Письма Н.Н.Булича М.Ф.Де-Пуле

Подготовка текста, публикация и комментарии Марины Сидоровой

12

№ 5.      6 Февр. 1875. Казань.

Пора мне оканчивать мои письма, многоуважаемый Михаил Федорович, тем более скорее, что с одной стороны, кажется, я уже надоел Вам (сообщения, чувствую сам, становятся все пустее и пустее), а с другой стороны зовут меня тени стариков, казанских профессоров и торопят, сильно торопят¹.

Продолжаю. О Николае Серг[еевиче] (не Васильевич ли?) Мильковиче — не знаю никаких подробностей. В Казани я его никогда не видал; он жил в Симбирске и Ставрополе Симбирском. Дочерей только у него было несколько (и двух-трех я знавал: Москвитинова, Яровая, Ахматова (за вторым мужем — Ларионовым), Жебринская (самая меньшая Елена). Был еще у него брат Сергей.

Никакого особого кушанья или лакомства в наших краях не называется манною; обыкновенно я слышал употребление этого слова в смысле неожиданного благополучия, в картах ли, на охоте или службе (там, где есть большая возможность брать взятки). Другого употребления я не знаю.

Татариновы — это симбирская фамилия, теперь уже не существующая; из нее выходили все очень умные и образованные люди. Удивительно, как Второв не встречался с дядею последних Татариновых — Аржевитиновым, одним из умнейших людей Симбирска, умершим в начале 40-х годов. Это был масон еще в конце прошлого века, но кончил не мистицизмом, а положительным отрицанием; много путешествовал и собрал большую библиотеку, которая, если не ошибаюсь, вошла в состав Симбирской Карамзинской. Что-то о салоне Татариновых я читал в многоглаголивых, водянистых и сочиненных quasi — воспоминаниях Бурнашева, которыми наполнялись недавно журналы и газеты. Я знал только молодое поколение Татариновых; с одним из них, членом редакционных комиссий по крестьянскому делу († 1861 г.), Дерптском[им] студенте[ом], я был очень близок и часто бывал у него в Симбирске. Был еще у него брат, от которого остался теперь один сын — гимназист. Известный учредитель контроля Валериан Алексеевич Т. был его двоюродный брат. Его я встречал в гостиной родственницы Морозовой, урожденной Бекетовой в ПБ. Много этих Кротковых, Молоствовых, Наумовых и проч. видал я в своей жизни; это une mer a boire, но писать о них, право, нет возможности. Поболтать о них где-нибудь в клубе, вечером, за ужином, в кружке приятелей, но писать?…Путилов еще, Дмитрий Азарович — тот стоит многих страниц записок. Это был остроумнейший мерзавец, тип невозможный в наше время; но о нем Вы не спрашиваете. Странно, что И.А.Второв не встречался с Языковыми, хотя бы напр. С Петром Мих. Языковым, братом поэта, ученым геологом и одним из лучших людей Симбирска. Все они, как живые, стоят в моей памяти. Лет восемь я ездил в Симбирск каждую сборную ярмонку (на первой неделе поста вел.), когда там все было в сборе, в эпоху 40-х годов, и с какими лицами приходилось сближаться!! Но я вдаюсь уже в личные воспоминания, простите ради Христа.

Не помню, писал ли я Вам о Наумовой, Анне Александровне², у которой была великая страсть писать стихи; она добивалась все сделаться членом казанского общества любителей российской словесности и присылала ему множество стихов, полных сентиментальности Карамзинской, однообразных и вялых. В 1818 году она даже напечатала книжку стихов, под названием «Уединенная муза За-Камских берегов». М[осква]. Имение ее верст 50 от Казани; я бывал там гимназистом и знал старуху. Это была старая дева, чрезвычайно сентиментальная, умершая лет 10 тому назад в возрасте 80 лет. Грешен, никогда не интересовался ее стихами и смеялся над ними. Дом полон собачонок. Страсть была у Наумовой держать воспитанниц, то бедных родственниц, то из дочерей священнических. Она всегда возила с собой по городу двух в какой-то коробке, называемой каретой, на четверке одров и с лакеем на запятках. Воспитанницы, очень хорошо это помню, поражали неимоверною толщиною (чем их кормила старуха — не знаю) и скромностью; но почти каждая бежала романтически из дома, к величайшему удивлению воспитательницы. В деревне было несколько гротов и беседок с притязательными названиями и «Святой Ключ», неимоверно часто воспетый помещицею в стихах разного размера.

Камашевых в Казани было трое, все три Николаи Ивановичи и в отличие их друг от друга им даны были прибавки: Старшего, Среднего и младшего. Старший Камашев обрисован, как главный надзиратель гимназии, в воспоминаниях С.Аксакова; потомков его я не знаю. Средний — Камашев учился в Московском у[ниверсите]те, потом за границею, в 20-х годах напечатал в Москве какую-то эстетическую диссертацию на магистра, где-то служил и только лет 10 тому назад приехал больной в Казань и вскоре умер; от него остались только побочные дети под другой фамилией. Младший Камашев был женат на казанской дворянке Арбузоваой, служил в Казани; живых две дочери старухи замужем, имеющие уже свое потомство, тоже женатые или вышедшие уже замуж. Всех я их знаю, но это только увеличивает число праздничных визитов. Юматовых тоже весьма много. В Свияжском уезде Казанской губернии были весьма небогатые помещики этой фамилии, но гораздо богаче в Самарской, по близости Серных Вод.

Инициалы Второва: Фед[ор] Фед[орович] и Анна Никол[аевна] Желтухины; Наталья Ипатовна Юшкова, сестра Полянского, мать великого множества сыновей и дочерей, теперь уже всех умерших, но дети их живы и плодятся; Васил[ий] Петр[ович] и Александра Петровна Л(азаревы); Н(адежда) И(вановна) Ю(шкова), одна из дочерей Натальи Ипатовны, умершая старой девой, ханжа, горбатая и некрасива собой. Старожилы казанские до сих пор сохранили в памяти стихи какого-то Кондратовича, в которых упоминается о ней весьма нелестным образом: «На навозе близ Казанки Живут три сестры поганки, мерзкия собой: Из них Наденька горбата Свела нашего прелата (архиеп. Амвросия Протасова) С Катинькой сестрой».

Солнцев, Гавриил Ильич (1783–1866 г.)³, одна из популярнейших личностей Казани, окруженная множеством анекдотов, которые, к сожалению, умирают уже в памяти Казанцев. Когда мне судьба дозволит дойти до него в моей истории у[ниверсите]та, я подробно остановлюсь на Солнцеве. Теперь укажу только на две статьи о нем: Агафонов Н. «Краткие сведения о жизни Г.И.Солнцева» (Справоч[ный] Л[исток] города Казани, 1867 г. №№ 11 и 12) и моя: «Университетский суд над проф. Солнцевым» (Уч[еные] Зап[иски] Каз[анского] У[ниверсите]та, 1864 г. Вып. I). Этот суд при Магницком был копией с суда над профессорами в Петербурге.

Отец Солнцева был соборным священником города Дмитрова Орловской губернии и вместе с тем капельмейстером в подгородном имении князей Голицыных — села Радогощ. Учился Солнцев сначала в нормальном училище города Дмитрова, а потом в Севской семинарии, где и окончил курс. После того он служил в Орле, а с 1811 года в канцелярии Сената в Москве. Здесь ему удалось между службою слушать юридические лекции в у[ниверсите]те и знакомиться с новыми языками (древние он знал хорошо из семинарии). Знанием новых языков Солнцев вообще щеголял и был не простым лингвистом, а читал литературные произведения на всех языках. Он знал французский, немецкий, английский, итальянский, испанский и португальский. До последних годов жизни выписывал на этих языках книги. В последние годы занимала его мысль составить жизнеописание Чудотворца Николая по легендам всевозможных народов, и для этого он перечитывал все в этом роде на доступных ему языках.

В 1861 году, когда умерший в Ницце Цесаревич посещал в Августе университетские лекции в Казани, в одной из аудиторий Солнцев представился ему и поднес какую-то редкую испанскую рукопись о св. Николае.

В Казань Солнцев приехал в 1812 году, в качестве сенатского чиновника, сопровождавшего дела, перевезенные тогда в Казань от французов. Здесь скоро он нашел знакомых и друзей между членами у[ниверсите]та. Странное направление однако имела его литературная деятельность: в 1812 г. он перев[ел] с немецкого соч[инение] Гейденрейха «Приданое моей дочери или уроки для благородных девиц» (Напеч. Каз[ань] 1838 г.), а в 1813 году: «Важнейшие истины для прекрасного пола», перев[еденные] с нем[ецкого] (напеч. Каз[ань] 1813 г.). В 1814 году он вышел в отставку, стал усиленно заниматься юридическими науками, и в том же году получил в Казани степень доктора прав, сделавшись и членом общества любителей. В 1815 г. Солнцев сделался экстраординарным профессором общего германского уголовного и римского прав, в 1817 году ординарным проф[ессором] и проректором. Учебник его уголовного права, оставшийся в рукописи, стоял на высоте тогдашней науки и, по выражению моего приятеля, проф. Шпилевского, если б Солнцева посадить на тележку и отправить в Берлин, он бы мог и там с честью читать эти лекции, рядом с Миттермайером или Савиньи. Вскоре Солнцев был избран в ректоры, но в 1821 году, за лекции по естественному праву, его судили университетским судом, который длился три года и кончился осуждением. Солнцев должен был оставить у[ниверсите]т, но в том же 1824 получил должность губернского прокурора, в которой пробыл до 20 лет. В пожаре 1842 года сильно потерпела его значительная библиотека и вообще с этого года начинается его принижение. Женившись на Казанке, Солнцев стал заниматься хозяйством. Как прокурор и разрешитель спорных юридических вопросов, он сделался известным. Память его была громадна. Но Солнцев пил, пил запоем, недели по три и был, что называется, неспокоен в хмелю. Семья в страхе разбегалась. Раз к нему приехал жандармский полковник Булыгин; он его заставил плясать. Мне самому случилось в 50-х годах связывать вместе с другими Солнцева и выносить в экипаж, когда он незаметно вытянул графина два водки и сделался нестерпим. Это было поутру, на именинах одного молодого адъюнкта.

За сим я расстаюсь с Вами. Подожду ответа на это (№ 5) письмо. Может быть найдете что-нибудь спросить: тогда доставлю Вам карточку⁴ и Сопикова. 2-е изд. Никитина⁵ есть у меня. Жму Вам дружески руку. Весь ваш Н.Булич.

¹ Булич активно работает над историей Казан. ун-та.

² Анна Александровна Наумова (1787 (?)–1862), казан. поэтесса, автор поэтического сборника «Уединенная Муза закамских берегов» (1819), ряда драматических произведений. Была близка с семейством Панаевых. В 1815 г. печаталась в «Трудах Казанского общества любителей отечественной словесности», журнале Измайлова «Благонамеренный» (1818–1826), «Дамском журнале» князя Шаликова. «Уединенная муза…» была представлена Наумовой в «Общество любителей российской словесности при Московском университете». «Разбор» был сделан А.Ф.Мерзляковым.

³ Гавриил Ильич Солнцев (1786–1866), профессор права. Учился в орловской духовной семинарии, затем был слушателем Московского ун-та по отделению нравственно-политических наук. В 1814 г. приглашен в Казан. ун-т. С 1815 г. — экстраординарный, с 1817 — ординарный профессор. В 1818–1819 гг. — проректор ун-та. С нач. 1821 г. возникают недоразумения между попечителем Магницким и Солнцевым. В результате Солнцев был уволен от службы в 1823 г. Назначен председателем палаты уголовного суда, в 1824–1844 гг. — на должности губернского прокурора.

⁴ Т.е. фотографию.

⁵ Никитин И.С. Сочинения И.С.Никитина с биографией, составленной и вновь исправленной М.Ф.Де-Пуле. – Изд. 2-е. – В 2 т. – М., 1878.