Дворянство и интеллигенция

Обратимся к воспоминаниям бывшего, как и Блок, воспитанника Александровского лицея: «Наши отцы презирали этот термин (т.е. “интеллигенция” — С.Ш.) и никогда не применяли его к себе. Ведь не было же его в пушкинские времена! Не было, когда никто не соперничал с дворянством…» Л.Любимов также нашел в архиве своего отца, крупного сановника, гофмейстера и сенатора (между прочим, прототипа князя Шеина в «Гранатовом браслете» Куприна) высказывания видных представителей царского правительства по поводу этого термина. Победоносцев, в связи с проектом какого-то циркуляра МВД, где упоминалась русская интеллигенция, писал В.К.Плеве: «Ради Бога, исключите слова “русская интеллигенция”. Ведь такого слова “интеллигенция” по-русски нет: Бог знает, кто его выдумал, и Бог знает, что оно означает…». «Плеве, однако, не исключил из циркуляра слово “интеллигенция”. Дело в том, что оно выражало для него определенное понятие, которое он и имел в виду, и которое нельзя было передать словами “образованное общество” или “образованная часть населения”. Вот буквально то “толкование”, которое Плеве не раз развивал в связи со всей этой “историей” отцу: “Та часть нашей общественности, в общежитии именуемая русской интеллигенцией, имеет одну, принадлежащую ей природную особенность: она принципиально, но и притом восторженно воспринимает всякую идею, всякий факт, даже слух, направленные к дискредитированию государственной, а также духовно-православной власти; ко всему же остальному в жизни страны она индифферентна”» (Любимов Л. Д. На чужбине. М., 1960. С. 43–44). Лицеисты интеллигенцию презирали, а Садовской писал 19 июля 1908 г. из Ореанды своему другу, рано умершему поэту Ю.А.Сидорову: «Хандра моя давно бесследно прошла — я уже больше не Куприн, не герой из сборников “Знания” — я прежний гордый пушкинианец с железными нервами, враг презренных интеллигентов» (РГАЛИ. Ф. 464. Оп. 2. Д. 40. Л. 27).