Юрий Александров

Среди дворянских гнезд

Ученым столицы повезло: их творческое «гнездо», своего рода дом-клуб, расположен в одном из самых примечательных мест исторического центра Москвы — на Пречистенке. Современная оживленная магистраль, возникла в ХVI столетии как дорога к Новодевичьему монастырю, где хранилась икона Пречистой Смоленской Богоматери (отвергнув топонимический «псевдоним» советских лет ), не только возвратила свое историческое имя, данное ей царем Алексеем Михайловичем, но, что поразительно, — Пречистенка до наших дней не утратила окончательно присущего ей очарования, несмотря на колоссальный урон, нанесенный Москве в начале ХХ столетия в ходе брутального вторжения в ее градостроительную ткань доходных домов, беспощадных реконструкций советских лет, а также варварства постсоветской эпохи.

Уникальный заповедный мир московского классицизма все же сохранился. Цепь городских усадеб и ампирных особняков утверждает красоту гармонии, порожденную великими архитектурными талантами России. Недаром М.Н.Загоскин в своей книге «Москва и москвичи» писал о «красивой Пречистенской улице, в которой несколько огромных каменных домов не испортили бы и Дворцовой набережной Петербурга». Архитектурные памятники, густо вкрапленные в застройку Пречистенки, — еще живой фрагмент ее былого великолепного ансамбля. Из-за сложного профиля улицы, ее изгибов, вторящих трассе древней дороги, идущей на запад от Москвы, в пеструю мозаику фасадов включаются все новые и новые памятники, прячущиеся в многочисленных переулках, пересекающих радиальную магистраль. Эффектные перспективы, возникающие в разрывах фронтальной застройки, не только обогащают художественные впечатления от Пречистенки, рельефнее подчеркивая ее пластику, но и умножают бесчисленные ассоциации, связанные с ней.

Один из лучших исторических пейзажей столицы своим существованием противостоит мощной агрессии постмодернистской и деструктивной архитектуры, которая в наши дни эпатирует безудержной вакханалией форм, подчас элементарным отсутствием вкуса.

Пречистенка несмотря ни на что пока остается заповедным миром, «городом в городе», своеобразной Атлантидой московской истории и культуры: вереница образов знаменитых москвичей и памятных событий витает над ее многочисленными памятниками, запечатлена в ее древних камнях, столь исконно московском холмистом ландшафте, невольно приглашая к «паломничеству души» в эти места, обладающие сильнейшей ностальгической энергетикой.

Правда, с каждым годом все сложнее по уцелевшим фрагментам восстановить общую картину «Сен-Жерменского предместья Москвы», где в лабиринте чистых, спокойных улиц и извилистых переулков еще в начале прошлого века жило и медленно вымирало старое московское дворянство, громкие имена которого часто упоминаются в русской истории до Петра I. Действительно, здесь жили князья Кропоткины, Вяземские, Долгоруковы, Шаховские, графы Орловы, а также Гагарины, Гончаровы, Тургеневы, Яковлевы и другие семьи, чьи фамилии блистали под пером Карамзина, звучали «в преданьях старины глубокой».

В этих краях, по словам их обитателя Александра Герцена, «не приходит все к одному знаменателю, а живут себе образцы разных времен, образований, слоев, широт и долгот русских. В ней Ларины и Фамусовы спокойно оканчивают свой век, но не только они, а и Владимир Ленский, и наш чудак Чацкий, Онегиных было даже слишком много».

Вводят в примечательный мир классицизма и ампира московских «дворянских гнезд», однако, памятники зодчества допетровской эпохи. Еще при подходе к дому, отданному ученым, стоит лишь взглянуть «окрест», чтобы убедиться в том, что застройку противоположной стороны Пречистенки открывают старинные Белые палаты, известные также по имени владельцев — Фамицыных. В предназначенных к сносу заурядных жилых домах энтузиасты архитекторы-реставраторы обнаружили под штукатуркой палаты XVII столетия и при поддержке общественности в самый последний драматический момент спасли их от гибели. Гладкие монументальные стены с лишенными фигурных наличников оконцами, закрытыми коваными решетками, глубоко «утопленные» в мощном культурном слое, скрывают старинные своды и служат прелюдией мелодии, которую согласно ведут античные ордера, фронтоны, портики и строго выдержанный декор пречистенских памятников.

В начальную застройку улицы входит двухэтажный жилой дом с монументальным коринфским портиком, массивным аттиком и сандриками второго, парадного, этажа. Расположенный напротив Белых палат, он включает своды XVII века — убедительное доказательство почтенной древности. Первые владельцы усадьбы не оставили о себе никаких упоминаний. Известно лишь, что в середине последующего столетия она числилась за князем И.М.Одоевским, а в 1830-е годы главный дом принадлежал генералу М.Ф.Орлову, одному из основателей «Союза благоденствия», герою Отечественной войны 1812 года. Войска, которыми он командовал, первыми вступили в Париж, и Орлов выполнил почетную миссию принять капитуляцию столицы наполеоновской Франции.

Резко контрастирует с Белыми палатами и соседней двухэтажной постройкой, за эклектическим фасадом скрывающей ампирный дом княжны Салтыковой-Головкиной, крупный объем монументального дома камергера В.А.Всеволожского, владения которого доходили до Остоженки. Усадьба горела в 1812 году, но главный дом уцелел. Несмотря на позднейшие перестройки, протяженный по Пречистенке парадный фасад в основном сохранил прежние пропорции и представительность благодаря удачно запроектированной лоджии с 12-ью колоннами композитного ордера. В этих стенах часто звучала музыка: здесь устраивались музыкальные вечера и концерты. Богатый хозяин, завзятый театрал и меломан, любивший музицировать, нередко принимал в них участие. Принадлежавший ему крепостной оркестр считался одним из лучших в Москве.

Созвездие памятников московского классицизма плотно окружает Дом ученых, здание которого и само принадлежит к числу выдающихся памятников столицы. Первым и единственным летописцем этого примечательного дома стал выдающийся краевед Алексей Феоктистович Родин, который в течение многих лет проводил увлекательные экскурсии по Москве с членами Дома ученых, позднее передав эту почетную миссию мне.

Хотя в современных исследованиях утверждается, что сохранившееся до нас здание имеет в основе палаты начала XVIII столетия, документальных сведений о владельцах авторы не приводят. Известно, что в XVI веке территория, занимаемая ныне Домом ученых, находилась в дворцовой Большой конюшенной слободе, окруженной стрелецкими слободами. В 1565 году Чертолье отошло в опричнину — личное «особое» владение Ивана Грозного со своим государственным аппаратом и привилегированным войском — гвардией царя — опричниками, оставившими кровавый след на этой земле. Бояре и князья, имевшие здесь загородные усадьбы, были изгнаны, а их владения перешли к опричникам.

А.Ф.Родин первым обратил внимание на такой уникальный исторический источник, как воспоминания правнучки историка В.Н.Татищева — Е.П.Яньковой, урожденной Римской-Корсаковой, которая в конце ХVIII столетия жила в доме на углу Пречистенки и Пречистенского переулка, как раз напротив территории современного Дома ученых, которой в то время владел московский военный губернатор И.П.Архаров, женатый на ее троюродной сестре. Своей карьерой он был обязан брату — в то время петербургскому генерал-губернатору Н.П.Архарову, который в беседе с императором Павлом I как-то выбрал удачный момент для протежирования брата. Иван Петрович был немедленно потребован в Петербург, произведен в генералы от инфантерии, пожалован орденом святой Анны первой степени и тысячью душ крепостных крестьян.

С помощью прусского полковника Гессе, назначенного императором плац-майором в помощь Ивану Архарову, новый военный губернатор сформировал из отчаянных храбрецов, спаянных суровой дисциплиной, полк, которого москвичи боялись как огня. Недаром слово «архаровец» стало нарицательным.

Один из лучших знатоков бытовой истории ХVIII столетия С.Н.Шубинский писал: «Архаров зажил в Москве большим барином. Дом его на Пречистенке был открыт для всех знакомых и утром, и вечером. Каждый день у них обедало не менее сорока человек, а по воскресеньям давались балы, на которые собиралось все лучшее московское общество; на обширном дворе, как ни был он велик, иногда не умещались экипажи съезжавшихся гостей.

Широкое гостеприимство скоро сделало дом Архаровых одним из самых приятных в Москве…»

Иван Архаров благополучно губернаторствовал два года, как внезапно его карьера прервалась анекдотическим случаем, вызванным чрезмерным усердием брата угодить императору. В то время как Павел после коронации поехал осматривать литовские губернии, Николай Архаров решил преподнести ему сюрприз. Зная любовь императора к «эстетике шлагбаумов и полицейских будок», он приказал всем петербургским обывателям, не медля, окрасить ворота своих домов и заборы полосами черной, оранжевой и белой красок. Непредвиденные срочные и большие расходы вызвали недовольство жителей, а губернаторский «сюрприз» произвел на императора сильное, но совершенно противоположное ожидаемому действие. Пораженный при въезде в столицу массой выкрашенных по однообразному шаблону построек, он спросил, что означает эта нелепая фантазия? Ему отвечали, что «полиция принудила обывателей безотлагательно исполнить волю монарха».

— Так что же я, дурак, чтобы отдавать такие повеления? — гневно воскликнул Павел I.

Николаю Архарову было приказано тотчас же уехать из Петербурга и никогда не показываться более на глаза монарху. Вскоре пришел и черед московского брата. 23 апреля 1800 года был отдан приказ об увольнении обоих Архаровых от службы, а на другой день послано повеление императора московскому генерал-губернатору: «По получении сего, повелеваю объявить братьям генерал от инфантерии Архаровым повеление мое выехать немедленно из Москвы в свои деревни в Тамбове, где и жить им впредь до повеления».

Ссылка продолжалась недолго. После убийства Павла I и вступления на престол Александра I Иван Архаров поселился в своем доме, который по-прежнему открылся для всех. Но он сгорел в 1812 году, и братья стали жить в Петербурге.

Янькова вспоминала, что обширное владение Архарова с полуразрушенным домом купил И.А.Нарышкин, принадлежавший к незнатной дворянской семье, но гордившейся тем, что в их роду была царица Наталья Нарышкина — мать Петра I. Кроме того, жена нового владельца Екатерина Александровна была по отцу троеюродною сестрой князю С.М.Голицыну, а их дочь — фрейлиной.

Мемуаристка так характеризовала своего нового соседа: «Ивану Александровичу было лет за пятьдесят; он был небольшого роста, худенький и миловидный человечек, очень учтивый в обращении и большой шаркун. Волосы у него были очень редки, он стриг их коротко и как-то особенным манером, что очень к нему шло; был большой охотник до перстней и носил прекрупные бриллианты. Он был камергером и обер-церемониймейстером».

Быт в доме Нарышкиных, стоявших более высоко в обществе, чем Архаровы, хотя и напоминая прежний столь типично московский уклад жизни, отличался от него большим богатством, изысканностью и художественным вкусом.

Иван Александрович приходился дядей Наталии Николаевне Гончаровой и был посаженым отцом невесты на венчании с Пушкиным, которое состоялось 18 февраля 1831 года в приделе еще недостроенного храма Большое Вознесение у Никитских ворот. Естественно, что поэт не раз наносил визиты Нарышкиным в их доме на Пречистенке.

Жизнь семьи Нарышкиных была омрачена жестокой драмой: старший сын — «видный и красивый офицер, подававший большие надежды» — был убит в 1811 году на дуэли с известным бретером графом Ф.И.Толстым, прозванным «Американцем». Позднее семье Нарышкиных пришлось пережить другую драму: их племянник полковник, член тайных обществ, участник подготовки восстания в Москве М.М.Нарышкин был отправлен на каторжные работы в Сибирь.

Позднее дом Нарышкиных переходил к княгине Гагариной, затем к князьям Трубецким, затем… Но об этом чуть позже.

На другой от современного Дома ученых стороне Чертольского переулка, на углу с Пречистенкой, заметна градостроительная «выбоина» в красной линии уличной застройки. Еще несколько десятилетий тому назад здесь стоял деревянный дом, заново построенный после пожара 1812 года уже упоминавшейся «литературной бабушкой» — Елизаветой Яньковой — знаменитой бытописательницей старой Москвы, сохранившей память о пяти поколениях жителей Первопрестольной (воспоминания Яньковой, в генеалогическом древе которой пересекались ветви знатнейших русских фамилий Римских-Корсаковых, Волконских, Щербатовых, Татищевых, Милославских, Салтыковых, Толстых, записал и издал ее внук Дмитрий Благово).

«Дом нужно было опять строить, и материал уже приготовлялся у нас в деревне, — вспоминала она. — Через переулок от нас, ниже к Пречистенским воротам, был дом Архаровых, напротив них дом Лопухина и далее еще большой дом Всеволожских; все они сгорели. Рядом с нашим домом каменный дом князя Хованского, дом во дворе графини Елизаветы Федоровны Орловой, урожденной Ртищевой, напротив нас дом князя Шаховского, большой дом князя Долгорукова, дом Охотникова и еще много других домов по Пречистенке почти вплоть до самого Зубова, где ныне бульвар — все это погорело. Дом Хитровой Настасьи Николаевны, однако, уцелел; долгое время, — он один одинешенек стоял посреди обгорелых развалин».

Одним из первых стал строиться на Пречистенке богач Александр Петрович Хрущев, вышедший в отставку прапорщик лейб-гвардии Преображенского полка, участник Отечественной войны 1812 года. Купив сгоревшую усадьбу у наследницы князя Федора Барятинского — обер-гофмаршала при Екатерине II, он возвел по соседству с непритязательным домом Яньковой настоящий дворец.

Шедевр ампира, созданный великим мастером, бывшим крепостным Афанасием Григорьевым, поражает строгой красотой и поразительной соразмерностью. В знаменитом памятнике с наибольшей полнотой проявились черты, присущие творческому почерку зодчего: интимность и лиричность.

Заново отстроенная после пожара 1812 года усадьба по совершенству и оригинальности своей сложной и свободной гармонии не имеет аналогов в русской классической архитектуре. Григорьев отказался от привычной парадной симметрии. В едином художественном образе он объединил два совершенно разных «лица» главного дома: обращенный на улицу торжественно-парадный фасад с шестиколонным портиком и интимно-камерный, выходящий на Хрущевский переулок, с цоколем-террасой и портиком из восьми попарно сгруппированных колонн. И в том и в другом случаях использованы варианты ионического ордера. В отделке фасадов с изящными лепными барельефами принимал участие известный скульптор Иван Витали.

Как и большинство построек послепожарной Москвы, дом строился из дерева, но при этом талантливо декорирован под камень.

Собиравший аристократический высший свет Москвы дворец Хрущева славился хлебосольством и многолюдными пирами. Однако «покорный общему закону», в 1840-е годы перешел в купеческие руки. Впрочем, вскоре (вопреки «социальной логике») его владельцем вновь стал дворянин, отставной капитан Дмитрий Степанович Селезнев, герб которого и ныне красуется на фронтоне.

ХХ столетие подарило драгоценной жемчужине пречистенского ансамбля счастливую судьбу: здесь разместился Государственный музей А.С.Пушкина. Правда, как ни стремились его сотрудники обнаружить какие-либо документальные следы посещения дома Хрущева поэтом, им это не удалось. Однако среди множества пешеходных троп, оставленных на Пречистенке и в окрестностях их обитателями, музейные пушкинисты выделили и закрепили «тропу Пушкина», включающую многие сохранившиеся на заповедной улице памятники, связанные с его именем.

«Московский Парфенон» окружают великолепные памятники. Противоположную сторону заповедной улицы украшает другое творение Афанасия Григорьева — городская усадьба, возведенная в 1817—1822 годах для А.В.Лопухина, принадлежавшего к фамилии, часто встречающейся на страницах отечественной истории. Сохранившийся без изменений парадный фасад главного здания украшен стройным шестиколонным ионическим портиком, многофигурным фризом, скульптурными лепными вставками и рустом. Один из лучших памятников московского ампира предоставлен Музею Л.Н.Толстого.

Два дома отделяют музейное здание от другой городской усадьбы, известной по имени одного из ее поздних владельцев — Дениса Давыдова. Древнейшую часть главного здания составляют старинные палаты первой половины ХVIII столетия, переделанные в 1770-х годах в формы раннего классицизма владельцем усадьбы Николаем Архаровым — в то время московским обер-полицмейстером, легендарным криминалистом («сыщиком» ), распутывавшим самые сложные уголовные преступления. При нем были сооружены боковые флигели. Парадный двор, характерный для усадебной планировки, отделил главный дом от улицы.

В 1835 году усадьбу купил Денис Давыдов. Но вскоре, решив, что ему не по силам содержать столь хлопотливое имущество, Давыдов обращается с «Челобитной» к А.А.Башилову — директору Комиссии строений в Москве:

Помоги в казну продать
За сто тысяч дом богатый,
Величавые палаты,
Мой пречистенский дворец.
Тесен он для партизана:
Сотоварищ урагана,
Я люблю, казак-боец,
Дом без окон и крылец,
Без дверей и стен кирпичных,
Дом разгулов безграничных
И налетов удалых:

«Челобитную» Давыдов направил Пушкину, который напечатал ее в журнале «Современник».

Соседнее с усадьбой «поэта-партизана» монументальное здание было сооружено в конце ХVIII столетия по проекту М.Ф.Казакова для князя А.Долгорукова (перестраивалось после пожара 1812 года). Памятник тем не менее сохранил присущие произведениям великого зодчего строгую парадность и благородную ясность форм.

Парадный фасад, вытянутый вдоль фронта улицы, имеет ярко выраженную пятичастную композицию и, несмотря на большую протяженность, лишен монотонности. Центральная часть украшена великолепным портиком ионического ордера, в тимпане фронтона которого сохранился герб князей Долгоруковых. Колонные галереи на арках соединяют ее с боковыми флигелями, торцы которых были обращены на улицу тройными итальянскими окнами и балконами. В ходе перестройки был уничтожен бельведер центрального здания, заложены проемы арок, которые вели в обширный парк с прудами и фонтанами.

Другой сосед усадьбы Долгоруковых со стороны Зубова — также старинная усадьба, сформировавшаяся в 1811 году по заказу генерал-майора А.А.Тучкова (был перестроен и расширен главный дом, возведены служебные корпуса). По некоторым источникам, усадьбу перестраивал новый владелец — по выражению П.А.Вяземского, «великолепный Потемкин, если не Тавриды, а просто Пречистенки». Граф С.П.Потемкин, разносторонне образованный, был тонким ценителем искусства. Славившаяся красотой его жена Елизавета Петровна была посаженой матерью на свадьбе Пушкина. Поэт, не раз бывавший у Потемкиных, посвятил ей шутливый экспромт:

Когда Потемкину в потемках
Я на Пречистенке найду,
То пусть с Булгариным в потомках
Меня поставят наряду.

В ходе перестройки 1870-х годов, осуществленной по проекту архитектора П. Кампиони, памятник классицизма, украшенный традиционным портиком, приобрел псевдобарочный фасад с лепными фигурными наличниками, ионическими полуколоннами, рустовкой нижнего этажа, а также аттиком, украшенным вазами и чугунной балюстрадой.

В начале ХХ столетия усадьба принадлежала миллионеру И.А.Морозову — меценату и коллекционеру западноевропейского искусства. В это время парадные помещения превратили в экспозиционные залы, а над аттиком появился громадный стеклянный фонарь, позволявший осматривать уникальную коллекцию при естественном освещении.

В круг памятников, составлявших великолепный архитектурный ансамбль Пречистенки, входило еще несколько примечательных сооружений. Так наиболее близок к Зубовской площади по четной стороне улицы памятник, сочетающий строгую соразмерность форм с торжественной праздничностью парадного фасада. Его родословная берет начало в ХVIII столетии, когда он принадлежал богатым помещикам Охотниковым. После пожара 1812 года здание перестроили в модном тогда стиле ампир. Фасад главного корпуса имеет дорический портик. Симметрично расположенные флигели и службы широким полукругом замыкают двор. Их кирпичные аркады украшены колоннами тосканского ордера, выполненными из белого камня. Вестибюль лестницы и двусветный зал переделаны в 1915 году архитектором А. Таманяном.

В конце ХIХ столетия здесь размещалась популярная среди москвичей гимназия известного педагога Л.И.Поливанова. В нее отдал своих детей живший тогда поблизости Л.Н. Толстой, неоднократно посещавший гимназию и беседовавший с ее учителями.

Кварталом ниже, на углу Чистого переулка, расположен другой монументальный памятник до сих пор господствующего на Пречистенке стиля. Двухэтажный, с двумя ризалитами, украшенными пилястрами коринфского ордера, и увенчанный аттиком, этот дом был известен как Московское пожарное депо. Один из ранних памятников классицизма в Москве возведен по проекту М.Ф.Казакова в конце ХVIII столетия. Комплекс включает две постройки, принадлежавшие семье генерала от инфантерии, героя Отечественной войны 1812 года А.П Ермолова. В 1850-х годах генерал жил в соседнем здании, где собрал великолепную библиотеку, лучшие экземпляры переплетая собственноручно.

В ХХ веке Марс уступил свое жилище Терпсихоре: в перестроенном доме (№ 20), в 1921—1923 годах располагалась балетная школа-студия и квартира Айседоры Дункан.

Еще при жизни генерала дома М.А. и Ф.А. Ермоловых были проданы в казну. После перестройки в них разместилось пожарное депо, над которым поднялась каланча (разобрана в 1930 году).

Уже к концу 1830-х годов процесс «оскудения» дворянства изменил облик Пречистенки, как и всей дворянской Москвы. Перемены отметил еще Александр Пушкин. «Ныне в присмиревшей Москве, — писал он, — огромные барские дома стоят печально между широким двором, заросшим травою, и садом, запущенным и одичалым. Под вызолоченным гербом торчит вывеска портного, который платит хозяину 30 рублей в месяц за квартиру, великолепный бельэтаж занят мадамой для пансиона — и то слава Богу! На всех воротах прибито объявление, что дом продается и отдается внаймы, и никто его не покупает, и не нанимает».

В пореформенное время Москва окончательно утратила характер «дворянской столицы». Перевес в пользу набиравшей силы буржуазии стал очевидным. Дом известного генерала М.Ф.Орлова приобрел миллионер-фабрикант Хлудов, усадьба Лопухиных переходит в руки Челноковых — хозяев цементных заводов в Подольске, имение Потемкиных — к владельцу Тверской мануфактуры Ивану Абрамовичу Морозову. Хозяйкой дома князя Вяземского становится купчиха Матвеева, а в дом «бабушки» Е.Яньковой вселяется виноторговец и владелец химического завода Ушков. Дом богатого помещика В.А.Всеволожского после пожара 1812 года стоял с заколоченными окнами до 1870 года, пока его не купил с аукциона купец Степанов.

Великолепный архитектурный ансамбль, принадлежавший князьям Долгоруковым, занял Александро-Мариинский институт. На месте дворянских усадеб Большой Конюшенной появляются первые доходные дома французского парфюмера Шарля Жиро и Карла фон Мекка — одного из строителей и совладельцев самой протяженной железной дороги России. Примечателен доходный дом И.П.Исакова, построенный в стиле модерн одним из крупнейших архитекторов нового архитектурного направления Л.Н.Кекушевым.

Мир «дворянских гнезд» разительно преображается в бастион промышленных и финансовых «олигархов». А над выходящими из моды традиционными атрибутами классицизма победоносно восходит заря изнеженно-томного модерна.

Под стать «железному веку» трагический рок, нависший над Пречистенкой, не миновал и владений князя Трубецкого, тех самых, на месте которых теперь Дом ученых. В 1865 году усадьбу приобретает на имя жены Александры миллионер-фабрикант Иван Коншин, принадлежавший к старинному роду серпуховских посадских людей, которые еще в ХVIII столетии производили полотно и парусину. К началу ХIХ века их мануфактура включала ткацкое (1400 ручных станов) и ситценабивное (200 набойщицких столов) производства. На мануфактуре и в селах, где крестьяне занимались ткачеством, было занято более двух тысяч человек.

В 1840-е годы Николай Коншин значительно расширил производство, построив красильню и оснастив прядильню паровой машиной. В 1853 году его брат Иван Максимович получил в наследство прядильное и ткацкое отделения. А спустя шесть лет сыновья Н.М.Коншина, Николай Николаевич и Максим Николаевич, образовали Торговый дом «Николая Коншина сыновья» для эксплуатации ситцепечатного заведения, которое переоборудовали на машинную тягу.

А.Ф.Родин обстоятельно исследовал семейную хронику Коншиных, владевших одним из старейших и самых крупных текстильных предприятий России. Он установил, что старший сын Н.М.Коншина Иван Николаевич повел дело самостоятельно. Заново технически оснастив полученную в наследство фабрику «Старая Мыза» и осуществив удачные ростовщические сделки, он нажил крупное состояние. К этому времени он и купил владение князя Трубецкого и спустя два года начал строить новый дом.

В 1882 году, к 200-летнему юбилею текстильных предприятий, род Коншиных «в воздаяние их заслуг на поприще отечественной промышленности» был возведен в потомственное дворянство. И.Н.Коншин умер в 1898 году бездетным. Все огромное состояние, превышающее 10 миллионов рублей, он оставил жене — Александре Ивановне. Она ликвидировала промышленное предприятие мужа, продав фабрику его братьям, и стала жить одна в своем доме. «У Коншиной детей не было. Она была одинокой женщиной, необщительной, нелюдимой, недоверчиво относившейся к своим родственникам, даже чуждавшаяся их. Жила она в окружении невероятного количества кошек, единственный человек, который ей был близок — это монашенка-компаньонка; управлял домом некто Александр Васильевич, старообрядец. Всеми делами ведал адвокат Александр Федорович Дерюжинский» (А.Ф.Родин). По-видимому, именно он и пригласил архитектора Анатолия Осиповича Гунста. предложив ему построить роскошный дом на месте старого. Так было задумано здание, в котором позже разместился Дом ученых.

Выбор пал на талантливого московского зодчего и художника не случайно. Гунст, окончивший в 1898 году Московское училище живописи, ваяния и зодчества, находился в расцвете творческих сил и был уже известен крупными работами: вместе с Л.Н.Бенуа он возвел монументальное здание Первого Российского страхового общества на углу Б.Лубянки и Кузнецкого моста, проектировал фешенебельные особняки на улицах Погодинской и 1-й Мещанской. Репутация Гунста в мире искусства упрочилась благодаря основанию им Классов изящных искусств, в которых преподавали архитектор Федор Шехтель, художники Исаак Левитан, Николай Крымов, скульптор Сергей Волнухин и другие известные деятели искусства. Анатолий Осипович был всесторонне одарен. Увлекался не только живописью, но и художественной фотографией (его работы были удостоены премий на Всемирной выставке в Париже), был своим человеком в театральном мире.

Гунст проектировал особняк с большим размахом, не стесняясь в средствах. Благодаря этому его творение по праву заняло место в ряду самых роскошных построек, которыми ознаменовалось в Москве начало ХХ столетия. Зодчий тактично сохранил ясную соразмерность объема здания — удачного образца неоклассицизма. Главный фасад акцентирован шестью плоскими пилястрами ионического ордера и фронтоном. Однако в мелкой декоративной лепнине фриза, обрамления окон прослеживается влияние эклектики. Дом выходит в сад с беседкой, огороженный со стороны улицы высоким каменным забором с арочными нишами, балюстрадами и вазами наверху. Пилоны парадных ворот украшают скульптуры львов. Со стороны переулка на стене особняка барельефное панно в стиле модерн.

Наиболее эффектно выглядят интерьеры дома, в создании которых архитектор проявил себя как крупный мастер. Особенно роскошен Зимний сад (ныне — парадная столовая) с остекленным эркером и световым фонарем, эффектно отделанный объем которого был встроен со двора. Мрамор был выписан из Италии, бронзовые украшения — из Парижа. Громадное стекло было заказано также в Италии. Его везли в Москву в специально оборудованном вагоне. Вставить этот «уникум» на уготовленное для него место можно было только в процессе строительства. Мраморные скульптуры доставили из Парижа.

Дом был окончен строительством и освящен к дню именин А.И.Коншиной. 23 апреля 1910 года в ее честь состоялся концерт, в котором приняли участие знаменитые музыканты Александр Гольденвейзер, Сибор, Константин Игумнов.

Одинокая и больная хозяйка недолго прожила в великолепном дворце: в сентябре 1914 года она умерла. Дом переходит к жене племянника — Варваре Петровне Коншиной, хозяйке фабрики в Серпухове, которая через год также умирает. Владение по наследству достается трем ее замужним дочерям — Полуэктовой, Яковлевой и Колосовой, и их малолетним сыновьям. В начале 1916 года они продали дом Коншиной за 400 тысяч рублей крупнейшему русскому предпринимателю и банкиру, действительному статскому советнику Алексею Ивановичу Путилову. В то время он был председателем правления Русско-Азиатского банка и входил в руководство свыше полусотни крупнейших акционерных предприятий и фирм. Но после Октябрьского переворота все его движимое и недвижимое имущество, в том числе купленный у Коншиных дом на Пречистенке, было конфисковано.

В 1922 году в стенах особняка Коншиных-Путилова открылся Дом ученых. Начался новый этап истории примечательного памятника на Пречистенке. В 1932-м к нему по проекту известных архитекторов братьев Весниных пристроили крупный объем с парадным входом и вестибюлем. Новое сооружение в стиле конструктивизма хоть и контрастирует по своим формам и цвету с постройкой Гунста, но хорошо просматривается с улицы, доминируя над парадным входом со львами. И все-таки, несмотря на этот контраст, к которому москвичи привыкли за семьдесят лет и сроднились с нынешним видом здания, хочется надеяться, что подобная переделка замечательного исторического памятника не станет примером для московских архитекторов в XXI веке.