4

[Как-то] В конце месяца полк совместно с одной из сотен⁴⁵ 33 Еланского полка, шедшего рядом, занял хутор Гремучий Лог. [Хуторок был небольшой]. Три десятка [сверкавших] [светившихся] [белыми] белостен[ами]ных куреней разметались по косогору; внизу по падине [широкой] густо росли верба, ясени и тополи [и осокори]. Дворы были обнесены низкими сложеными из дикого камня огорожами. Выше хутора на взгорье [овеваемый] доступный всем ветрам [со всех четырех сторон] стоял старый ветряк. [Причаленные у ветряка] [Крылья его мертво корячились причаленные]. Из-за бугра всходила белая туча. На фоне ее мертво причаленные крылья ветряка чернели косо накренившимся крестом. [Пасмурный] Хмарный [и теплился] день. [С верб и тополей] По балке [зеленая] желтая [порошилась листяная переп] порошила метель, листья [перепархивали], с шелестом ложились на землю. Осень малиновой кровью налила пышнотелый краснотал. Гумна в золотых буграх обмолоченной катками соломы. Тишина [и] мягкая предзимняя серая наволочь над дворами и преснопахнущей землей…

Казаки расположились в домах. Григорий только что повесил [сушить] к печке сырой дождевик и закурил, — вошли казаки его взвода. Прохор, прислонив к кровати винтовку,⁴⁶ сообщил:

— Обозники приехали, с ними папаша ваш, Григорий Пантелевич.

— [На самом де] Ну, будет брехать! — удивился Григорий.

— Право слово, он не один⁴⁷, наших хуторных шесть никак⁴⁸, подвод приехало⁴⁹. Прокофий зараз на баз заедет, встречай, иди.⁵⁰

Григорий накинул⁵¹ шинель, вышел. Во двор⁵² за уздцы вводил лошадей отец⁵³.

На бричке сидела Дарья, [в] закутанная в зипун [суконной] домашней валки [и сапогах чириках]. Она держала вожжи, из-под мокрого капюшона зипуна блестела на Григория влажной улыбкой, смеющимися глазами.

— Зачем вас принесло, земляки? — крикнул Григорий, улыбаясь отцу.

— А, сынок! Живова⁵⁴ [здравова] видать! На гости вот приехали, не спроша заезжаем…

Григорий на ходу обнял широкие отцовы плечи, [стал] [помог] начал отцепливать⁵⁵ постромки.

— Не ждал, говоришь, Григорий?

— [Ну а то.] Конешно.

— А мы вот в обувательских… Захватили. Снаряды вам привезли. Только воюйте.

Распрягая лошадей, они перебрасывались отрывистыми фразами. Дарья [брала] забирала с брички харчи и зерно лошадям.

— А ты чево приехала? — спросил Григорий.

— С батей. Он у нас хворый, со Спасов никак не почунеется. Мать забоялась: случись чево, а он один и⁵⁶ на чужой стороне.

Кинув лошадям ярко-зеленого пахучего сена⁵⁷, Пантелей Прокофьевич подошел к Григорию, спросил хриплым шопотом, беспокойно расширяя пальцем⁵⁸ черные [с блеском] с нездоровыми кровянистыми белками глаза.

— Ну, как?

— Ничево… Воюем.

— Слыхал брехню, вроде [хотели] дальше границы не хотят казаки выступать, верно?

— [Есть]. Разговоры — уклончиво отвечал⁵⁹ Григорий.

— Што ж это вы, братцы, — как-то отчужденно и растерянно заговорил старик, — как-же так? А у нас [на] старики надеются… Опричь вас кто же [нас] Дон-батюшку [оборонит] в защиту возьмет? Уж ежели вы, оборони Господь, — не схотите воевать… Да как же это так? Обозные ваши брехали. Смуту сеют, сукины дети!

Вошли в хату. Собрались казаки. Разговор вначале вертелся вокруг хуторских новостей. Дарья, пошептавшись с хозяйкой, развязала сумку с харчами, собрала вечерять.

— Гуторют, будто ты уж с сотенных снятый? — спросил Пантелей Прокофьевич, [разглаживая] принаряживая⁶⁰ костяной расческой свалявшуюся бороду.

— Взводным я теперь.

Равнодушный ответ Григория кольнул старика. Он⁶¹ собрал на лбу [ложбинистые морщины] ложбины, похромал⁶² к столу и, суетно⁶³ [неспокойно] помолившись, и⁶⁴, вытирая полой чекменька ложку, [жалующимся и негодующимся голосом] обиженно спросил:

— Это за што ж такая немилость? Аль не угодил начальству [чем]?

Григорию не хотелось говорить об этом [этот разговор был неприятен] в присутствии казаков, [Он ответил нехотя] досадливо шевельнул плечом.

— Новова прислали. С образованием. [У нас офицерьев скоро будет больше, чем казаков.]

— Так [ты] им и⁶⁵ служи, [Гришанька] сынок! Распроценятся они скоро! Ишь, с образованием им [надо] приспичило. Меня, мол, за германскую дивствительно образовали, небось побольше инова [в] очка[х]това знаю. — Старик явно возмущался, а Григорий морщился, искоса поглядывал, — не улыбаются ли казаки. [Его] Снижение в чине⁶⁶ его не огорчило. Он с радостью передал сотню, [зная] понимая, что ответственность за жизнь хуторян не будет нести⁶⁷. Но все-же самолюбие его было уязвлено, и [теперь] отец [грубо касался этого] [й болячки] разговором об этом невольно причинял ему неприятность.

Хозяйка дома [с дочерью подростком] ушла на кухню, и⁶⁸ Пантелей Прокофьевич, почувствовав поддержку в лице пришедшего [односума] хуторянина старика⁶⁹ Богатырева, [тоже приехавшего с ним из хутора,] начал волнующий его⁷⁰ разговор:

— Стало быть⁷¹ [решаете] взаправду [думаю] мыслишку [имеете] держите дальше границ не ходить?

Прохор Зыков, часто моргая телячье-ласковыми глазами, молчал, [и] тихо улыбался. Митька Коршунов, сидя на корточках у печки, обжигая пальцы, докуривал цыгарку. Остальные трое казаков сидели и лежали на лавках. На вопрос что-то никто не отвечал. Богатырев горестно махнул рукой, [вытер рушником губы].

— Они об этих делах не дюже печалуются, — заговорил он гудящим густым басом. — По них хучь во полюшке травушка не расти…

— А зачем дальше иттить? — лениво спросил болезненный и смирный казачек Ильин. У него недавно умерла на хуторе Солдатовом жена. [Пришел] После [известия о] отпуска он стал еще тише [и весь словно ушел в себя] и потаенней.⁷² — Зачем иттить-то? У меня вон сироты⁷³ остались, а я буду зазря жизн[и]ю [лишаться] терять…

— Выбьем с⁷⁴ казачьей земли и по домам, — решительно поддержал его другой.

Митька Коршунов [сплю] [потянулся и] улыбнулся одними [кошачь] зелеными глазами, закрутил тонкий пушистый ус.

— А по мне, хучь ишо пять лет воевать. Люблю!

[Разговор продолжался бы еще, но на улице заигра] [показались конники].

— Выходи! Седлай! — закричал кто-то⁷⁵ [резко] со двора⁷⁶.