Памятник, оставшийся в идее

Жизнь Бонифатия Михайловича Кедрова (1903–1985), едва ли не равна веку, конгениальна этому веку. Ее можно представить как две жизни: жизнь в обществе и жизнь в науке.

Сын профессионального революционера, Б.М.Кедров — делатель истории своей страны, участник Гражданской и Отечественной, создатель и редактор журнала «Вопросы философии», заступник-защитник «безродных космополитов», гуманный интернационалист, яростный спорщик с «народным академиком» Лысенко, учитель молодых философов.

А во второй его жизни видятся и поныне: история науки, философия естествознания, психология творчества, логика развития научного знания, теория познания, системный анализ науки. Все это области, в которых Б.М. был вполне своим: компетентным, пытливым, вовлекающим в свой длительный и продуктивный поиск новых учеников — сначала верных адептов, а потом оппонентов и полемистов.

Так длились многие десятилетия эти две, казалось бы, разные жизни.

Он верил стертым словам о дружбе народов (пишет М.А.Суслову письмо против антисемитизма), о социальной справедливости, верил в советскую власть чистосердечно и простодушно. Жил в опоре на все эти правильные слова, которые, между прочим, никто не отменял и опереться на которые бывало небесполезно.

Это его первый урок, сполна преподанный нам.

Верность жизни, складывающей самоё себя, доверие к жизни, противящейся насилию над собой. Это удивительное свойство ума и души Б.М. сделало его собственную жизнь естественной.

И это — его второй урок, тоже преподанный нам. Надо лишь воспользоваться этим уроком — самим прожить и пережить такое.

Его младшая дочь Дина Бонифатьевна вспоминает: «Мне кажется, у Б.М. была черта характера, которая помогала ему преодолевать трудности, беды и трагедии — гибель близких, предательства друзей, опалу, унижение, многие другие, — это неиссякаемый интерес познания мира. Причем, когда он лишался возможности двигаться в одном направлении, он не останавливался, а искал и находил другие возможности для движения (мысли), поиска, открытия, осмысления, анализа. Так было, когда из-за туберкулеза ему запретили заниматься экспериментальной химией и он занялся теорией, историей, философией химии, взаимосвязями ее с другими науками.

В разгар антикосмополитической кампании он был снят с должности главного редактора созданного им журнала «Вопросы философии», а заодно и с других должностей в Институте философии АН СССР. Проводились показательные заседания с показательными отречениями показательных друзей. Газеты печатали показательные статьи обвиняющих и показательные раскаяния обвиняемого. Рассказывали, что в начале пятидесятых все ждали ареста Кедрова. Трудно сказать, арестовали бы его или нет, если бы не умер Сталин. Его запугивали и ломали, но внутренняя сила мысли, сила интереса познания, стремление двигаться вперед, искать не дали ему сломаться. И в этом ему очень помог Д.И.Менделеев.

В этом ужасном межвременьи он начал разбирать архив великого ученого, который хранился в Ленинграде у дочери Дмитрия Ивановича М.Д.Менделеевой. (Бумаги, по папиным словам, находились в большой корзине). В результате возникла книга Б.М. «День одного великого открытия».

Эта книга об открытии Менделеевым Периодического закона — шедевр Мастера.

Минута за минутой, час за часом пытливый ученый Б.М.Кедров, историк и философ купно, ведомый любовью к своему герою и одержимый страстью выведать, как оно было на самом деле в знаменательный день 17 февраля 1869 года — в день великого открытия, по беглым записям, маргинальным пометам, случайным наброскам повторяет последние шаги Д.И.Менделеева в точке окончательной ясности — оформления закона во всеоружии специально подготовленного «химического пасьянса» (список атомных весов, карточки элементов). Затем — расклад пасьянса и его итог. Теоретико-практический его итог.

Так состоялась реконструкция открытия с включением исследователя (Кедрова-реконструктора) в эту реконструкцию, в самое ее строящееся тело вместе с его субъектом, то есть автором, отобравшим у Природы таимую ею закономерность, по которой и выстроена таинственная до поры природа. А что было до сего дня и что после — также изучено и ляжет в основу проективной мысли Кедрова: соорудить памятник не автору закона (со всеми предшественниками и развивателями), а самому закону, его идее в ее почти формульном обличии, в котором воплощена дерзость классификаторского замысла на все будущие века.

Д.Б.Кедрова, работая с архивом отца и приводя его в порядок, нашла и ознакомила меня с рукописью его статьи «Идея памятника открытию Периодического закона Д.И.Менделеева», опубликованной с купюрами в журнале «Природа» в 1970 году (№ 10). Однако в «Природе», если сравнить с рукописным оригиналом, изъяты два содержательных абзаца. Восстановлю их.

Это рассказ Кедрова о памятнике первой Советской конституции, воздвигнутом в Москве во времена Ленина. Бонифатий Михайлович пишет: «Памятник изображал женщину-революцию — свободную Россию с протянутой рукой у огромного обелиска. На медных досках по бокам пьедестала были выгравированы статьи конституции. Сейчас этот чудесный памятник заменен тяжелой фигурой князя Юрия Долгорукого». И второй абзац: о знаменитой кривой поглощения солнечной энергии хлорофиллом на пьедестале памятника К.А.Тимирязеву у Никитских ворот.

Все это — внешние скульптурные воплощения вербально-мыслительных конструкций (идеологем, научно-формульных абстракций) без проникновения в суть мысли, в ее движение, в честь и во имя которых быть монументу.

В случае Периодического закона и идеи памятника ему — иначе. Кедров вслед за Менделеевым прожил в своем проекте самоё мысль этого величайшего открытия.

В.Л.Рабинович, доктор философских наук

Публикация Д.Б.Кедровой