Людмила Маркина,

заведующая отделом живописи XVIII — первой половины XIX века Государственной Третьяковской галереи

Приобретения Третьяковской галереи

Конец 2001 года был необычайно щедр для Третьяковской галереи: ее коллекции удалось пополнить двумя подлинными шедеврами русской живописи XIX века. Однако этому событию предшествовали почти пятнадцать лет надежд и ожиданий.

Весной 1987 года в ГТГ оказались любительские диапозитивы, на которых были запечатлены четыре портрета членов семьи Яковлевых, предположительно написанные Боровиковским. Полотна хранились в частном собрании в Париже, у архитектора В.Р.Гофмана. А уже в июне Владимир Ростиславович приехал в Москву и посетил фонды Третьяковской галереи. Тогда-то и зашла речь о возвращении этих произведений в Россию, о возможном даре их Советскому фонду культуры. Но, как выяснилось, В.Р.Гофман, чья семья эмигрировала во Францию в 1920-е годы, обладал не всеми портретами Яковлевых. Самый лучший из этого цикла находился у известного галерейщика Гарига Басмаджяна, который показал выставку своего собрания летом 1988 года в залах Третьяковской галереи на Крымском валу. Тогда и был впервые представлен «Портрет Д.С.Яковлевой» — подлинная жемчужина коллекции.

«Портрет Д.С.Яковлевой», написанный в 1801 году, относится к зрелому периоду творчества В.Л.Боровиковского. Он отличается оригинальностью композиции и совершенным исполнением. На фоне густой зелени парка мы видим яркое и характерное лицо кареглазой красавицы с нежным румянцем на щеках. Ее темные, «что смоль», волосы перехвачены светлым прозрачным шарфом, повязанным наподобие тюрбана. Дарья Семеновна одета по последней моде: на ней жемчужно-голубое ампирное платье с большим декольте и укороченной талией. Но она не похожа на чувственно-томных и меланхоличных девушек и молодых женщин, запечатленных Боровиковским в 1790-е годы. Перед нами — жизнерадостная натура, отличающаяся повышенной эмоциональностью и природной пылкостью.

Дарья Семеновна Баратова происходила из древнего княжеского грузинского рода. В середине 1790-х годов она вышла замуж за богатейшего заводчика Н.М.Яковлева и имела от него пятерых детей. Как следует из дневников Боровиковского, он был тесно связан с семейством Яковлевых, писал для них иконы, заказные портреты императора. В начале XIX века живописец портретировал трех братьев Ивана, Савву и Николая Яковлевых, а также членов их семейства.

Во время проведения выставки Г.Басмаджян изъявил желание расстаться с некоторыми экземплярами своей коллекции. Начались переговоры дирекции Третьяковской галереи с Министерством культуры СССР о предоставлении денег для их покупки (речь шла и о портрете кисти Боровиковского). Однако тогда они не увенчались успехом.

Тем не менее я продолжила работу по выявлению архивных данных о портретах кисти В.Л.Боровиковского, итогом которой стала статья в журнале «Наше наследие»¹. История бытования произведений оказалась весьма интересной. Семейные изображения Яковлевых бережно хранились в частном собрании доктора И. М. Яковлева в Петербурге. В 1905 году, в связи с подготовкой грандиозной выставки русских портретов в Таврическом дворце, устроитель выставки С.П.Дягилев обратил внимание на эти произведения и отобрал их для экспонирования, предварительно включив в обширный каталог. Однако обнаружить их воспроизведения среди старинных негативов, запечатлевших экспонаты выставки и ее интерьеры, нам не удалось. Объяснение этому факту нашлось в отделе рукописей Третьяковской галереи. Из сохранившегося письма А. П. Боткиной, дочери П. М. Третьякова, к художнику и члену Совета галереи И. С. Остроухову выяснилось, что портреты Яковлевых не были выставлены из-за несогласия владельца с суммой страховки.

«Давно, еще во времена выставки Таврического дворца, — писала Александра Павловна, — Дягилев мне рассказал про одного богатого и странного человека, имеющего 5 портретов Боровиковского, который их не дал на выставку <…> т.е. для страховки он их оценил в 40 000. Тогда Великий князь нашел, что платить и 400 р. страховки слишком дорого и портреты не пошли на выставку»². По прошествии трех лет, в 1908 году И.М.Яковлев решился все-таки расстаться со своими фамильными реликвиями. Он вновь обратился к С.П.Дягилеву, а тот информировал А.П.Боткину и настоятельно рекомендовал их к приобретению в Третьяковскую галерею. «На днях Дягилев телефонировал мне, — сообщала А.П.Боткина И.С.Остроухову, — что этот тип думает их продать и что, если я хочу, то можно посмотреть. Мы съехались у владельца знатных предков… Он хочет, чтобы они были в музее, и именно в Третьяковской галерее, и делает уступку в 15 000. И продает их по пяти тысяч за штуку, все или ни один»³.

Осмотрев произведения, А.П.Боткина выбрала только два портрета Н.М.Яковлева и его жены Д.С.Яковлевой. По мнению Боткиной, они выделялись среди остальных лучшей сохранностью и более высоким качеством исполнения. Такой скупой отбор работ старых мастеров не был прихотью дочери известного собирателя. Объяснялся он определенной позицией совета галереи. Преданный делу пополнения коллекции И.С.Остроухов в ответном послании напомнил о материальном положении совета. «О Боровиковском, повторяю: попытайтесь купить 2 портрета, которые вам очень нравятся, за цену по 5000. Попытка не пытка, а спрос не беда. Положение наше финансовое теперь таково, что следует действовать с оглядкой. У нас всего в кассе около 25000 р. на весь год. Конечно, сумма изрядная, но все же она определяется размером покупок»⁴.

Третьяковская галерея располагала к тому времени двенадцатью произведениями кисти В.Л.Боровиковского, среди которых были такие шедевры, как портреты М.И.Лопухиной и сестер Гагариных. Приобрести одновременно еще пять произведений мастера, истратив при этом всю годовую сумму, было невозможно. Владелец же, справедливо не соглашавшийся делить семейные изображения, не пошел ни на какие уступки.

В дальнейшем холсты оказались за границей, где с ними произошло то, чего опасался И.М.Яковлев. Переходя из рук в руки, они утратили имена изображенных и были разобщены. В начале 1980-х годов картины продавались на одном из парижских аукционов как семейные портреты Лазаревых и были приобретены тремя различными владельцами, в том числе Гофманом и Басмаджяном.

Прошло почти десять лет. В середине 1990-х годов я узнала, что Владимир Гофман продал три портрета другому парижскому коллекционеру, В.В.Царенкову, а тот в свою очередь предложил два из них к продаже в Третьяковскую галерею. Это были изображения супруга Дарьи Семеновны и ее дочери Марии Николаевны. В 1996 году портреты Н.М.Яковлева и его дочери были куплены Министерством культуры России и переданы: мужской — в Третьяковскую галерею, а женский — в Ростовский художественный музей. Однако мечта о возвращении портрета Дарьи Семеновны оставалась неосуществленной.

В 2000 году этот портрет оказался в руках известного парижского антиквара Мориса Борюша, с которым у галереи дружеские связи. И вот теперь, наконец, благодаря финансовой помощи Министерства культуры РФ полотно было приобретено для ГТГ. Осуществилось желание дочери П.М.Третьякова. Парные изображения супругов Яковлевых воссоединились и вскоре займут самое достойное место в экспозиции.

* * *

Не менее интересна история поступления к нам картины А.Г.Венецианова «Сенокос». В конце 1980-х годов в галерею пришло письмо из Англии, в которое была вложена фотография с пропавшего из поля зрения музейщиков и искусствоведов этого замечательного полотна венециановской кисти. Владелец, крупный коллекционер и артдиллер Виктор Проваторов, обратился с просьбой «опознать» доставшуюся ему по случаю картину; он купил ее за бесценок как работу «венгерского художника Хвощинского» в 1970-е годы на второстепенном аукционе. Известный исследователь русской живописи Т.В.Алексеева воспроизвела «Сенокос» в своей книге «Художники школы Венецианова» и датировала работу не позднее, чем 1827 годом. Она указывала также, что ранее произведение находилось в бывшем собрании А.Б.Хвощинского, российского атташе в Риме.

Известно, что важное место в творчестве Венецианова занимали картины с изображением повседневного труда русских крестьян. Современник художника А. Ф. Воейков писал в одной из рецензий: «Он целую жизнь провел в деревне, с поселянами, срисовывал сельские виды, беспрестанно учился в поле, размышлял в лесах, на гумне подсматривал природу на месте — и сделался сильным в перспективе, рисовке, в умении дать тон краски, самый точный, самый истинный»⁵.

В начале 1820-х годов Венецианов написал картину «На жатве. Весна», в середине 1820-х — «На жатве. Лето». Осенью 1827 года в Петербурге на выставке в Академии художеств экспонировалась его картина «Девушка на сенокосе», которая позднее стала ассоциироваться с полотном «Сенокос». Таким образом, Венецианов завершил работу над циклом произведений, представляющих собой картины сезонных полевых работ русских крестьян. В дальнейшем искусствоведы стали рассматривать эти картины как аллегории времен года.

П.М.Третьяков формировал свою коллекцию живописи прежде всего из произведений реалистического направления. Поэтому он был заинтересован в приобретении полотен Венецианова, стоявшего у истоков русского жанра. В 1871 году он купил у Ф.Топпелиуса картину «На жатве. Лето». Около 1893-го — была куплена картина «На пашне. Весна». Обе картины были включены в первый каталог Третьякова «Опись» 1893, № 56-57. К сожалению, третью картину «Сенокос» Третьяков не приобрел и она оказалась в руках А.Б.Хвощинского, сначала в его петербургском собрании, а затем и в римской резиденции. После революции судьба этой коллекции сложилась печально. Она перестала существовать, а полотна разошлись по свету.

В начале 1990-х годов Виктор Проваторов приехал из Великобритании в Москву, посетил Третьяковскую галерею и в приватном разговоре с директором Ю.К.Королевым и сотрудниками отдела живописи XVIII — первой половины XIX века высказал свое пожелание завещать полотно сокровищнице русского искусства. Каково же было удивление музейщиков, когда через два года они узнали о распродаже его коллекции на аукционе «Кристи». Но владелец установил свою, и при том столь высокую цену за полотно, что оно не было продано. А через год В.Проваторов скончался. По прошествии времени Третьяковскую галерею посетили его душеприказчики с сообщением, что В.Проваторов все-таки сдержал слово и завещал произведение нам. Между тем дело было непростое, к нему подключились российские дипломаты. В короткий срок произведение было перевезено в наше посольство в Лондоне. Однако возникли дополнительные сложности — Национальный комитет Великобритании не давал разрешения на вывоз из страны такого ценного произведения искусства. И вот только недавно, после почти двухлетних переговоров, договоренность была достигнута и картина вернулась, наконец, на родину своего создателя и пополнила Третьяковскую галерею — сокровищницу русского изобразительного искусства.

¹ Маркина Л.А. Портреты из Парижа // Наше наследие. №6. 1990. С.7-11.

² ОР ГТГ. Ф.10. Ед.хр.1712. Л.4.

³ Там же. Л.4об.

⁴ ОР ГТГ. Ф.48. Ед.хр.512. Л.1об.

⁵ Русский инвалид. 1830. №248. С.990.