Книжный знак

Тамир Салбиев, Лев Дзугаев

Осетинские истоки европейской легенды о короле Артуре, рыцарях Круглого Стола и Святом Граале

К.Скотт Литтлтон, Линда А. Малкор.

От Скифии до Камелота / Пер. с англ. С. Никольский. — Владикавказ : Проект-Пресс, 2007. — 304 с., [16] л. цв. ил. : ил.

В прошлом году в издательстве «Проект-Пресс» во Владикавказе был опубликован русский перевод книги К. Скотта Литтлтона и Линды А. Малкор «От Скифии до Камелота. Радикальное переосмысление легенд о короле Артуре, рыцарях Круглого Стола и Святом Граале». В свое время, в середине 90-х годов прошлого века, когда эта книга вышла в свет по-английски, она стала знаменательным событием для традиции изучения цикла артуровских легенд и привлекла широких читателей, поскольку написана живо и интересно, а легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола и Святом Граале необычайно популярны на Западе. Общепризнано то глубокое влияние, которое они оказали на эпическую и мифологическую традицию средних веков и на духовную культуру в целом.

И хотя до сих пор существуют дискуссионные вопросы частного характера, проблема происхождения этих легенд считалась безоговорочно решенной: они были признаны сугубо кельтскими. Тем большую смелость потребовалось проявить авторам книги, чтобы предложить радикальный пересмотр этого общепризнанного положения. Литтлтон Скотт и Линда Малкор выдвинули гипотезу о том, что первоначальный вклад в формирование того, что позднее стало ядром кельтских преданий, был сделан предками современных осетин — народа, населяющего северный и южный склоны Центрального Кавказа. В силу этого обстоятельства, ключевую роль для выяснения происхождения этих легенд должен, по их мнению, играть Нартовский эпос осетин, восходящий к древней цивилизации иранских народов Евразии. Такова главная — революционная по своей сути — идея, получившая развернутое обоснование в обсуждаемой книге.

В основу гипотезы Литтлтона-Малкор было положено известное сюжетное сходство между легендами о Короле Артуре и осетинским Нартовским эпосом, замеченное в середине прошлого столетия великим французским мифологом Жоржем Дюмезилем, памяти которого и посвятили свою книгу авторы. Это сходство связано с мотивом меча, брошенного в море, входящим в состав одного из самых известных преданий об Артуре — истории его смерти. В качестве иллюстрации этого мотива в артуровском цикле авторы приводят следующий отрывок:

«…— Сэр Бедивер… — сказал король Артур. — …Возьми меч мой Экскалибур и ступай с ним на берег озера, а когда придешь, брось меч в воду и возвратись ко мне рассказать, что ты там увидел.

— Мой господин, ваше повеление будет исполнено.

Сэр Бедивер взял меч, но, когда он пришел на берег моря, меч показался ему столь прекрасным, что он не смог бросить Экскалибур в воду, а спрятал его под корнями дерева и воротился к королю.

— Сэр Бедивер, что ты там видел?

— Мой господин, я не видел ничего, но лишь волны и ветер.

— Неправду ты говоришь. А потому, молю тебя, отправляйся туда поскорее снова и на сей раз выполни мое повеление.

И пошел сэр Бедивер назад, но и на сей раз не смог исполнить повеление короля.

— Сэр Бедивер, что же ты там видел?

— Мой господин, я не видел ничего, но лишь колыхание волн и плеск прибоя.

— Сэр Бедивер, дважды ты предал меня! И все ради моего меча, недостойный! Смотри же, сделай, как я велю, да поспеши, ибо мне осталось жить недолго.

На этот раз сэр Бедивер намотал перевязь на рукоять и зашвырнул меч в воду как только смог далеко. В тот же миг поднялась из волн рука, поймала меч, трижды потрясла им и исчезла с ним под водой. Возвратился сэр Бедивер к королю и рассказал ему о том, что увидел».

Заметим, что именно с мечом связано и обретение Артуром королевской власти, так как только ему одному оказывается по силам извлечь меч, находящийся в камне.

Как показало исследование, эпическим прототипом короля Артура в осетинской устной традиции оказывается нарт Батраз, смерть которого также напрямую связана с его мечом. Когда он говорит нартам, что готов к смерти, то добавляет, что умрет только после того, как его меч будет брошен в море. Последняя оговорка вызывает у нартов немалую тревогу, поскольку меч настолько тяжел, что без труда с ним управляется лишь сам Батраз. Нарты решают обмануть героя. Спрятав меч, они сообщают, что поступили с ним так, как им было велено. Но на вопрос: «Какие чудеса вы узрели, когда мой меч упал в море?» — они отвечают: «Никаких». Так Батраз распознает ложь, ведь он один знает, что должно случиться, когда его меч упадет в воду. Когда же нартам удается дотащить дивное оружие до берега и бросить его в воду, море приходит в волнение, вскипает и становится кроваво-красным. Как только Батразу сообщают об этом, он умирает, убедившись, что его последняя воля исполнена.

Трудно возразить авторам книги, когда они замечают, что не нужно быть специалистом в артуровской традиции, чтобы разглядеть поразительные параллели между двумя традициями. Однако возникает вопрос о том, какова природа этих схождений.

В теории существуют три одинаково возможных объяснения.

Первое исходит из типологического схождения, то есть предполагает, что подобные общие явления возникают в различных уголках планеты в силу единства человеческого сознания, которое и приводит к тому, что схожие мотивы возникают независимо друг от друга в сходных социально-исторических условиях. Однако для типологических схождений свойственно значительное количество, которое в данном случае не наблюдается. Тем самым, отсутствие каких-либо других подобных примеров делает это объяснение маловероятным.

Второе объяснение могло бы исходить из общего индоевропейского наследия кельтов и осетин. Известно, что осетины также происходят из индоевропейской историко-культурной общности и относятся к северо-восточной ветви ее иранской группы. Однако здесь возникают серьезные препятствия. Артуровский цикл не имеет общекельтского распространения. Он возник на Британских островах в период после ухода римских войск из этой дальней провинции. Тогда местному кельтскому населению, в значительной степени романизированному, пришлось самостоятельно противостоять натиску германских континентальных племен англов, саксов, ютов и фризов, стремившихся овладеть островом. Кроме того, по своему содержанию артуровская традиция повествует об отряде всадников, тогда как кельты в бою использовали коней иным образом, а именно, запрягая их в колесницы.

Третье объяснение исходит из заимствования. И если идти этим путем, то следует рассмотреть два аспекта: географический и исторический. Иначе говоря, необходимо дать ответ на вопросы, где и когда это заимствование могло иметь место?

Предки осетин дважды вступали в контакт с кельтами. Впервые это произошло около 175 года н. э., когда после войны в придунайской провинции Паннонии (современная Венгрия) на римскую службу в качестве вспомогательной кавалерии императором Марком Аврелием были приняты около 8000 сарматских воинов из племени языгов. Большая часть этих сарматов, примерно пять с половиной тысяч всадников были отправлены в Британию, где они были включены в состав VI Победоносного легиона. Их префектом стал Луций Арторий Каст, который мог послужить историческим прототипом легендарного короля Артура. Располагались они в нескольких фортах и постах вдоль так называемого Адрианова Вала в современном западном Ланкашире. Сарматская община сохранялась в Британии приблизительно до времени ухода римских легионов.

Вторая волна сарматов-алан пришла в Европу во время Великого переселения народов в начале V в. н. э. и они основали крупные поселения на севере современной Франции на полуострове Арморика. Там же, куда бежали от германского нашествия островные кельты, заселившие историческую область Бретань. В книге приводится обширный перечень географических названий этой области, содержащих в своем составе элемент алан.

Таким образом, авторы обеспечили свою гипотезу надежной исторической базой. Вместе с тем было ясно, что заимствование не может ограничиваться лишь одним схождением, и обнаружение других схождений не заставило себя долго ждать. Наряду с мечом, брошенным в море, связь с сарматской традицией прослеживается в персонаже первого рыцаря Ланселота, в преданиях о Персевале, в женских образах и т. д. Все же наиболее важной следует признать параллель между святым Граалем и чашей Нартамонга, и Связанным с ними образом змея или дракона.

Обычно в традиционной истории Святой Грааль представляется в виде Чаши Тайной Вечери. В эту Чашу во время Распятия или же при снятии с Креста Иосиф Аримафейский собрал кровь Иисуса. В артуровской традиции диапазон представлений о Граале весьма широк — от неясного свечения до камня. Главное свойство Грааля насыщать, обеспечивать нуждающихся пропитанием. Исследователи и прежде высказывали мысль о том, что легенды о Граале были занесены с Востока. В книге Грааль связывается с осетинской волшебной чашей Нартамонга, которая появляется на пирах и наделяет сверхественными способностями того, кто становится ее обладателем.

Примечательно, что в обеих традициях этой чести удостаивается лишь безупречный герой, «рыцарь без страха и упрека». В осетинской традиции само название чаши означает «выявительница Нартов» или «указующая Нартов». Она сама определяет того, кто достоин того, чтобы испить из нее.

Кроме того, этот сосуд, будучи опорожненным, имеет обыкновение наполняться вновь, обеспечивая изобилие, плодородие и богатство. Это свойство чаши связано, по-видимому, с тем, что она воплощает собой модель мироздания. И в Нартовском эпосе она ясно отмечает три зоны космоса, соотнесенные с человеческим телом…

Книга «От Скифии до Камелота» безусловно заслуживает того, чтобы ее прочесть, чтобы вместе с ее авторами отважно отправиться вслед за отрядами сарматов-языгов из Причерноморских степей и предгорий Кавказа в поход на Запад, до замка легендарного короля Артура — от Скифии до Камелота.