2

Он молча поклонился, [и] стал расстегивать мешковато сидевшую на нем грязную распоро[нн]тую по [бокам] швам английскую шинель.

— Ты что ж это, добрый человек, «здравствуйте» не сказал, а на жительство располагаешься? — спросил хозяин, с изумлением разглядывая незваного гостя. А тот [уверенно] проворно снял шинель, встряхнул ее у порога, бережно повесил [ее] на крюк и, поглаживая коротко остриженную седую бородку, улыбаясь, сказал³¹:

— Прости, ради Христа, [меня] мил человек, но я по нынешним временам так обучен: спервоначалу разденься, а потом уж просись ночевать, иначе не пустят. Народ нынче грубый стал, гостям не радуется…

— Куда ж мы тебя положим? Видишь, тесно живем, — уже мирнее сказал хозяин.

— Мне и места-то надо с гулькин нос. Вот тут, у порога, свернусь и усну.

— Ты кто ж такой³², дедушка, беженец? — полюбопытствовала хозяйка.

— Вот-вот, беженец и есть. Бегал, бегал, до моря добег, а зараз уж оттуда потихонечку иду, приморился бегать-то… — отвечал словоохотливый старичек³³, присаживаясь у порога на корточки.

— А кто такой есть? Откудова? — продолжал допытываться хозяин.

Старик достал из кармана большие портняжные ножницы, повертел их в руках и, все с той-же несходящей с губ улыбкой, сказал:

— Вот по моему чину документ, от самого Новороссийска с ним командируюсь, а родом я издалека, из-за Вёшенской станицы. Туда и иду, попивши в море соленой [водицы] воды.

— И я вёшенская, дедушка, — вспыхнув от радости, сказала Аксинья.

— Скажи на милость! — [В]воскликнул старик. — Вот где станишницу довелось повстречать! Хотя по н[о]ынешним временам это и не диковинно: мы зараз — как евреи [раскиданные] рассеялись по лицу земли. На Кубани так: кинь в собаку палкой, а попадешь в донского казака. Понавтыка[л]но их везде — не оберешься, а сколько в земле зарыто — и того больше. Нагляделся я, мил люди, всякой всячины за это отступление. Какую нужду народ [терпет] трепает, и не расскажешь! Позавчера сижу на станции, [а] рядом со мной [пожилая] благородная женщина в очках сидит, [а] сквозь очк[ов]и вошек на себе высматривает. А они по ней пешком идут. И вот она их [берет тихонько] сымает пальчиками, а сама так морщится, как будто лесовую яблоку раскусила. Начнет эту бедную вошку давить — еще [больше] дюжей морщится, аж всю ее наперекос берет, [вот] до [че]того ей противно! [Сильно благородная по виду женщина. А другой твердяк] А другой твердяк — человека убивает и не морщится, не косоротится. При мне один молодой товарищ³⁴ трех калмыков зарубил, а потом шашку вытер о конскую [голову] гриву, достал папироску, заку³⁵