К 135-летию Александра Блока

Владимир Енишерлов

Старший из братьев Бекетовых

Александр Блок очень мало ездил по России, особенно по России провинциальной. Москва, окрестности Петербурга, Нижний Новгород, Киев, Шахматово и недалекие от него усадьбы — Трубицыно, Дедово, Боблово… Вот, пожалуй, и все. Тем более интересно, что в первую (не считая Шахматова) поездку юного Сашуру повезли в Пензенскую губернию, на родину его предков Бекетовых. Летом 1890 года с матерью и отчимом Францем Феликсовичем Кублицким-Пиоттух, гвардейским офицером, будущим генерал-лейтенантом, командовавшим дивизией в Первой мировой войне, девятилетний Блок приехал в усадьбу Урлейка, принадлежавшую старшему брату его деда Алексею Николаевичу Бекетову. С XVII века Бекетовы имели поместья на пензенской земле. Так в созвездии имен русских писателей, связанных с Пензой и ее окрестностями: М.Ю.Лермонтов, В.Г.Белинский, А.Н.Радищев, Д.В.Давыдов, Н.С.Лесков, П.А.Вяземский, М.Е.Салтыков-Щедрин, А.И.Куприн — заняло место имя Александра Блока.

Бекетовы — прадед Блока со стороны матери Николай Алексеевич и его брат Дмитрий Алексеевич — были богатыми помещиками (в пензенской губернии в их владении было около десяти тысяч десятин земли).

Многие современники с восторгом отзывались об Алферьевке (Бекетовке тож), родовом селе Бекетовых, с его двумя прудами, аккуратными хатами, двухэтажным домом, к которому примыкал старинный парк. Образ жизни братьев Бекетовых, их просвещенность, гуманность привели в восторг П.А.Вяземского, гостившего в бекетовском доме.

Николай Алексеевич Бекетов, несмотря на то что родился в самой что ни на есть сухопутной Пензе, служил в молодости во флоте. После отставки он поселился в деревне, женившись на племяннице декабриста Якушкина. Прадед Блока, человек чрезвычайно одаренный и образованный, всю жизнь внимательнейшим образом следил за литературой, особенно французской, дружил с Боратынским, Д.Давыдовым, Вяземским, возможно, встречался с Пушкиным. Он был типичным представителем своего времени, и образ его можно легко узнать в портрете его современника, нарисованном в «Детстве» Л.Н.Толстым: «Он прочел все, что было написано во Франции замечательного по части философии и красноречия в XVIII веке, основательно знал все лучшие произведения французской литературы, так что мог и любил часто цитировать места из Расина, Корнеля, Боало, Мольера, Монтеня, Фенелона; имел блестящие познания в мифологии и с пользой изучал, во французских переводах, древние памятники эпической поэзии, имел достаточные познания в истории, почерпнутые им из Сегюра… Несмотря на это французско-классическое образование, которого остается теперь уже так мало образчиков, разговор его был прост, и простота эта одинаково скрывала его незнание некоторых вещей и выказывала приятный тон и терпимость». Пережив освобождение крестьян, Николай Алексеевич продолжал вести жизнь просвещенного русского барина с многочисленной дворней, тонкими обедами, охотой. После его смерти в семье об этом быте остались одни воспоминания: все Бекетовы нашли себя в созидательной работе.

Брат Николая Алексеевича — Дмитрий был старинным приятелем и сослуживцем поэта-партизана Дениса Давыдова. Молодой ахтырский гусар, бесстрашный поручик Митенька Бекетов одним из первых офицеров вступил в партизанскую партию Давыдова, участвовал в разгроме французов, а выйдя после войны в отставку, поселился вместе с братом и целиком отдался занятиям наукой. Опыты, которые проводил он в своей, расположенной на втором этаже альферьевского дома лаборатории, не могли не заинтересовать его юных племянников; не в этом ли следует искать причину того, что двое детей Николая Алексеевича Бекетова стали впоследствии видными русскими учеными.

Денис Давыдов бывал частым гостем в доме Бекетовых. 13 октября 1836 года он писал Пушкину: «Я ездил с собаками в Пензенской губернии с старинным моим подкомандующим 1812 года Бекетовым». Шутливое стихотворение, посвященное Давыдовым Дмитрию Алексеевичу, Пушкин напечатал в «Современнике»:

«О ты, убивший жизнь в ученом кабинете,
Скажи мне: сколько чуд считается на свете?»
— «Семь». — «Нет: осьмое — ты, педант мой дорогой;
Девятое — твой нос, нос сизо-красноватый,
Что, так спесиво приподнятый,
Стоит, украшенный табачною ноздрей!»

В доме братьев Бекетовых познакомился Денис Давыдов с их племянницей, двоюродной сестрой деда Блока Евгенией Золотаревой. «Молодая девушка выдающегося ума и образования, красавица», — писал о ней современник. Давыдов, уже давно забросивший стихи, вновь вспомнил о своей музе. Никогда не сочинял он так много, как в 1834 году, когда встретился с Золотаревой. «Я теперь в восторге поэтическом. Без шуток — от меня так и брызжет стихами. Золотарева как будто прорвала заглохший источник. Последние стихи сам скажу, что хороши». Это отрывок из письма Дениса Давыдова Вяземскому. Поэт посвящает племяннице Бекетовых страстные стихи:

Я вас люблю без страха, опасенья
Ни неба, ни земли, ни Пензы, ни Москвы.
Я мог бы вас любить глухим, лишенным зренья…
Я вас люблю затем, что это — вы.

В том самом доме, где Давыдов познакомился с Золотаревой, в селе Алферьевка при верхнем течении реки Хопер, родились у Николая Алексеевича Бекетова и его жены четверо детей — три сына и дочь. Это уже то звено бекетовского рода, с которым непосредственно общался Александр Блок.

В справке Саратовского областного архива о прямых предках Александра Блока говорится:

«Из приложенных в деле документов видно, что мичман Николай Алексеевич Бекетов — помещик Пензенской губернии, имел трех сыновей: Алексея — 1824 года рождения, Андрея — 1825 года рождения (дед А.Блока. — В.Е.), Николая — 1826 года рождения и дочь Анну — 1828 года рождения.

Дочери Анне принадлежало имение, находящееся в Петровском уезде Саратовской губернии».

Этим имением, которым владела Анна Николаевна Бекетова, и была та самая Урлейка, куда позже приезжал юный Блок. Село несколько раз за свою историю переходило из Саратовской в Пензенскую губернию и обратно. Имение в Урлейке было дано в приданое Анне, когда она выходила замуж за отставного подполковника, участника Крымской войны М.А.Енишерлова.

В 1858 году А.Н.Енишерлова значится как помещица имения Урлейка. Анна Николаевна и ее муж рано умерли, и двое детей — Н.М.Енишерлов и А.М.Енишерлова (Недзвецкая) воспитывались и жили в семьях дядей, братьев Бекетовых, в Петербурге и Харькове. А Урлейка перешла к старшему из братьев Бекетовых, Алексею Николаевичу, многолетнему пензенскому земскому деятелю.

Личность Алексея Николаевича, конечно, менее известна, чем фигуры его младших братьев — знаменитых русских ученых: Андрея Николаевича, профессора, «отца русской ботаники», выборного ректора С.-Петербургского университета, основоположника высшего женского образования в России, и Николая Николаевича, выдающегося физико-химика, академика, прямого продолжателя дела М.В.Ломоносова, как пишут исследователи его научной деятельности. Кстати, братьям Бекетовым довелось преподавать, каждому свою научную дисциплину, великим князьям; химии Н.Н.Бекетов учил даже Николая Александровича, будущего императора Николая II. Опубликованы не только их научные, публицистические, просветительские работы, но и посвященные им статьи, мемуары, исследования, монографии. Образ же «пензенского отшельника» Алексея Николаевича остался как бы затененным фигурами его знаменитых младших братьев.

Исследование рода Бекетовых, знакомящее нас с предками Александра Блока, имеет смысл в связи с тем вниманием, которое сам поэт уделил осмыслению истории нескольких поколений своей семьи, стремясь описать ее в поэме «Возмездие». Концентрированно и конкретно Блок сформулировал свою идею рода в предисловии к поэме: «Тема заключается в том, как развиваются звенья единой цепи рода. Отдельные отпрыски всякого рода развиваются до положенного им предела и затем вновь поглощаются окружающей мировой средой; но в каждом отпрыске зреет и отлагается нечто новое и нечто более острое, ценою бесконечных потерь, личных трагедий, жизненных неудач, падений и т.д.; ценою, наконец, потери тех бесконечно высоких свойств, которые в свое время сияли, как лучшие алмазы в человеческой короне (как, например, свойства гуманные, добродетели, безупречная честность, высокая нравственность и проч.)». Тот короткий отрывок рода русского, живущего в условиях русской жизни, которой Блок коснулся в своих «Ругон-Маккарах», поэме «Возмездие», т.е. «два-три звена», за коими уже видны «заветы темной старины», невозможно представить без Алексея Николаевича Бекетова. Тетка и биограф Блока М.А.Бекетова открывает первый том двухтомника знаменитых «Писем А.Блока к родным», выпущенных издательством «Academia» в Ленинграде в 1927 году, письмом девятилетнего Александра Блока деду Андрею Николаевичу из Урлейки, где мальчик пишет и об Алексее Николаевиче.

У меня сохранилась примечательная фотография 1880-х годов: уютный, украшенный прихотливой резьбой усадебный дом в Урлейке; на балконе, в окружении четырех женщин, расположились три красивых серебробородых человека — братья Бекетовы. Около полувека назад родились они неподалеку, в пензенском родовом имении, и вновь встретились уже на закате жизни на этой земле. Погодки, братья Бекетовы были дружны до конца своих дней, и молодое поколение постоянно гостило то в Петербурге, то в Урлейке, то в Харькове, где долго профессорствовал Николай Николаевич.

Николай Алексеевич Бекетов дал детям хорошее образование. Алексей Николаевич, родившийся 7 августа 1824 года, учился в лучшей в Петербурге 1-й гимназии; закончив ее, поступил в Главное Инженерное училище, ведущее военно-инженерное учебное заведение России. Курсом младше Бекетова состоял в этом же училище Ф.М.Достоевский. Видимо, благодаря прекрасному характеру Бекетова, его доброте, прямоте и честности молодые люди сошлись и даже подружились. В это же время в училище получали образование ставший известным писателем Д.В.Григорович, будущий генерал-адъютант, знаменитый военный инженер Э.И.Тотлебен, будущий генерал Ф.Ф.Радецкий. С ними Бекетов был, конечно, знаком, а с некоторыми дружен.

В 80-х годах прошлого века мне позвонила историк Екатерина Николаевна Кушева и попросила приехать к ней, сказав, что у нее есть довольно много материалов, связанных с пензенской ветвью семьи Бекетовых, она готовит их для передачи в отдел рукописей ГБЛ, и попросив меня помочь в них разобраться. Оказалось, что Екатерина Николаевна была родственницей В.С.Ермолаевой, жены Алексея Николаевича Бекетова. Документы и фотографии, оказавшиеся у Кушевой, восходили именно к семье Ал. Н. Бекетова и остались у нее после кончины его дочери, издателя и библиотечного деятеля Екатерины Алексеевны Бекетовой, с которой Екатерина Николаевна была тесно связана в последние годы ее жизни. Я увидел среди фотографий, показанных мне Кушевой, много знакомых и родственных лиц и нашел очень любопытные фамильные документы. Среди них — Указ императора Александра II от 2 января 1857 года об увольнении со службы с мундиром «Господина Штабс-капитана Алексея Николаева сына Бекетова». Было тогда штабс-капитану Ал. Н. Бекетову 32 года. В указе говорится о нем: «Из дворян, вероисповедания Православного; обучался в Кондукторской роте Главного Инженерного Училища; по экзамену в науках произведен в Полевые Инженеры Прапорщики тысяча восемьсот сорок второго года Августа восьмого дня, имея от роду восемнадцать лет, с оставлением при том же Училище для продолжения курса наук; в Подпоручики 1843 г. Августа 9; по окончании с отличным успехом полного курса наук в Училище выпущен на действительную службу в Инженерный корпус 1844 г. Августа 17; зачислен при С.Петербургской Инженерной команде 1844 г. Августа 24; произведен в Поручики 1844 г. Августа 30; переведен в Киевскую инженерную команду 1844 г. Сентября 19; в Главное Инженерное Училище, где зачислен Преподавателем Математики 1846 г. Февраля 25 <…>». Очень динамичное начало карьеры талантливого военного инженера, способного и к практической работе в войсках, и к преподавательской деятельности.

Отец трех братьев Бекетовых, отставной мичман и барин старого закала, Николай Алексеевич Бекетов изначально хотел видеть своих сыновей военными, как то и полагалось дворянским детям. Но шли уже 1840-е годы, российское общество просыпалось. Естественные науки и общественное служение — вот что привлекало передовую молодежь тех лет. К.А.Тимирязев (кстати, ученик А.Н.Бекетова) писал об этом времени: «Не пробудись наше общество вообще к новой кипучей деятельности, может быть, Менделеев и Ценковский скоротали бы свой век учителями в Симферополе и Ярославле, правовед Ковалевский был бы прокурором, юнкер Бекетов — эскадронным командиром, а сапер Сеченов рыл бы траншеи по всем правилам своего искусства». Андрей Николаевич и Николай Николаевич Бекетовы не пошли по пути старшего брата — они решительно отказались от военной карьеры, которую им прочил отец, и выбрали естественные науки.

Наиболее четко выразил свое отношение к военной карьере младший из братьев Бекетовых, будущий академик-химик Николай Николаевич. Когда ему исполнилось 19 лет, он обратился к отцу: «Дорогой отец. Поверьте, насколько трудно дается мне письмо к Вам: нынешним приездом брат мой (Ал. Н. Бекетов. — В.Е.) подтвердил Вашу волю, да и Вы неоднократно твердили Вашу волю и достаточно ясно указывали, что желаете видеть меня военным. Очень долго думал я над решением судьбы своей и хочу поделиться с Вами… В пансионе у меня уже выявилось тяготение к естественным наукам. Я отдавал им все свое свободное время, бывая счастлив и не чувствуя усталости. Очень прошу Вас не гневаться и примириться с мыслью, что я не буду военным, что назначение свое чувствую в служении науке».

К чести отца, он не стал противиться желанию своих младших сыновей, выбравших иную судьбу. Ведь Андрей Николаевич, дед Блока, тоже поначалу был юнкером в лейб-гвардии егерском полку, правда недолго, перейдя вольнослушателем на естественный факультет Казанского университета. Об этом поколении Бекетовых Блок писал в «Возмездии»:

…И дух естественных наук <…>
Здесь был религии подобен.

Итак, военную, хотя и инженерную карьеру выбрал лишь старший из братьев Бекетовых — Алексей Николаевич, но и он на какое-то время (в начале 1846 года) оказался на преподавательской работе в своей Alma mater.

Именно в это время, весной 1846 года, складывается в Петербурге бекетовско-майковский кружок молодых людей, думающих о судьбе отечества, куда Ал. Н. Бекетов ввел и своего соученика по Инженерному училищу Ф.М.Достоевского, переживавшего в то время острый конфликт с В.Г.Белинским и «кружком литераторов», закончившийся разрывом. Деятельность и идеология бекетовско-майковского кружка как бы предшествовали кружку Петрашевского. В.Сливовская в монографии о петрашевцах пишет: «Среди существующих в 40-х годах XIX в. кружков больше всего напоминали вечера петрашевцев собрания, происходящие в трех петербургских кружках: Введенского, братьев Бекетовых и Момбелли» (цит. по: Поддубная Р.И. Бекетовски-майковский круг в идейных исканиях Достоевского 1840-х годов // Освободительное движение в России. 1978. Вып. 8. С.23). Так же как и у петрашевцев в 1846–1847 годах, в бекетовско-майковском кружке осмысливались социалистические идеи, но социалистические настроения их участников еще не выходили за пределы теоретических исканий и споров самого общего характера. Острые проблемы николаевской эпохи: крепостное право, судебное устройство, свобода печати — были в конце 1840-х годов центрами умственной жизни передовой молодежи Петербурга. «Здесь, — писал Г.Бешкин в работе «Идеи Фурье у Петрашевского и петрашевцев» (М.; Л.: ГИЗ, 1923. С.21), — сосредоточивались не только фурьеристы, но представители всяких идей, мировоззрений, объединенные одной ненавистью к крепостническому строю. Наряду с чиновником Министерства иностранных дел Петрашевским, встречаем поручика Момбелли, политика-эконома Ястржембского, поэта Плещеева, писателя Достоевского, Виссариона Белинского, Салтыкова-Щедрина… критика Валериана Майкова, братьев Бекетовых». Входившие в бекетовско-майковский круг молодые интеллектуалы, эрудиты, серьезные ученые: три брата Бекетовых, А.Н. и В.Н. Майковы, Д.В.Григорович, А.Н.Плещеев, А.В.Ханыков, Ф.М.Достоевский, М.Е.Салтыков, В.В.Стасов — считали научный подход к общественным проблемам обязательным условием существования каждого мыслящего человека. Бекетовский круг учил его участников мыслить, способствовал процессу осмысления, сознательной выработки идей. Члены кружка увлеченно пропагандировали социалистические идеи, которые казались им соответствующими законам естественного развития общества. В часто напряженную, доходящую до точки кипения атмосферу многочасовой полемики участников кружка именно Алексей Николаевич Бекетов вносил ноты доброжелательности и уважения к оппонентам. Эту черту старшего Бекетова отмечают многие мемуаристы. «Всех в равной степени притягивала симпатия к старшему брату — Алексею Николаевичу, — писал Д.В.Григорович, вспоминая дружеский круг, сложившийся вокруг братьев Бекетовых. — Это была воплощенная доброта и прямодушие в соединении с развитым умом и горячею душою, возмущающейся всякою неправдой, отзывающеюся всякому благородному, честному стремлению». (Поддубная Р.И. Указ. соч. С.30). Видный российский социолог, экономист, публицист, идеолог народнического движения В.В.Берви-Флеровский с восхищением вспоминал о личной безупречности Ал. Н. Бекетова: «Бекетовы — весьма способная семья: один из них ботаник, известный ректор Петербургского университета; другой — химик, член академии наук. Третий нисколько не уступал им по способностям. Окончив курс в институте путей сообщения (Главном Инженерном училище. — В.Е.), он поступил на службу. Через некоторое время ему приносят деньги и говорят: это дополнение к вашему заработку. — Какое дополнение? — Оказывается, инженеры имеют общую кассу, куда поступают все взятки, уплачиваемые разными лицами, они распределяются между служащими, смотря по чину и занимаемой должности. Бекетов отказался от получения денег, с того времени карьера его была загублена» (Голос минувшего. 1915. №3. С.143).

Так что беспрецедентно долгая и успешная деятельность главы пензенского губернского земства зиждилась на безупречной честности и человеческой порядочности Алексея Николаевича. В Петербурге вокруг Бекетова собиралась люди удивительные, подлинный цвет прогрессивно мыслящей русской молодежи 1840-х годов. Например, гармонично влился в бекетовский кружок критик и публицист В.Н.Майков, младший брат поэта Аполлона Майкова. Он обладал редким талантом открывать лучшее в людях, подавал большие надежды как литературный критик, его дарование только раскрывалось, а человеческие качества покоряли окружающих. «Довольно было сойтись с ним раз, — вспоминал А.Н.Плещеев после ранней гибели Валериана Майкова (он утонул в июне 1847 года в возрасте 23 лет), — чтобы увидеть, сколько любви заключалось в этом сердце, как горячо умело оно сочувствовать всему благородному и высокому и как возмущалось при виде всего, что уничтожает человеческое достоинство». Бекетовско-майковский круг состоял из таких, высокодуховных и очень молодых людей: старшим членам кружка было по 25–26 лет, а братьям Бекетовым и того меньше. Просуществовал кружок совсем недолго — всего год: с весны 1846 года до весны 1847-го. Именно этот год сблизил Бекетовых с Достоевским. Некоторое время они жили вместе, создав своеобразную ассоциацию. «Добрые друзья Бекетовы меня вылечили своим обществом, — писал Ф.М.Достоевский брату М.М.Достоевскому 26 ноября 1846 года. — Наконец я предложил жить вместе. Нашлась квартира большая, и все издержки, по всем частям хозяйства, все не превышает 1200 рублей ассигнациями с человека в год. Так велики благодеяния ассоциации!»

Несмотря на сравнительно краткое существование кружка, у Бекетовых и Достоевского десятилетия не стерли память о молодой дружбе. «Не забыл я Вас, — писал Н.Н.Бекетов 23 февраля 1877 года Ф.М.Достоевскому, — хотя мне было всего 19 лет, когда я с Вами расставался — с тех пор Вы все продолжаете ваш неустанный труд изучения человеческой души: чтение ваших произведений — это беседа с собственной совестью…» В другом сохранившемся письме Н.Н.Бекетов пишет: «…Как отрадно мне было получить от Вас письмо и убедиться, что связь с прошлым между нами еще не порвана. У меня, как и у Вас, в памяти о прошлом удержалось одно лучшее, т.е. одно положительное, и Ваша личность всегда выступала ясно и отчетливо на этом отдаленном фоне…»

Тому, что бекетовский кружок в Петербурге распался достаточно быстро, было несколько причин: не последней из них стала та, что столицу вынужден был покинуть Алексей Николаевич Бекетов. Именно его можно назвать объединяющим звеном круга, на собраниях которого в суровую николаевскую эпоху «везде слышался негодующий порыв против угнетения и несправедливости» (Д.Григорович). В послужном списке Ал. Н. Бекетова сказано: «…Отправлен к Управляющему инспекторской частью Инженерного корпуса для определения на действительную службу 1847-го Марта 21-го; переведен в Севастопольскую Инженерную Команду 1847 года Апреля 12-го». Преподавать математику в Главном Инженерном училище обладавшему незаурядными способностями поручику Ал. Н. Бекетову довелось всего год, практически совпавший со временем существования бекетовско-майковского кружка. Видимо, военному министерству показался опасен увлеченный социалистическими идеями, пассионарный, собравший вокруг себя ненадежную молодежь офицер — преподаватель элитного военного учебного заведения, и он был отправлен в Крым, на строительство укреплений под Севастополем. Сразу же после отъезда старшего сына из Петербурга Н.А.Бекетов перевел его младших братьев в Казанский университет. Считается, что отец не хотел оставлять их в Петербурге без присмотра старшего брата, но были, конечно и более веские причины, заставлявшие беспокоиться за их судьбу. Прозорливый Н.А.Бекетов этим переводом в Казань спас своих сыновей, ибо многие члены бекетовского кружка после его распада примкнули к петрашевцам, и мы знаем, какой трагедией это закончилось.

Но и в Казанском университете «петербургские гости» — братья Бекетовы, как писал В.В.Берви-Флеровский, учили студентов самостоятельно изучать политэкономию, что вызвало явное недовольство университетского начальства.

А Алексей Николаевич Бекетов продолжал службу в инженерных войсках, потом — в Корпусе инженеров путей сообщения. 27 января 1849 года был уволен по собственной просьбе «по домашним обстоятельствам» с военной службы штабс-капитаном и затем «какое-то время служил на разных должностях в Департаменте искусственных дел Главного Управления Путей сообщения и Публичных зданий». 10 января 1857 года «Высочайшим Его Императорского Величества приказом, последовавшим согласно прошению его по домашним обстоятельствам», он был уволен от службы с мундиром.

После отставки Алексей Николаевич вернулся в Пензу, где у Бекетовых был свой дом, какое-то время занимался делами имений и литературной работой. Но наступало время освобождения крестьян; Алексей Николаевич вспомнил молодость и то негодование, которое вызывало у него и его друзей крепостное право. Он не мог остаться вдали от дел, которые решали судьбу крестьянской и помещичьей России. Пензенский гражданский губернатор В.П.Александровский в выпущенном 6 мая 1864 года приказе свидетельствует: «Значащийся в сем документе отставной Штабс-капитан Бекетов указом Правительствующего Сената от 21 апреля 1861 г. № 20561, определен был Мировым Посредником 4 участка Пензенского уезда. По желанию его был перемещен на должность Члена от Правительства Пензенского губернского по крестьянским делам присутствия, о чем объявлено в Высочайшем меморандуме по Министерству Внутренних дел от 7 Сентября 1862 г.». Таким образом Алексей Николаевич оказался в центре сложнейших дел, связанных с освобождением крестьян. Он разрешал споры между крестьянами и помещиками, рассматривал жалобы, занимался организацией крестьянского самоуправления. По отношению к крестьянам, будучи мировым посредником, был он наделен и полицейской властью.

В России тем временем стали создаваться земства — сложный административно-хозяйственный механизм, представительный орган местного самоуправления в губерниях и уездах империи, где существовало дворянское землевладение. Земства занимались благоустройством, содержанием больниц, школ, библиотек, старческих домов, строительством и ремонтом дорог и т.д. Земство формировало третье сословие — врачей, учителей, агрономов, сыгравших значительную роль в жизни пореформенной русской деревни. Конечно, Алексей Николаевич Бекетов, с молодых лет стремившийся, как и его товарищи по бекетовско-майковскому кружку, к общественным реформам, именно в земстве нашел приложение своим способностям и умонастроениям. А так как губернская земская деятельность требовала значительных материальных затрат, облагая население губернии сборами и повинностями, то именно Ал. Н. Бекетов с его кристальной честностью мог быть гарантом должного использования полученных средств. В 1865 году В.П.Александровский рекомендовал Ал.Н.Бекетова на новый и очень ответственный пост председателя управы. Александровский не ошибся. Ал. Бекетов стал в России одним из немногих земских долгожителей. Он был председателем губернской земской управы 33 года. Срок удивительный, так как эта должность была выборной и нужно было пользоваться в губернии непререкаемым авторитетом и уважением, чтобы занимать ее до последних дней жизни. Его деятельность на земском поприще была столь необычна для провинциальной России, что даже едкий М.Е.Салтыков-Щедрин, служивший одно время в Пензе председателем губернской Казенной палаты, хорошо знавший и любивший Бекетова еще по петербургскому кружку, отмечавший его порядочность и мягкий нрав, назвал его «Незабудкой». Ал. Н. Бекетов за свое земское служение был удостоен ордена Св. Станислава 2-й степени. В знак признания заслуг Алексея Николаевича перед пензенским земским движением общество заказало академику живописи И.К.Макарову большой парадный портрет своего председателя, который всегда находился в зале заседаний губернской земской управы. Портрет этот, конечно, пропал после революции.

Алексей Николаевич Бекетов скончался в 1898 году, первым из братьев. Не сохранилась могила Алексея Николаевича на кладбище пензенского Спасо-Преображенского монастыря, где были похоронены представители многих известных в Пензе славных фамилий. И от прекрасного мужского монастыря, и от кладбища остались к 30-м годам XX века одни воспоминания. Такова была благодарность революционного народа своему радетелю и заступнику. А ведь к концу земской деятельности и земного бытия Алексея Николаевича Бекетова в Пензенской губернии земство содержало на свои средства более ста медицинских пунктов, около 600 начальных школ, 123 библиотеки, несколько народных домов и т.д. и т.д. Но даже о таких людях, как Ал. Н. Бекетов, после революции старались не вспоминать, стирая в сознании земляков всякую память, вплоть до уничтожения могил.

До революции именем Алексея Николаевича Бекетова было названо Алферьевское начальное пензенское уездное училище, были также учреждены премии Пензенского земства его имени, вручавшиеся детям земских деятелей — учащимся 1-й мужской и 1-й женской пензенских гимназий.

После смерти Алексея Николаевича Бекетовы продолжали жить в своих саратовских и пензенских имениях, где их настигли жестокие крестьянские беспорядки, о которых А.Блок, поддерживавший отношения со своими пензенскими родственниками, писал композитору Н.А.Малько в 1902 году: «Слышали ли вы про ужасные бунты в Пензе и Саратове? Я имею достоверные сведения <…>, потому что пострадали мои родственники и знакомые». Урлейка, куда Блок приезжал мальчиком, была сожжена крестьянами в 1905 году.

Те слова, которыми Александр Блок охарактеризовал своего деда Андрея Николаевича, можно отнести и к его старшему брату — гуманистическое начало было очень сильно в этих детях российских сороковых годов: «Он принадлежал к тем идеалистам чистой воды, которых наше время уже почти не знает… Вся эта эпоха русской истории отошла безвозвратно, пафос ее утрачен…»

…Сороковых
Годов соратник; он поныне,
В числе людей передовых,
Хранит гражданские святыни…

Именно черты характера незаурядной личности старшего из братьев Бекетовых — Алексея Николаевича могут определять «бекетовскую исключительность», которой гордился и о которой писал младший представитель их рода — Александр Блок.