату помогает установить год рождения Петра Львовича (1831), указанный в Готском альманахе (1874). В портрете он изображен годовалым ребенком. По утверждению Л.А.Руслановой, имеющийся в ее коллекции портрет детей Витгенштейн был приобретен ею в конце 1930-х гг. в качестве копии Брюллова. Брюллова часто копировали. Однако окончательно решить вопрос о подлинности портрета из собрания Руслановой или его принадлежности неизвестному копиисту можно будет, установив местонахождение портрета, который находился в собрании Гогенлоэ. Выставка: Академия художеств, 1833 г.»²

Тут же приведено черно-белое изображение картины из коллекции знаменитой певицы Л.А.Руслановой, которое, несмотря на плохое качество печати иллюстраций в 1960-х годах и небольшой размер, позволяет узнать эту работу.

Э.Ацаркина не сомневалась в том, что Брюллов писал это полотно. Но картина из коллекции Руслановой вызывала у нее сомнения. За два года до того, как из печати вышел труд Ацаркиной, появилась книга, в которой мы также встречаем след «Детей Витгенштейна». Речь идет о сборнике «К.П.Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников»³. На его страницах об этом полотне не раз упоминали современники художника. Одно из наиболее подробных — свидетельство Н.В.Гоголя, который в августе 1834 года пишет: «Его (Брюллова) кисть остается навеки в памяти. Я прежде видел одну только его картину — семейство Витгенштейна. Она с первого раза вдруг врезалась в мое воображение и осталась в нем вечно в своем ярком блеске. Когда я шел смотреть картину “Разрушение Помпеи”, у меня прежняя вовсе вышла из головы»⁴. «Детей Витгенштейна» Гоголь, можно полагать, видел на выставке в Академии художеств.

Анализируя творческую манеру К.П.Брюллова, его ученик А.Н.Мокрицкий также упоминал эту работу. «Не было рода живописи, в котором он не проявил бы могучей силы своего таланта… пейзаж помещал он как аксессуар в своих картинах с таким знанием рисунка деревьев и всех земных предметов, какие мы только находим у него на картине “Авраам и три ангела”, в картине “Нарцисс”, в портрете детей графа Витгенштейна…»⁵

Третье свидетельство современника об этой картине принадлежит А.И.Иванову, профессору живописи, отцу великого Александра Иванова. В одном из писем 1833 года он писал сыну: «Не случалось ли тебе видеть картину г. Брюллова, представляющую купающихся детей с их нянею итальянкою, которая откупалась уже и надевает последние чулки. Картина сия представляется на глаза неотделанною совершенно, но имеет много достоинств по композиции и блестящим своим краскам»⁶. Видимо, А.И.Иванов тоже познакомился с картиной на выставке в Академии художеств.

Составитель сборника Н.Машковцев, можно полагать, считал маленькую копию, хранившуюся у Руслановой, оригиналом кисти Брюллова. Не исключено, что он просто не был внимателен при составлении комментариев, где отмечено, что картина была ранее в коллекции Гогенлоэ-Витгенштейн, а на момент публикации книги находилась в коллекции Государственной Третьяковской галереи⁷. Машковцев указывает, что картина была выставлена в Петербурге в 1832 году, Э.Н.Ацаркина считает, что это произошло годом позднее, в 1833-м.

На первом плане картины — трехлетняя девочка и годовалый мальчик. Девочка осторожно входит в воду, подхватив ручками подол белой тонкой сорочки, сползающей с ее плечика. Лицо ее светло, большие голубые глаза смотрят на зрителя внимательно и строго, однако кажется, что еще через мгновение на ее губах дрогнет улыбка.

Ее младший брат сидит обнаженный в прозрачной воде ручья, лицо ребенка серьезно. Он тоже смотрит на зрителя, но явно гораздо меньше боится воды, как часто бывает с совсем маленькими детьми. Это лицо будет узнаваемым и на более поздних его портретах, даже в зрелые годы.

Крепкая молодая итальянка размещена за спинами детей, на берегу ручья. Она уже раздела своих подопечных и позволила им спуститься в воду, а сама снимает ажурные, пронзительной белизны чулки. Лицо женщины улыбчиво, даже задорно, и этот задор странно контрастирует с серьезными личиками детей.

Чуть поодаль няня сложила детские вещи. В полумраке теней, которые отбрасывают кроны деревьев, окаймляющих ручей, виднеется небольшая горка одежды. Рядом стоят бархатные зеленые туфли няни с серебристыми пряжками. В сравнении с ними совсем крошечными кажутся кожаные черные и коричневые сандалики детей. Няня явно играет на полотне второстепенную роль. Остается только пожалеть о том, что художник не изобразил на картине мать детей, графиню Стефанию.

Недра тенистой рощи, где теряется русло ручья, стали фоном картины. Справа в верхнем углу художник расположил двух коз, белую и черную. Их явно тоже привлекли прохлада тенистой рощи и ручей. Исследователи творчества К.Брюллова не раз отмечали его умение ввести животных в канву картины, чтобы придать ей реалистичность и передать колорит итальянской природы. Это могли быть осел, лошади или собаки. Козы стали частью идиллической сценки, как были частью итальянского пейзажа XIX века.

К.Брюллов мастерски писал воду. В прозрачных глубинах ручья мы видим и ноги детей, и дно водоема. Этот свой талант Брюллов не раз использовал в детских портретах. Наиболее близок в этом плане к «Детям Витгенштейна» «Портрет семьи Мариетти», созданный на два года позже. Это отмечали и современники, и жившие позже исследователи творчества художника. Как отмечал неизвестный журналист газеты «Эхо Милана» в 1834 году, описывая «Портрет семьи Мариетти»: «Мы тут видим, конечно, не всем доступное искусство передавать голое тело в воде и во всем поразительную свободу кисти»8. В 1829 году художник пишет акварельный портрет маленького князя А.Г.Гагарина и также помещает модель в воду⁹.

Не избежал в этой картине Брюллов и своего любимого красного цвета, который он воплотил в маках, растущих на берегу ручья, и яркой блузке девушки. Маки в Италии обильно цветут в мае, покрывая ярким ковром обочины дорог и вершины холмов. Г.Н.Голдовский высказал мнение, что картина могла быть начата в Риме в марте – апреле 1832 года и в мае закончена¹⁰.

«Дети Витгенштейна» относятся к особой группе портретов, исполненных кистью Брюллова, задуманных как жанровые сцены. Следует признать удивительное мастерство художника, богатый колорит, продуманную композицию. Э.Н.Ацаркина утверждала, что «своей экзотичной яркостью и манящим лукавством она (няня) затмила безликие образы детей. Красный фон лифа итальянки, взятый в предельной светосиле, сделал ее фигуру центральным пятном цветовой композиции»¹¹. Эсфирь Николаевна судила по копии кисти неизвестного художника из коллекции Л.А.Руслановой. Но нам, при первой встрече с полотном Карла Брюллова в полутемной бильярдной дворца Шиллингсфюрст, именно бледные фигуры детей, выступающие со старого полотна, бросились в глаза и навели на мысль: уж не Брюллову ли принадлежит эта работа?

Гений художника прослеживается и в его даре предвидения. Ибо своим полотном он сумел передать ощущение сиротства, которым веет от этой сцены. Матери детей, графини Стефании было суждено умереть в том же 1832 году, когда написана картина. Это чувство надвигающегося сиротства передают и серьезные не по-детски лица брата и сестры, и само наличие няни на полотне. К.П.Брюллов написал множество портретов матерей с детьми — как отражение материнского счастья и благополучия. Но эта няня отнюдь не является лишь признаком богатства родителей, она четко обозначает отсутствие больной матери.

К сожалению, найти какие-либо наброски художника к этому полотну пока не удалось. А они обязательно должны были быть. Косвенным доказательством того, что наброски находились у художника в Петербурге после его возвращения из Италии в 1833 году, служит копия головки графини Марии кисти художника Ф.А.Моллера. Это полотно (холст, масло, 53,5х44 см) хранится в Эстонском художественном музее. В 1837–1838 годах Ф.А.Моллер был студентом Брюллова в Академии художеств.

В дальнейшем картина начала свое путешествие вдалеке от российской столицы. Мы предполагаем, что из Петербурга картину вывез князь Лев Петрович (в 1836 году граф был возведен в княжеское достоинство). Возможно, она хранилась в его отреставрированном дворце Сайн (Германия). После признания князя Петра совершеннолетним и начала его самостоятельной жизни эта картина досталась ему в наследство.

Известная российская исследовательница истории рода Витгенштейнов А.Краско считает, что в 1838 году картина была перевезена из столицы империи в имение Дружноселье под Петербургом, а потом в имение Верки¹². Князь Лев Петрович женился во второй раз, вместе с молодой женой он много путешествовал по Европе. Однако большинство картин из коллекции Витгенштейнов хранилось именно в Верках под Вильной — главном имении рода в западных губерниях Российской империи. Доказательством того, что картина в 1846 году была в Верках, служит акварельная копия В.С.Садовникова, который оставил много изображений этой усадьбы Л.П.Витгенштейна. Впервые эта акварель Садовникова была опубликована лишь в 2015 году; она хранится в Государственном музее А.С.Пушкина в Москве¹³.

В течение 15 лет, с 1861 до 1876 года, князь Петр Львович служил военным атташе при посольстве Российской империи в Париже. Во второй половине 1880-х он также жил во Франции, где и умер. В Париже князь Петр жил по адресу: Елисейские поля, 88. В коллекции князя Константина Гогенлоэ есть несколько больших фотографий комнат парижской квартиры князя Петра. На одной из них видна картина К.Брюллова, висящая над диваном. Картина доминирует в небольшой комнате. Полотно на фотографии 1880-х годов оправлено в ту же широкую резную, золоченую раму, в которой находится до сих пор.

Где-то в коллекции князя хранился и второй шедевр кисти К.Брюллова — портрет его матери, графини Стефании Доминиковны. 30 ноября 2012 года он был куплен коллекционером из Москвы на аукционе «Сотбис»¹⁴. В 2013 году на выставке в Русском музее в Санкт-Петербурге он был впервые продемонстрирован публике. А уже в конце 2015 года его можно было видеть в «Центре Искусств. Москва» на выставке «Художественные сокровища России».

В списке Э.Н.Ацаркиной этот брюлловский портрет не значится. О его существовании не было известно до самого момента покупки картины на аукционе.

В довольно богатой иконографии графини Стефании Витгенштейн портрет кисти Брюллова стоит особняком. По многим параметрам он отличается от изображений, созданных другими художниками. В первую очередь в глаза бросается черный цвет волос модели.

По воспоминаниям А.О.Смирновой-Россет, написанным задолго до выявления всех ныне известных портретов графини, она была блондинкой со светлыми глазами. Единственным логичным объяснением того факта, что Карл Брюллов превратил на своей картине блондинку в брюнетку, может быть его собственный идеал женской красоты: жгучие брюнетки в итальянском стиле.

Э.Н.Ацаркина называет Л.П.Витгенштейна «другом и поклонником таланта К.Брюллова»¹⁵. Художник обладал удивительным умением смело и независимо вести себя с аристократами, даже с членами императорской семьи. И для Л.П.Витгенштейна он не был простым исполнителем заказа.

Такое впечатление складывается у нас, когда мы читаем письмо графа Льва Петровича, написанное в декабре 1834 года в Каменке, его имении на Украине: «Я никогда не забуду приятного времени, которое мы вместе проводили в Риме и Флоренции и когда вы с таким восхищением писали портреты детей моих. Я не говорю вам ничего о том, что чувствовал, когда читал и слышал справедливые похвалы, которые насчет вашего таланта изливались по всей Европе, ибо трудно выразить, но верно, никто из друзей ваших не принимал столько участья, как я! Дабы и мне иметь какое-либо чрезвычайное произведение вашего таланта, прошу вас написать мне, когда будете внушены вашим поэтическим духом, картину, какую хотите, за которую назначаю вам 25.000 рублей»¹⁶. Однако картина эта по заказу Витгенштейна так никогда и не была написана.

Еще одним доказательством достаточно продолжительного общения Карла Павловича с семейством Витгенштейнов служит «альбом Стефании Витгенштейн», который в 1990-х годах был куплен одним из российских коллекционеров. Этот альбом жанровых рисунков К.Брюллова был подарен Стефании в 1832 году; сейчас он принадлежит Паевому инвестиционному фонду художественных ценностей российской компании «Атланта». Альбом насчитывает 33 листа и оценен в 4 млн долларов¹⁷. Его появление на выставках стало значительным событием в русской культурной жизни¹⁸.

Деловые и творческие отношения связывали Витгенштейнов и с братом Карла, известным впоследствии архитектором Александром Брюлловым, по проекту которого была построена родовая усыпальница — часовня св. Стефаниды в Дружноселье под Петербургом.

Одно из писем Льва Петровича к Карлу Брюллову содержит еще одну загадку, так и не разгаданную исследователями его творчества. В 1834 году он писал: «Не знаю, исполнил ли г. Мариетти мою комиссию, которому я поручил благодарить вас от всего сердца за проект монумента покойной жены моей: он так хорош, что я решился поручить его здесь сделать (с маленькими переделками) нашему скульптору С.И.Гальбергу»¹⁹. Однако судьба этого монумента трагична. Российский скульптор Гальберг, бывший в Италии так же, как и Брюллов, пенсионером, умер очень молодым 1 мая 1839 года²⁰. Часовня в Дружноселье, где похоронили графиню Стефанию и где предстояло установить ее монумент, сохранилась, но могилы осквернены и останков в них нет.

Отношения Брюллова с Витгенштейнами продолжались и позднее. Вскользь упоминает об этом ученик Брюллова А.Н.Мокрицкий в своем дневнике (запись от 24 марта 1837 года): «Но приход дворецкого графа Витгенштейна и разговор с ним об Италии опять навели его на старый лад…»²¹.

Следует признать, что «Дети Витгенштейна» — самое значимое полотно в богатой иконографии портретов князя Петра Витгенштейна и его сестры Марии. Тогда молодой, еще не столь знаменитый, каким он стал после триумфа «Последнего дня Помпеи», Карл Брюллов создал удивительный по настроению холст, долгое время считавшийся утраченным. Выявление этого полотна и исследование истории его создания позволяют восполнить еще один пробел в богатой творческой биографии К.П.Брюллова.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Николай Петрович Собко (1851–1906) — исследователь, собиравший материал о К.Брюллове для «Словаря русских художников».

2 Ацаркина Э.Н. К.П.Брюллов. М.: Искусство, 1963. С.338.

3 К.П.Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников / Сост. и предисл. Н.Г.Машковцев. М.: Издательство Академии художеств СССР, 1961. 318 с.

4 Там же. С.109.

5 Там же. С. 183-184, 302.

6 Там же. С.274.

7 Там же. С. 274, 290.

8 Там же. С.100. Эту работу упоминала и Э.Н.Ацаркина (c. 340).

9 Ацаркина Э.Н. Указ. соч. С.452.

10 Карл Брюллов: Из частных коллекций Москвы и Санкт-Петербурга / Авт. ст., аннот. и сост. Г.Голдовский. СПб.: Palace Editions, 2013. С.48. (Альманах; вып. 386).

11 Ацаркина Э.Н. Указ. соч. С.94.

12 Краско А.В. Забытый герой войны 1812 года П.Х.Витгенштейн. М.:Центрполиграф, 2012. С. 122, 143.

13 Семейный портрет. Вторая половина XVIII–XIX век: Из собрания Государственного музея А.С.Пушкина и частных коллекций. Живопись, графика, миниатюра (январь – июнь 2015 г.). М.: Государственный музей А.С.Пушкина, 2015. С.71.

14 Карл Брюллов. Из частных коллекций Москвы и Санкт-Петербурга. C.36.

15 Ацаркина Э.Н. Указ. соч. С.71.

16 К.П.Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. С.114.

17 Маркина Т. Деньги вложены в альбом. Сформировался первый ПИФ художественных ценностей. [Электронный ресурс]. http://www.atlantauk.ru/o kompanii/smi o kompanii/dengi vlozheny v albom/.

18 Соломатина Н., Антонов О. Знаменитый и неизвестный Карл Брюллов // Третьяковская галерея. 2013. № 2.

19 К.П.Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников. С.114.

20 Там же. С.184.

21 Там же. С.150.