Журнал "Наше Наследие"
Культура, История, Искусство - http://nasledie-rus.ru
Интернет-журнал "Наше Наследие" создан при финансовой поддержке федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
Печатная версия страницы

Редакционный портфель
Библиографический указатель
Подшивка журнала
Книжная лавка
Выставочный зал
Культура и бизнес
Проекты
Подписка
Контакты

При использовании материалов сайта "Наше Наследие" пожалуйста, указывайте ссылку на nasledie-rus.ru как первоисточник.


Сайту нужна ваша помощь!

 






Rambler's Top100

Музеи России - Museums of Russia - WWW.MUSEUM.RU
   
Подшивка Содержание номера "Наше Наследие" № 111 2014

Светлана БОЙКО

«Москва, Москва!.. Люблю тебя, как сын…»

Лермонтов на Арбате и в Поварской слободе (1829-1832)

В метрической книге церкви Трех Святителей, что стояла у Красных ворот, осенью 1814 года появилась запись под №25: «2 октября в доме господина покойного Генерал-Майора Федора Николаевича Толя у живущего капитана Юрия Петровича Лермантова родился сын Михаил, молитствовал протоиерей Николай Петров с дьячком Яковым Федоровым, крещен того же октября 11 дня, восприемником был господин коллежский ассесор Фома Васильевич Хотяинцев, восприемницею была вдовствующая госпожа гвардии порутчица Елисавета Алексеевна Арсеньева, оное крещение исправляли протоиерей Николай Петров, дьякон Петр Федоров, дьячек Яков Федоров, пономарь Алексей Никифоров»1.

Вполне очевидно, что это важное событие произошло поздно ночью. В таких случаях отмечали день рождения обычно следующим днем. Так было и у Лермонтова. Кстати сказать, он сам считал 3 октября датой своего рождения. Отсюда понятно, почему на памятнике, поставленном Е.А.Арсеньевой в Тарханах на могиле поэта, день его рождения обозначен именно этим числом. Убитая горем бабушка запамятовала истинную дату.

Сейчас вы не найдете ни дома генерал-майора Толя, ни Красных ворот, ни церкви, где крестили будущего поэта. В Москве исчезали не только дома, улицы — даже реки. Но дом, где Лермонтов стал поэтом, сохранился. И сохранилась улица, где он стоит, — тихая, маленькая, рядом с большим и шумным Новым Арбатом — Малая Молчановка.

В те далекие времена она входила в Арбатскую часть Москвы, одну из лучших в Первопрестольной, простиравшуюся от Арбата до Тверской и от Земляного вала (Садового кольца) до Тверского бульвара. С этой частью Москвы была связана практически вся жизнь сперва воспитанника Университетского благородного пансиона, а потом студента Московского университета Михаила Лермонтова.

В небольшом деревянном доме с мезонином на Малой Молчановке прошли три года жизни поэта — с 1829 по 1832-й.

Дом принадлежал московской «купецкой жене вдове» Фекле Ивановне Черновой, с которой бабушка Лермонтова заключила договор о найме. Этот интересный документ был обнаружен сравнительно недавно в Центральном историческом архиве Москвы:

«1-го августа 1829 года я, нижеподписавшаяся порудчица Елисавета Алексеевна Арсеньева, заключила сие условие с опекуншею московскою купеческою женою вдовою Феклой Ивановной Черновой в том, что наняла у нее деревянный ее дом, стоящий Арбатской части 1 квартала под №41 на Малой Поварской улице (часть Большой Молчановки от места ее слияния с Малой и до Арбатской площади в некоторых документах именовали Малой Поварской по близости расположения Поварской улицы. Дом Черновой стоял у слияния двух Молчановок — Малой и Большой, и его иногда приписывали к Малой Поварской. — С.Б.) с принадлежностями к оному: особым двором, колодцем, кухнею и людской избой, конюшнею, каретным сараем и в оном ледник, анбаром для хлеба сроком с вышеписанного числа по 10 июня будущего 1830 года ценою 3 тысячи рублей монетою и обязуюсь:

1-е) деньги за половину заплатить впредь;

2-е) беречь от пожарного случая, но естли, чего Боже избави, последует от небрежения моего или при мне живущих все строения сгорят, то, не доводя ни до каких присутственных мест, заплатить ей, Черновой, двадцать тысяч рублей ассигнациями. Естли же како часть дома сгорит, то все погибшее обязуюсь исправить своим коштом. Но ежели пожар произойдет от грозы, или соседей, или труб, за сие не ответствую;

3-е) в доме и на дворе наблюдать чистоту и опрятность. По срок сдать в совершенной исправности, как то было принято;

4-е) платеж за чистку труб и нужного места;

5-е) о живущих при мне и приезжающих ко мне давать знать полиции. Мебель, замки, задвижки и стекло принять по особо учиненной за предписанием моим описи. По срок сдать в том же самом виде, как было принято. Условия сии содержать свято и ненарушимо и подписанием моим и по записи у маклера иметь дома хозяйке.

К сему условию гвардии порудчица Елисавета Алексеевна Арсеньева руку приложила.

К сей записке московская купеческая жена вдова руку приложила и условия заключила Фекла Чернова.

Маклер Никифор Бастрыгин.

Добросовестной Терехов»2.

Договор возобновлялся ежегодно и с теми же условиями. Последний был заключен «с 1831-го июня 10 дня» по «10-е число июня месяца будущего 1832-го года»3. Дальше продлевать его не довелось — внуку Арсеньевой пришлось покинуть университет.

18 июня 1832 года он получает свидетельство об увольнении и, скорее всего, в июле уезжает в Петербург. Вероятно, какое-то время до отъезда они продолжали жить в этом доме: Е.А.Арсеньева договорилась с Черновой полюбовно, не доводя дело до присутственных мест.

Перед самым отъездом в Петербург Лермонтов с бабушкой могли съездить на какое-то время в Середниково к родственникам.

Как видим, в доме на Малой Молчановке Лермонтов прожил три года, а не два, как считалось до недавнего времени.

Вполне вероятно, что, как утверждали ранее лермонтоведы, по приезде в Москву Арсеньева с внуком до найма дома на Молчановке некоторое время жила у своих родственников Мещериновых на Сретенке. Тогда Лермонтов и успел подружиться с братьями Мещериновыми. Со старшим, Владимиром, он будет учиться в Московском университетском благородном пансионе.

А с 29 августа 1827 года Е.А.Арсеньева сняла у гвардии прапорщицы Екатерины Яковлевны Костомаровой «деревянный флигель, состоящий Арбатской части в 3 квартале под №228, взойдя во двор на левой стороне»4. Через год, «1828 года августа 27 дня» договор будет продлен до 19 августа 1829 года5.

Но с приездом к ним летом 1828 года Акима Шан-Гирея, троюродного брата Лермонтова, во флигеле, вероятно, стало тесновато. И с 1 августа 1829 года Арсеньева заключила новый договор о найме дома у купчихи Черновой, о чем уже говорилось выше.

Итак, согласно договорным документам, по приезде из Тархан летом 1827 года до отъезда в Петербург летом 1832 года Лермонтов все пять лет прожил в Арбатской части Москвы, два года из них прошли в доме Костомаровой на Поварской, а три — в доме Черновой на Малой Молчановке.

Едва поселившись, он начинает усиленно готовиться к поступлению в пансион. Редко пишет своей «милой тетеньке» Марии Акимовне Шан-Гирей, но не от «лености», а потому, что мало времени. Он «еще ни в каких садах не был», но зато уже успел побывать в театре и делает свой, «который довольно хорошо выходит» и в котором «будут восковые фигуры играть». Для своего театра он сам сочиняет «пиесы», как будет вспоминать впоследствии художник М.Е.Меликов, разделявший в ту пору вместе с братьями Мещериновыми театральное увлечение Лермонтова. Возможно, что эти «пиесы» и были самыми первыми пробными шагами его творчества, начало которому Лермонтов определит сам: «...я начал марать стихи в 1828 году».

Это его первый год в Благородном университетском пансионе, где он по знаниям — второй ученик и где он страстно увлечен рисованием («какое удовольствие!»), но еще более страстно увлечен стихами, и их уже берет инспектор Павлов для своего будущего журнала. А вскоре в его тетради появятся и первые поэмы — «Черкесы», «Кавказский пленник», «Корсар»... И впереди дебют в печати — стихотворение «Весна», опубликованное в журнале «Атеней» в 1830 году.

Особенный взлет его творчества начнется на Молчановке. В эти три года — с августа 1829-го по июль 1832-го — он напишет больше, чем когда-либо в жизни: около 250 стихотворений, 17 поэм, 11 биографических заметок... Эти цифры далеко не полные. Здесь он станет прозаиком, драматургом, займется переводами. Сделает много планов и набросков будущих сочинений. Он уже поймет, что «в русских сказках больше поэзии, чем во всей французской словесности». Славная героика родной земли будет преследовать его творческое воображение. И первые знамена его знаменитого «Бородино» (1837) прошумят еще здесь, в «Поле Бородина» (1830)...

В эти годы, по словам Шан-Гирея, Лермонтов был «характера скорее веселого», очень любил общество, «особенно женское, в котором почти вырос и которому нравился живостью своего остроумия и склонностью к эпиграмме». Он любил театр и часто бывал в нем, посещал балы и маскарады, «бабушка в нем души не чаяла», он не знал ни в чем отказа, и все «родные и короткие знакомые носили его, так сказать, на руках». И «откуда же у него», удивлялся Шан-Гирей, «такая мрачность, такая безнадежность»?

Во всем этом видел Шан-Гирей лишь модный в ту пору «байронизм и разочарование», «драпировку, чтобы казаться интереснее» в глазах «обворожительных московских львиц»6. Но мы теперь знаем, что у поэта были причины для горьких раздумий. И не последнее место среди них занимали глубокая, затаенная печаль по умершей матери и тоска по отцу, жившему с ним в разлуке.

Юрию Петровичу Лермонтову в его приезды в Москву не было места в гостеприимном доме Е.А.Арсеньевой, хотя, судя по воспоминаниям современников, он, как и в Тарханах, бывал «битком набит» гостями, друзьями и знакомыми. Юрий Петрович останавливался, по словам П.А.Висковатова, «в особой квартире», но каждый его приезд был для сына праздником. Приезжая в Москву ежегодно для уплаты долгов по заложенному имению, отец виделся с сыном, интересовался его учебой, брал себе на память его рисунки, бывал в Благородном собрании. Зимой 1830 года Юрий Петрович, как теперь известно, в Москве пробыл месяц, может, и больше: 20 февраля он платил очередной взнос в Опекунском совете7.

В этот его приезд, видимо, и произошло событие, потрясшее до основания душу юного Лермонтова и послужившее поводом к написанию трагедии «Menschen und Leidenschaften» («Люди и страсти», 1830).

П.А.Висковатов считал, что драма имеет «чисто биографическое значение», и восстановил по ней недостающие звенья в цепи лермонтовской биографии. Следуя за текстом драмы, Висковатов полагал, что Лермонтов должен был остаться у бабушки, согласно ее условию с отцом, до шестнадцатилетнего возраста. По мере приближения этого срока конфликт между отцом и бабушкой все время нарастал и, наконец, достиг накала. Лермонтову раскрылись все подробности семейной драмы, ранее ему неизвестные, и глубоко его поразили. Любя отца, он все же остается с бабушкой, будучи благодарен ей за воспитание и жалея ее старость.

Если бы Висковатову были известны условия Елизаветы Алексеевны Арсеньевой не по тексту лермонтовской драмы, а по составленному ею завещанию, он толковал бы, наверное, всю ситуацию несколько иначе. Согласно завещанию, все имущество Е.А.Арсеньевой переходило после ее смерти внуку лишь при условии, что он будет при ней «до времени его совершеннолетия», «без всякого на то препятствия отца», «равно и ближайших его родственников, которые должны внука впредь не требовать до совершеннолетия его»8. Как видим, в завещании подчеркивается не шестнадцатилетие, а именно совершеннолетие, которое по законам Российской империи наступало в возрасте двадцати одного года. А указанное в драме шестнадцатилетие — это, видимо, один из сроков, до которого соглашался отец оставить сына у бабушки еще до составления ею завещания, положившего конец всем спорам.

Неимущий Юрий Петрович вынужден был смириться. И, приезжая в очередной раз увидеть сына зимой 1830 года, он и не помышлял о нарушении условий. Вероятно, поводом для нового конфликта между отцом и бабушкой послужил вопрос о дальнейшем образовании сына после пансиона, что становится завязкой драмы и вполне может соответствовать подлинным событиям. Отец, мечтающий учить сына в Германии, приезжает, чтоб проводить его туда. Бабушка же предпочитает Францию, а скорее всего, ни то, ни другое, так как это грозило разлукой, а ей «так грустно с ним расставаться» (действие 2, явление 2). Конфликт, осложнившийся коварными хитросплетениями других лиц, заканчивается трагически...

Так происходит в драме. А в жизни Лермонтову именно в этот приезд Юрия Петровича становится, вероятно, известным подлинное завещание бабушки, предельно унижающее его отца. Драму «Люди и страсти» Лермонтов писал летом 1830 года по свежим впечатлениям. И, несмотря на откровенную биографичность, в ней, по словам Б.Эйхенбаума, автобиография Лермонтова «переросла в биографию молодого человека в России» и «автор отделился от героя»9.

Все вышесказанное позволяет предположить, что семейная ситуация, нашедшая художественное воплощение в юношеской драме Лермонтова, сложилась именно в Москве, а не в Тарханах, как считают некоторые исследователи, указывая на ремарку «действие происходит в деревне Громовой» и на выведенную в драме под собственным именем тарханскую ключницу Дарью Соколову.

Что касается ремарки, то автор художественного произведения имеет право на вымысел, а любимая бабушкина ключница Дарья, известная своим коварством, жила при ней и в Москве, как и ее муж, Андрей Соколов (в драме Иван), дядька Лермонтова, что было обнаружено в архивных документах. Кстати сказать, в числе московской прислуги Арсеньевой оказался и Петр Алексеев, служивший Лермонтову впоследствии поваром в Петербурге.

Отца Лермонтов очень любил и каждый его приезд ожидал с нетерпением. Но эта радость была недолгой. 1 октября 1831 года в возрасте сорока четырех лет Юрий Петрович Лермонтов скончался, не дожив двух дней до семнадцатилетия сына.

Смерть отца была для него страшным ударом:

Ужасная судьба отца и сына

Жить розно и в разлуке умереть...

Дом на Малой Молчановке с особым двором, службами входил в довольно обширные владения купчихи Черновой, расположенные между Поварской и Малой Молчановкой. Рядом с домом, где жил Лермонтов, дальше по Малой Молчановке стоял еще один небольшой дом с пристройками10. А на Поварскую выходил большой двухэтажный дом с антресолями, стоящий в глубине двора в окружении флигелей и многочисленных служб. В этом доме Черновой однажды поселилась Екатерина Аркадьевна Столыпина.

С Е.А.Столыпиной и ее семьей Лермонтова связывали отношения не только близкого родства, но и прочной дружбы. Осенью 1816 года двадцатипятилетняя вдова Екатерина Аркадьевна Воейкова (в девичестве Анненкова) становится женой Дмитрия Алексеевича Столыпина, брата бабушки Лермонтова. Блестящий офицер, автор работ по военной артиллерии, даже поэт, он был один из тех передовых людей России, кого декабристы намечали в члены своего правительства. В 1826 году «генерал-майор и кавалер Дмитрий Алексеевич Столыпин... генваря 3 числа волею Божию скончался, оставив после себя малолетних детей: сына Аркадия 4 лет, дочерей — Марию 8 лет и Елизавету — 2 лет...»11

Ближе других детей по возрасту Лермонтову была Полина Воейкова, дочь Е.А.Столыпиной от первого брака. При Екатерине Аркадьевне всегда жила ее старшая сестра, вдова, Елизавета Аркадьевна Верещагина с дочерью Сашенькой, большим другом Лермонтова, а также жили сестры Бахметьевы — Ольга, Елизавета и Софья. С Софьей Лермонтов был очень дружен и вел с ней переписку, покинув Москву. В доме Е.А.Столыпиной, очень гостеприимном и хлебосольном, часто проходили музыкальные вечера, а уроки «танцевания», которые давал знаменитый Петр Иогель, посещал и Лермонтов. Хозяйка дома была прекрасной пианисткой, ее называли «русским Фильдом», сравнивая со знаменитым ирландским музыкантом.

Летом Е.А.Столыпина с семейством жила в своей подмосковной, Середникове, где неоднократно бывал и Лермонтов. Зиму проводила в Москве. Охотница к перемене мест, она ежегодно меняла квартиры. Их адреса интересуют нас прежде всего потому, что там бывал Лермонтов. Зиму 1827–1828 годов (с 3 декабря по 3 мая) Е.А.Столыпина с семейством жила в доме княгини Александры Андреевны Голицыной в 5-м квартале Арбатской части. Ее большие владения находились на углу Тверской улицы и Мамоновского переулка. На территории бывшей голицынской усадьбы сейчас находятся два театра — драматический имени К.С.Станиславского и ТЮЗ12.

В указанном доме Черновой (ныне Поварская, №11) Е.А.Столыпина жила лишь с 7 декабря 1828 по 15 мая 1829 года13. С 20 ноября 1829 года по 20 мая 1830 года она нанимает двухэтажный каменный дом с обширными службами у «купецкой девицы Дарьи Михеевой, дочери Артемовой». Здесь же они все будут жить и в последнюю лермонтовскую московскую зиму — с 12 ноября 1831 по 20 мая 1832 года. Дом купчихи Артемовой находился в приходе Григория Богослова на Большой Дмитровке, на месте дома №26, почти напротив нынешнего Музыкального театра имени К.С.Станиславского и Немировича-Данченко14. Конец осени, зиму и начало весны 1830–1831 годов они проведут на Арбате в приходе Николы Явленного, в доме своего родственника Н.И.Нечаева15.

В первый свой офицерский отпуск зимой 1835–1836 годов, по пути в Тарханы и обратно, Лермонтов останавливался в Москве у тетушки Столыпиной по адресу, указанному ему в письме Сашенькой Верещагиной: «в доме Гедеонова близ Кремлевского саду». Сейчас это дом №7 по Манежной улице.

Ранней весной 1830 года в Москву из Петербурга приехала Катя Сушкова, красивая восемнадцатилетняя девушка с огромными черными глазами, вдохновившая юного Лермонтова на создание ряда стихотворений, которые получили в лермонтоведении название «Сушковский цикл».

«В Москве я свела знакомство, а вскоре и дружбу с Сашенькой Верещагиной. Мы жили рядом на Молчановке...» — будет впоследствии вспоминать Сушкова в своих «Записках»16. Полемизируя с Сушковой, Аким Павлович Шан-Гирей в воспоминаниях о Лермонтове писал: «Сушкова, впоследствии Хвостова, вероятно, и не подозревает, что всем происшествиям был свидетель... который... помнит, между прочим, и то, что никогда ни Alexandrine W., ни Catherine S. в нашем соседстве, в Москве, не жили»17. Кто из них прав, помогли разобраться архивные документы. Приехав в 1830 году в Москву погостить, Сушкова поселилась у своей тетки по отцу Прасковьи Васильевны Сушковой, жившей в собственном доме в приходе Николы Явленного. Двор Сушковых располагался на углу Большой Молчановки и Кривоникольского переулка, главный дом выходил на Большую Молчановку. При нем было два жилых двухэтажных флигеля, один из которых тоже выходил фасадом на Большую Молчановку, другой — на Кривоникольский переулок18. В нынешнее время Молчановка сохранилась лишь частично, а Кривоникольского переулка вовсе не существует. На месте усадьбы Сушковых — проезжая часть Нового Арбата возле Дома книги.

Как видим, Шан-Гирея память подвела. Сушкова действительно жила в близком соседстве от Лермонтова. А что касается Верещагиной, то она (и в этом Шан-Гирей прав) ни вблизи Лермонтова, ни вблизи Сушковой весной 1830 года не жила, но могла часто бывать в доме Лопухиных, своих близких родственников, живших тоже на Большой Молчановке.

Особенно яростно обрушилась на «Записки» Сушковой ее родная сестра Е.А.Ладыженская. Сушкова вспоминает, например, как однажды она сидела у окна и к ее ногам упал букет желтого шиповника, растущего у них в саду, с вложенными в него лермонтовскими стихами. «Лермонтов никак не мог перелезть через забор и нарвать в саду Сушковых желтого шиповника, — резко возражает Ладыженская, — по тем причинам, что при доме Сушковых никакого сада не было»19.

Права Ладыженская или не права, но в плане владений «действительной статской советницы девицы Прасковьи Васильевны Сушковой 1829 года», в точности которого сомневаться не приходится, действительно обозначен сад, и довольно большой. Находился он со стороны соседей и одним своим концом примыкал к Кривоникольскому переулку, где, видимо, можно было перелезть через забор...

Сушкова вспоминает еще один московский дом, где Лермонтов бывал неоднократно. Дом принадлежал Настасье Николаевне Хитровой20, двоюродной тетке Сушковой, и был одним из самых известных и уважаемых в Москве. Единственный на всей Пречистенке уцелевший со времени пожара 1812 года, он стоял в самом конце ее, у Земляного вала. Сейчас на его месте возвышается большой «доходный» дом, выстроенный еще в начале ХХ века, под №40, на углу Пречистенки и Смоленского бульвара21.

Лермонтов в ту пору проявлял к Сушковой пристальный интерес и, несомненно, был осведомлен о ее семейной истории. Отец Сушковой, игрок и кутила, усомнившись в супружеской верности ее матери, разъезжается с ней, забирает детей, запрещает ей с ними видеться и даже переписываться. Доведенная до отчаяния, опозоренная в глазах общества, обреченная на одиночество, мать вскоре заболевает сердечной болезнью и умирает.

В 1831 году Лермонтов пишет драму «Странный человек». Достаточно сопоставить судьбу матери главного героя драмы Владимира Арбенина с судьбой матери Сушковой (именно матери Сушковой, а не Лермонтова, как принято почему-то считать), чтобы увидеть между ними сходство.

Драму в семье Сушковых Лермонтов мог знать еще и потому, что тетка Кати, Прасковья Васильевна, была довольно близко знакома с бабушкой Лермонтова и ходила утешать ее в горе, когда летом 1830 года во время чумного бунта в Севастополе погиб ее брат Н.А.Столыпин.

Общение с Катей Сушковой продолжалось и летом, в Середникове, где она бывала, наверное, ежедневно, благо что подмосковная Сушковых Большаково находилась совсем рядом. Насмешки Сушковой, которая была старше Лермонтова на два года, причиняли ему страдания.

 

Так я молил твоей любви

С слезами горькими, с тоскою,

Так чувства лучшие мои

Осмеяны на век тобою.

                    («Нищий», 1830)

 

Пройдет несколько лет, и Лермонтову представится случай отомстить Сушковой за насмешки.

В своих воспоминаниях о Лермонтове Аким Павлович Шан-Гирей писал: «В соседстве с нами жило семейство Лопухиных, — старик-отец, три дочери-девицы и сын; они были с нами как родные и очень дружны с Мишелем, который редкий день там не бывал».

Три дочери — старшая Мария, средняя Елизавета и младшая Варенька, его большая любовь, счастье и страданье. Их брат Алексей — близкий друг Лермонтова.

Двор Лопухиных был расположен по Большой Молчановке между двумя переулками — Серебряным и Кривоникольским. Главный дом, фасадом выходивший на Молчановку, был «деревянный, обитый тесом, на каменном фундаменте, крытый железом, с мезонином, длиною по улице одиннадцати с половиною, шириною — семи сажен», в середине дома — «портал из семи колонн». Рядом с ним стоял флигель, тоже с мезонином, крытый тесом. Угол Серебряного переулка и Большой Молчановки занимал сад. Другой угол — со стороны Кривоникольского переулка занимали службы22. А по соседству, на углу Большой Молчановки и Кривоникольского переулка, как уже сообщалось, жила тетка Кати Сушковой.

Когда весной 1830 года Сушкова приезжала в Москву и познакомилась с Лермонтовым, Алексей Лопухин был в Петербурге. В мае 1830 года он поступил на историко-философский факультет Петербургского университета, а уже в октябре того же года уволился и с февраля 1831 года был зачислен своекоштным студентом на словесное отделение Московского университета, где учился с Лермонтовым23. 30 сентября 1832 года он уволится из университета по своему прошению и поступит на службу в Московский архив коллегии иностранных дел, куда был определен еще 24 мая 1832 года24.

Поздней осенью 1833 года умирает отец Лопухиных, Александр Николаевич. Двадцатилетний Алексей становится главой семьи и богатым наследником. А через год, достигнув совершеннолетия и полной самостоятельности, Лопухин берет на службе отпуск и едет в Петербург25. «Я был в Царском Селе, когда приехал Алексис; узнав о том, я едва не сошел с ума от радости: я поймал себя на том, что разговаривал сам с собою, смеялся, потирал руки; вмиг возвратился к прошедшим радостям, двух ужасных лет как не бывало...» — писал Лермонтов Марии Лопухиной 23 декабря 1834 года.

Лопухин приехал специально, чтобы объясниться с Сушковой. Красивый, умный и добрый, он ей нравился. Кроме того, Лопухин был действительно богатым женихом: его имения в Московской, Тульской, Тверской, Смоленской, Рязанской губерниях насчитывали более двух тысяч крепостных. Тогда-то в Петербурге и произошла задуманная Верещагиной и разыгранная Лермонтовым по всем правилам романтического сюжета интрига, в результате которой поверившая в мнимые чувства Лермонтова Сушкова отказывает Лопухину. В начале января 1835 года он возвратился в Москву ни с чем. Это событие нашло отражение в романе «Княгиня Лиговская», о нем напишет Лермонтов в письме к Верещагиной весной 1835 года. После случившегося, однако, отношения у Лермонтова с Лопухиным не разладились, а оставались сердечными и дружественными, как и прежде.

В университетский круг друзей Лермонтова, кроме А.Лопухина, входили также братья Шеншины, Владимир и Николай; Андрей Закревский да еще Николай Поливанов, ближайший сосед Лермонтова, в университете не учившийся. Это их высокие идеалы, их вера в предназначение своего народа и отечества нашли отражение в уже упомянутой драме «Странный человек» (1831). Они же все вместе составили компанию, названную Софьей Бахметевой la bande joyeuse*, — название это войдет в роман «Княгиня Лиговская». И все они, исключая Лопухина, окажутся однажды упомянутыми в письме Владимира Шеншина от 7 июня 1831 года из Москвы в деревню к Николаю Поливанову. И жили все они, как оказалось, тоже рядом, в непосредственной близости от Лермонтова, и даже если некоторым приходилось менять квартиры, то все же за пределы Арбата и Поварской слободы они не выезжали. Владимир Шеншин, романтический юноша, увлекающийся Байроном, был родом из Орловской губернии. И в Москве он жил с матерью, вдовой, бригадиршей Екатериной Васильевной. Они тоже меняли квартиры, но обычно селились в указанных границах. В то лето 1831 года ее сын писал другу своему Поливанову, что в Москве никого из их приятелей нет и лишь один Лермонтов, который только что приехал от Ивановых и «утешает» его «своею беседою».

Екатерина Васильевна Шеншина снимала дом у штабс-капитанши Щелиной, что называется, в двух шагах от Лермонтова26. Дом Щелиной располагался на самом стыке двух Молчановок — Малой и Большой, как раз против лермонтовских окон27.

Лермонтов в эти июньские дни 1831 года находился в очень подавленном состоянии, как он сам говорил в приписке на письме Шеншина к Поливанову, «был болен, расстроен, глаза каждую минуту мокры». Причиною тому была Наталья Федоровна Иванова, пресловутая Н.Ф.И., из подмосковной деревни, откуда он только что вернулся. Лермонтов не скрывал от друзей своего настроения. Им проникнуто и послание «К другу В. Ш.», написанное вскоре, этим же летом, по случаю отъезда Владимира Шеншина, видимо, на каникулы в Орловскую губернию. О Шеншине известно пока очень мало. Как и Лермонтов, он, по некоторым сведениям, закончил юнкерскую школу, после чего женился на своей кузине Анне Шеншиной, сестре своего друга и родственника Николая.

Николай Шеншин, сын «лейб-гвардии порутчика», родился на Орловщине в селе Волкове Мценской округи. Когда он подрос, родители начали снимать дом в Москве, где сына обучали «разным языкам и наукам» университетские преподаватели. В августе 1830 года он поступил на словесное отделение Московского университета28 и вскоре подружился с Лермонтовым. Большая семья Шеншиных жила в разных домах близ Арбата, но начиная с сентября 1828 года они надолго поселились в приходе Иоанна Предтечи, что в Кречетниках, в доме «генерал-майора и кавалера» князя Михаила Алексеевича Горчакова. Сейчас на его месте находится дом №13 по Трубниковскому переулку29.

«Милому другу» Николаю Шеншину Лермонтов, явно подражая Рылееву, посвятит свою поэму «Последний сын вольности» (1831). Шеншин после окончания юнкерской школы будет служить в лейб-гвардии Преображенском полку. Еще в январе 1835 года в приказах полка будет упоминаться «батальонный адъютант поручик Николай Шеншин»30, а уже в ноябре, 22-го числа, Николая Шеншина не станет. Похоронят его в Донском монастыре31.

Среди лермонтовских друзей в Москве самым веселым и озорным характером выделялся Андрей Закревский, адресат его шутливого послания «А. Д. 3.» (1831):

О ты, которого клеврет твой верный Павел

В искусстве ерников в младенчестве наставил…

Установить личность «клеврета Павла» помогли только сейчас найденные архивные документы. В исповедальных ведомостях церкви Симеона Столпника, что на Поварской, в списках прихожан 1827–1832 годов значатся студент Андрей Закревский и «служитель ево Павел Антонов»32. Это был крепостной человек Закревского, «дятька», как он именуется в документах33.

Лермонтов подружился с Закревским в университете. Когда это случилось, неизвестно, но в 1830 году они были не только знакомы, но и дружны, о чем свидетельствует дарственная надпись Лермонтова на книге английского поэта В.Додда34, хранящейся в Государственном литературном музее: «Любезному другу Андрею. М.Лермонтов. 1830 года».

Николай Поливанов, который, по выражению Лермонтова, был, как и он, «не для света создан», будущий «Лафа», герой его юнкерских поэм, жил на Большой Молчановке в собственном доме35. От Лермонтова его отделяли лишь владения генерала Черткова. При доме был двухэтажный каменный флигель, где помещалась комната Николая и где однажды Лермонтов впишет в альбом своему другу стихи («Послушай! Вспомни обо мне...», 1831), наполненные тревожным ожиданием наказания за участие в знаменитой «маловской истории», когда студенты изгнали из университета ненавистного профессора Малова, преподавателя римского права. Ни дома, ни флигеля уже давно не существует. На их месте сейчас часть тыльной стороны Дома книги, поближе к церкви Симеона Столпника.

Лермонтов еще учился в университете и даже предполагать не мог, что вскоре и сам окажется в юнкерской школе, куда Поливанов был зачислен в феврале 1832 года36. Из школы Лермонтов будет выпущен в лейб-гвардии Гусарский, а Поливанов в Уланский полк. Но, «несмотря на различие полков», «они постоянно между собою виделись и друг от друга никогда не имели никакой тайны», как будет вспоминать впоследствии со слов Николая Поливанова его сын37.

1 июня 1832 года Лермонтов подает прошение об увольнении его из Московского университета «по домашним обстоятельствам», с просьбой выдать ему «надлежащее свидетельство для перевода в Петербургский». Летом 1832 года, видимо во второй половине июля, Лермонтов уезжает в Петербург, однако учиться в Петербургском университете ему не придется. Он, как сказано, поступит в юнкерскую школу. Отныне в своем родном городе он будет только гостем. В одном из петербургских писем, оглядываясь на Москву, Лермонтов скажет: «Москва  моя родина, и такою будет для меня всегда. Там я родился, там много страдал и там же был слишком счастлив!»

 

ПРИМЕЧАНИЯ

Настоящая публикация – отрывок из книги автора «Лермонтов. Московские страницы жизни и творчества» (в печати).

1 Цит. по: Захаров В.А. Летопись жизни и творчества М.Ю.Лермонтова. М., 2003. С.85.

2 ЦИАМ. Ф.14. Оп. 7. Д.2637. Л.19. Зап. 121.

3 Там же. Д.4189. Л.19. Зап. 107.

4 Там же. Д.3173. Л.22. Зап. 133.

5 Там же. Д.3350. Л.23. Зап. 129.

6 Шан-Гирей А.П. М.Ю.Лермонтов //

М.Ю.Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 1989. С.37.

7 Вырыпаев П.А. Лермонтов. Новые материалы к биографии. Саратов, 1972. С.48.

8 Литературное наследство. М., 1948. Т. 45-46. С.635.

9 Эйхенбаум Б. Статьи о Лермонтове. М.; Л., 1961. С. 173-174.

10 Сейчас на его месте дом №4 по Малой Молчановке. Был построен в 1914 г. последним владельцем А.М.Аристовым.

11 ЦИАМ. Ф.49. Оп. 3. Д.3605. Л. 1, 6.

12 Там же. Ф.14. Оп. 7. Д.3173. Л.34. Зап. 208.

13 Там же. Ф.14. Оп. 7. Д.3350. Л.37. Зап. 203.

14 Там же. Ф.14. Оп. 7. Д.3351. Л.101. Зап. 332; Д.4191. Л.105. Зап. 343.

15 Там же. Ф.203. Оп. 747. Д.1347.

16 Сушкова Е. Записки. Л., 1928. С.107.

17 Шан-Гирей А.П. Указ. соч. С.86.

18 ЦАНТД. Арбатская часть. Д.52. Л.3.

19 Цит. по: Сушкова Е. Указ. соч. С.341.

20 См. о ней в кн.: Рассказы бабушки (из воспоминаний пяти поколений), записанные и собранные ее внуком Д. Благово. Л., 1989. С.232.

21 ЦАНТД. Пречистенская часть. Д.226.

22 ЦАНТД. Арбатская часть. Д.48.

23 ЦИАМ. Ф.418. Оп. 101. Д.1. Л.2.

24 АВП РФ. Ф. ДЛС и ХД. Оп. 464. Д.2063. Л.1.

25 Там же. Л.2.

26 ЦИАМ. Ф.14. Оп. 7. Д.3347. Зап. 101.

27 ЦАНТД. Арбатская часть. Д. 53, 54, 59, 60.

28 ЦИАМ. Ф.418. Оп. 100. Д.228.

29 Там же. Ф.14. Оп. 7. Д.3350. Л.23. Зап. 130; а также: ЦАНТД. Арбатская часть. Д.83.

30 РГВИА. Д.2583. Оп. 2. Д.3. Л.5.

31 Московский некрополь. СПб., 1908. Т.3. С.342.

32 ЦИАМ. Ф.203. Оп. 747. Д. 110, 1131, 1155, 1174.

33 Там же. Ф.49. Оп. 3. Д.4588. Л. 101-113.

34 Размышления Додда и сетования его в темнице / Пер. и изд. П.Богдановича. СПб., 1795.

35 ЦАНТД. Арбатская часть. Д.83.

36 РГВИА. Д.395. Оп. 33. Д.490. Л.4.

37 Русская старина. 1875. Апрель. С.814.

М.Ю.Лермонтов. Автопортрет. 1837. Бумага, акварель. ГЛМ. На обороте картонной подложки наклейка с надписью по-немецки: «Michel Lermontoff Russischer Officier u<nd> Dichter von ihm Selbst gemalt» («Михаил Лермонтов, русский офицер и поэт, им самим рисованный»)

М.Ю.Лермонтов. Автопортрет. 1837. Бумага, акварель. ГЛМ. На обороте картонной подложки наклейка с надписью по-немецки: «Michel Lermontoff Russischer Officier u Dichter von ihm Selbst gemalt» («Михаил Лермонтов, русский офицер и поэт, им самим рисованный»)

Вид Красных ворот, Запасного дворца и церкви Трех Святителей (Москва, площадь у Красных ворот). Литография А.Руднева по рисунку Д.М.Струкова. 1856. ГЛМ

Вид Красных ворот, Запасного дворца и церкви Трех Святителей (Москва, площадь у Красных ворот). Литография А.Руднева по рисунку Д.М.Струкова. 1856. ГЛМ

Э.Гертнер. Ивановская площадь в Московском Кремле (Кремль, Колокольня Ивана Великого). 1839. Холст, масло

Э.Гертнер. Ивановская площадь в Московском Кремле (Кремль, Колокольня Ивана Великого). 1839. Холст, масло

Неизвестный художник. Портрет М.Ю.Лермонтова в детстве. [1817–1818]. Холст, масло. ГЛМ

Неизвестный художник. Портрет М.Ю.Лермонтова в детстве. [1817–1818]. Холст, масло. ГЛМ

Дом на Малой Молчановке (ныне — №2), где в 1829–1832 годах жил М.Ю.Лермонтов. Фотография 1981 года

Дом на Малой Молчановке (ныне — №2), где в 1829–1832 годах жил М.Ю.Лермонтов. Фотография 1981 года

Ф.Ф.Винсон, гувернер Лермонтова. Не позднее 1857 года. ГЛМ

Ф.Ф.Винсон, гувернер Лермонтова. Не позднее 1857 года. ГЛМ

Неизвестный художник. Портрет С.Е.Раича. Масло. Оригинал утрачен; воспроизводится по фототипии из «Альбома Пушкинской юбилейной выставки в Москве» (Изд. К.А.Фишера. М., 1899). С.Е.Раич (1792–1855) — писатель; учитель Ф.Тютчева и М.Лермонтова

Неизвестный художник. Портрет С.Е.Раича. Масло. Оригинал утрачен; воспроизводится по фототипии из «Альбома Пушкинской юбилейной выставки в Москве» (Изд. К.А.Фишера. М., 1899). С.Е.Раич (1792–1855) — писатель; учитель Ф.Тютчева и М.Лермонтова

Неизвестный художник. Портрет Е.А.Арсеньевой, бабушки М.Ю.Лермонтова. 1810-е годы. Холст, масло. ГЛМ

Неизвестный художник. Портрет Е.А.Арсеньевой, бабушки М.Ю.Лермонтова. 1810-е годы. Холст, масло. ГЛМ

М.Ю.Лермонтов (копия с портрета неизвестного художника). Портрет Ю.П.Лермонтова (отца поэта). 1832. Бумага, акварель. ГЛМ

М.Ю.Лермонтов (копия с портрета неизвестного художника). Портрет Ю.П.Лермонтова (отца поэта). 1832. Бумага, акварель. ГЛМ

Неизвестный художник. Портрет Е.А.Сушковой (в замужестве Хвостовой). 1830-е годы. Миниатюра. Литературный музей ИРЛИ

Неизвестный художник. Портрет Е.А.Сушковой (в замужестве Хвостовой). 1830-е годы. Миниатюра. Литературный музей ИРЛИ

М.Ю.Лермонтов. Портрет В.А.Лопухиной. 1835. Бумага, акварель. Литературный музей ИРЛИ

М.Ю.Лермонтов. Портрет В.А.Лопухиной. 1835. Бумага, акварель. Литературный музей ИРЛИ

Неизвестный художник. Портрет М.М.Лермонтовой (матери поэта). 1810-е годы [1814]. Холст, масло. ГЛМ

Неизвестный художник. Портрет М.М.Лермонтовой (матери поэта). 1810-е годы [1814]. Холст, масло. ГЛМ

Московский Императорский университет (главный корпус на Моховой, восстановленный после пожара 1812 года). С акварели А.Я.Афанасьева (1825). ГЛМ

Московский Императорский университет (главный корпус на Моховой, восстановленный после пожара 1812 года). С акварели А.Я.Афанасьева (1825). ГЛМ

М.Ю.Лермонтов. Начало рукописи романа «Княгиня Лиговская». Автограф. 1836. РНБ. Слева вверху надпись рукою П.А.Висковатова: «В рукописи 57 (пятьдесят семь) листов частью писанных Лермонтовым, частью рукою Раевского под диктовку Лермонтова. Пав. Висковатый»

М.Ю.Лермонтов. Начало рукописи романа «Княгиня Лиговская». Автограф. 1836. РНБ. Слева вверху надпись рукою П.А.Висковатова: «В рукописи 57 (пятьдесят семь) листов частью писанных Лермонтовым, частью рукою Раевского под диктовку Лермонтова. Пав. Висковатый»

Неизвестный художник. Портрет А.М.Верещагиной (в замужестве Хюгель). 1837. Миниатюра на слоновой кости. ГЛМ

Неизвестный художник. Портрет А.М.Верещагиной (в замужестве Хюгель). 1837. Миниатюра на слоновой кости. ГЛМ

К.Я.Афанасьев. Портрет А.Ф.Мерзлякова. 1825. Гравюра. ГЛМ. Профессор российской поэзии и красноречия Московского университета (1804–1830)

К.Я.Афанасьев. Портрет А.Ф.Мерзлякова. 1825. Гравюра. ГЛМ. Профессор российской поэзии и красноречия Московского университета (1804–1830)

М.Ю.Лермонтов. Дарственная надпись А.Д.Закревскому на прокладном листе книги «Размышления Додда и сетования его в темнице» (СПб., 1795). 1830. ГЛМ

М.Ю.Лермонтов. Дарственная надпись А.Д.Закревскому на прокладном листе книги «Размышления Додда и сетования его в темнице» (СПб., 1795). 1830. ГЛМ

 
Редакционный портфель | Подшивка | Книжная лавка | Выставочный зал | Культура и бизнес | Подписка | Проекты | Контакты
Помощь сайту | Карта сайта

Журнал "Наше Наследие" - История, Культура, Искусство




  © Copyright (2003-2018) журнал «Наше наследие». Русская история, культура, искусство
© Любое использование материалов без согласия редакции не допускается!
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № 77-8972
 
 
Tехническая поддержка сайта - joomla-expert.ru