Людмила Марц
Скульптор из времени «оттепели»
Выставка произведений скульптора Юлии Устиновой продолжает традицию журнала «Наше наследие» знакомить с творчеством интересных, талантливых, но подчас мало известных художников, возвращая тем самым их имена в историю отечественной культуры.
Юлия Устинова родилась в 1936 году в Москве, в Дмитровском переулке близ Петровки. Ее отец, деятель Коминтерна, в 1938 году был арестован и расстрелян.
Ее жизнь — как «магический кристалл», сквозь который можно увидеть судьбу поколения рожденных в 1930-х, чье детство пришлось на тяжелейшие военные годы, и уделом многих стала «безотцовщина». Еще страшнее была участь детей «врагов народа». Кто-то не выжил, многие сломались. И хотя для Юли отсутствие отца осталось навсегда колоссальной травмой, она не ожесточилась, из борьбы с самой собой вышла победителем. Должно быть, правда, что в творчество идут и для того, чтобы что-то изжить. И не случайно тема детства, ее боль стала основной в ее искусстве.
Семье удалось выжить во многом благодаря помощи сестры матери. Выпускница Института философии, литературы и искусства (ИФЛИ), она оставила мужа, профессора МГУ, чтобы не портить его карьеру, и безоглядно посвятила себя заботе о двух девочках-племянницах. В ее соседней, такой же, как у них, семиметровой комнатке одна стена была сплошь увешана иконами. Не раз любовно и благодарно обращалась скульптор Устинова к образу своей «тети Клавы», а иконографическая пластика впоследствии своеобразно сказалась в ее скульптурных произведениях.
Юля смогла поступить в замечательную Московскую среднюю художественную школу (МСХШ), принеся на просмотр коробку с фигурками животных, вылепленными из хлеба. На занятия в Лаврушинский переулок ходила пешком, а выданные ей на трамвай одиннадцать копеек экономила для поездок на лекции по истории искусства А.А.Губера в МГУ.
Затем был Суриковский институт, где ей повезло с наставниками: рисунок преподавал Дмитрий Жилинский, а скульптуру — Андрей Древин. Сын прекрасных художников А.Древина и Н.Удальцовой, блестящий профессионал, «педагог от Бога», Андрей Древин воспитал многих выдающихся скульпторов-шестидесятников. Везение продолжалось и дальше, после окончания института. В 1966 году Древин ввел Юлю Устинову в мастерскую Н.А.Лавинского, ставшую с послевоенных 1940-х годов неформальным учебным и духовным центром, своеобразным оплотом матвеев-ских традиций, чрезвычайно притягательным для творческой молодежи.
Формирование художника продолжалось и в Доме творчества имени Д.Н.Кардовского в Переславле-Залесском, где неоднократно работала Юля Устинова и где впоследствии сама не раз бывала руководителем собиравшихся там групп скульпторов со всей страны.
Там же, в деревне под Переславлем, был куплен дом, где они с мужем Николаем Устиновым, одним из мэтров российской книжной графики, одноклассником по художественной школе, прожили, «как одна душа», более 50 лет. «Я ее взял стихами, читал ей сонеты Шекспира, а в ритме качелей — “Вересковый мед”», — вспоминает Николай, знаток литературы и поэзии, способный читать стихи без устали.
Как творческая личность Юлия Устинова органично вошла в художественную жизнь 1960-х, освободившуюся к тому «оттепельному» времени от прежних штампов и стереотипов, со своей тематикой, с острым интересом к человеку-современнику, готовая к формотворческим пластическим исканиям.
Лаконизм и строгость композиционных построений, образная выразительность представленных на выставке небольших скульптур, созданных «для себя», пробуждают острое ощущение времени, пронзительную память детства. Стайка детей, прильнувших к женщине, ищущих в ней защиты то ли от воздушной тревоги, то ли от детдомовского сиротства. Композиционные портреты матери и тетки, в которых считываются стоические образы целого поколения женщин, прошедших лихолетье войны, переживших годы репрессий. А рядом фантазийные, яркие сказочные сюжеты и библейские темы: «Встреча Марии и Елизаветы» и напряженные, неожиданные по решению варианты «Возвращения блудного сына». Камерное пространство выставочного зала не позволило, к сожалению, показать крупномасштабные произведения, скульптурные портреты близких ей по духу Рахманинова, Маяковского, Толстого, как не могли войти в экспозицию и ее многочисленные монументальные работы.
Та же одухотворенность, выверенность композиционных решений видна в прекрасных натурных рисунках — пейзажах, выполненных графитным карандашом, поражающих филигранным графическим мастерством и особой монументально-лирической величавостью, свойственной жизнеощущению этого мастера.