Михаил Генералов

Центр кристаллизации

Три века Минералогического музея Российской Академии наук

Кристалл — форма существования вещества, к которому стремится вся Природа.

А.Е.Ферсман

Центр кристаллизации — это зародыш, который возникает в какой-либо среде и при благоприятных условиях превращается в кристалл. Кристаллы могут быть самыми разными. Это может быть снежинка, вместе с мириадами других засыпающая зимние поля; это может быть зерно полевого шпата, слагающего вместе с прочими минералами огромные горные массивы; а может быть и уникальный алмаз, способный оставить след в истории человечества. Очень многое зависит от среды. В неблагоприятных условиях центры кристаллизации не появятся; агрессивная среда может растворить, уничтожить уже возникший центр кристаллизации.

В обществе тоже возникают, растут и разрушаются кристаллы идей, промыслов, стилей, организаций. И есть точки, где возникновение новых «кристаллов» происходило неоднократно. Одна из этих точек, рядом с которой на протяжении 300 лет отечественной истории происходила «кристаллизация» новаций в науках, искусстве, промышленности, музейной деятельности, — Минералогический музей Академии наук.

Сейчас он располагается в Москве, в бывшем манеже Нескучного дворца — там, где происходило немало интересного. В 1756 году Прокопий Демидов создал здесь сад, где в оранжереях росли пальмы, созревали ананасы и виноград. В 1805 году отсюда, с берега Москвы-реки, отправился в полет первый российский воздухоплаватель Иван Кашинский. В 1826 году тут праздновалась коронация Николая I. В находившемся здесь «воздушном театре» бывали Пушкин, Тургенев, играли Щепкин и Мочалов. Первая Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка, известная нам по поздней аббревиатуре «ВДНХ», проходила в 1923 году тоже в этих местах. Минералогический музей обосновался здесь в 1934 году, после переезда основных учреждений Академии наук из Ленинграда в Москву.

Что же такое минералогический музей? Склад разноцветных камешков с незнакомыми большинству посетителей названиями? Место, интересное для коллекционеров, увлекшихся более редкой страстью, чем собирание марок или спичечных этикеток? Может быть, это «музей минералогии», как любят называть его невнимательные журналисты в своих очерках, и роль его заключена в хранении магических артефактов никому не известной науки — минералогии, помогавшей в Средние века алхимикам получать философский камень и эликсир молодости?

Попробуем прояснить этот вопрос.

История Минералогического музея, носящего сейчас имя А.Е.Ферсмана, началась в XVIII веке, когда перед Россией встала дилемма: либо незамедлительная модернизация, либо потеря независимости и существование на задворках европейской цивилизации. С жесткой, временами жестокой модернизацией связано немало начинаний Петра I, сделавшего очень много для российской науки, промышленности, культуры.

Одним из знаков присоединения России к европейской традиции было создание первого в России публичного музея — Кунсткамеры. Она была основана в Санкт-Петербурге в 1714 году, через 11 лет после того, как Петр I «прорубил окно в Европу» и новая российская столица возникла на берегу Балтики. К этому времени в Северной столице был достроен Летний дворец, и Петр I распорядился перевезти туда из Москвы его личные коллекции и коллекции Аптекарской канцелярии для организации «Императорской Библиотеки с Кунст и Натурал каморой». Задачи Кунсткамеры Петр I, вероятно, почерпнул в общении с немецким ученым, философом Годфридом Лейбницем, с которым нередко встречался в поездках по Европе. По Лейбницу, музеи — не только предмет общего любопытства, но и средство для усовершенствования художеств и наук. Надо сказать, что эта «многозадачность» принципиально развивалась и поддерживалась на всем протяжении истории музея.

Спустя два года, в 1716-м, в Кунсткамеру поступила коллекция Кристофа Готтвальда из Данцига. В ней были минералы из давно разрабатывавшихся европейских месторождений (в основном из Германии), которые могли подсказать, как выглядят руды, до той поры не встречавшиеся в России. Передана была коллекция в Кунсткамеру 30 марта 1716 года — с этой даты и можно начать отсчет истории Минерального кабинета Кунсткамеры, позднее — Минералогического музея Академии наук¹. Есть разночтения в дате приобретения этой коллекции. По некоторым сведениям, коллекция (или ее основная часть) была куплена на аукционе еще в 1714 году², так что при желании историю отечественных минералогических коллекций можно несколько продлить.

Пополнение Минерального кабинета, как и других коллекций Кунсткамеры, Петр I считал государственным проектом. В 1718 году был подписан указ, где говорилось: «Ежели кто найдет в земле и в воде какие старые вещи, а именно: каменья необыкновенные, кости человеческие или скотские, рыбьи или птичьи... какие старые надписи на каменьях, железе или меди, или какое старое, необыкновенное ружье, посуду и прочее все, что зело старо и необыкновенно — такожь бы приносили, за что будет довольная дача…»

Для публики коллекции Кунсткамеры, в том числе и Минеральный кабинет, были открыты в 1719 году, когда место для них нашлось в «Кикиных палатах» — доме бывшего сподвижника Петра I, А.В.Кикина, колесованного и обезглавленного «за измену». Вот в таких интерьерах и обстоятельствах началась в России деятельность первого публичного музея.

Отношение царя к деятельности музея известно по истории, записанной Якобом фон Штелином, ссылавшимся на «господина советника Шумахера, библиотекаря и главнаго надзирателя натуральной и художественной камеры»:

«Когда его величество опять однажды был там [в Кунсткамере] с генералом-прокурором Павлом Ивановичем Ягужинским, некоторыми сенаторами и другими знатными особами, то показал он им систематическое установление натуральнаго своего зала и Руйшева неоцененнаго анатомическаго сокровища, изъяснил им, сколько то собрание полезно к познанию человеческаго тела, коему необходимо научаться должны врачи для основательнейшаго лечения больных. Тогда приказал его величество находящемуся под начальством лейб-медика Арескина, главнаго оной Кунсткамеры надзирателя, библиотекарю Шумахеру: поелику все в надлежащем порядке учреждено и разставлено, то бы впредь всякаго желающаго оную посмотреть пускать и водить, показывая и изъясняя вещи.

Ягужинской превозносил сие милостивое монаршее намерение пристойными похвалами, но по безразсудной ревности к корысти прибавил к тому сие предложение, что поелику к содержанию столь драгоценных редкостей ежегодно требуется некоторое иждивение, то мог бы каждый, желающий оныя посмотреть, давать за вход по одному или два рубля, от чего бы собрана была такая сумма, из коей бы можно тратить на содержание и умножение сих редкостей.

Царь, желавший всякими способами привлечь подданных своих к познанию натуры и художеств, прервал тотчас речь Ягужинского и сказал: “Павел Иванович, ты глупо разсуждаешь! И предложение твое более бы воспрепятствовало, а не споспешествовало моему намерению. Ибо кому была бы нужда в иностранных моих редкостях и кто бы пожелал видеть мою Кунсткамеру, еслиб ему за то надлежало еще платить деньги? Но я притом еще приказываю, чтоб не токмо каждаго безденежно впускать, но сверх того всегда как ни соберется общество, угощать их на мой щет чашкою кофе, стаканом вина, рюмкою водки и другими напитками в самых Кунсткамерах”.

В силу сего высочайшаго повеления определено было библиотекарю сверх сего годоваго жалованья еще 400 рублев в год на помянутое угощение, еще при царствовании императрицы Анны Иоанновны часто я видел, что знатнейшие посетители в Кунсткамере были угощаемы кофеем, венгерским вином, цукербротом и, смотря по годовому времени, разными плодами; посредственных же людей водил туда суббиблиотекарь или другой служитель, которому все вещи известны были, и с кратким изъяснением показывал им все редкости»³.

Надо сказать, что эта позиция в бюджете Минерального кабинета — «400 рублев в год на помянутое угощение» — оставалась еще долго и после Петра I.

Среди предметов, которые появились в коллекции Кунсткамеры с самого ее зарождения, в Минералогическом музее находятся асбестовые изделия, произведенные на фабриках Никиты Демидова и преподнесенные им царю в 1710 году, и серебряный самородок, подаренный Петру I в Дании в 1716 году.

В 1718 году было начато строительство всем ныне известного здания Кунсткамеры на Васильевском острове. Кунсткамера с библиотекой и анатомическим театром были торжественно открыты здесь уже через 10 лет. О режиме работы библиотеки и Кунсткамеры «Санкт-Петербургские ведомости» писали 26 ноября 1728 года: «Впредь будет библиотека... повсянедельно дважды, а именно во вторник, в пятницу по полудни от 2 до 4 часа отперта, а всякому вход в оную свободен. Но кто кунст и натур камору смотреть пожелает, тому надлежит о том за день до того библиотекарю объявить и о угодном времяни у него известие получить»⁴.

Кунсткамера с ее библиотекой стали материальным ядром основанной в 1724 году указом Петра I Академии наук, а Иван Данилович (Иоганн Даниэль) Шумахер совмещал функции руководителя Кунсткамеры и секретаря Академии. Можно сказать, что российская академическая наука «кристаллизовалась» рядом с коллекциями Кунсткамеры и долгое время росла вместе с ними.

Пополнялась и минералогическая коллекция Кунсткамеры. С 1731 года ее описание начал составлять Иоганн Гмелин, но не закончил. В июле 1741-го эту работу продолжил получивший опыт на рудниках Германии М.В.Ломоносов. В 1745-м составленный им «Каталог камней и окаменелостей Минерального кабинета Кунсткамеры Петербургской Академии наук» был опубликован и стал первым отечественным трудом по минералогии. Результатом этой работы оказался не только сам каталог, но и опыт, который воплотился в трудах Ломоносова «Первые основания металлургии, или рудных дел» и «О слоях земных». В коллекции Минералогического музея есть экспонат, связанный с этим временем, — образец аргентита, привезенный Ломоносовым из Фрайберга, где он ранее учился.

Есть в экспозиции музея и предмет, рассказывающий о зарождении в России такой дисциплины, как физика минералов. Кусок магнетита из исчезнувшей в XX веке горы Высокой близ Нижнего Тагила, укрепленный в металлической оправе, был прибором, которым Ломоносов пользовался для определения магнитных свойств минералов.

5 декабря 1747 года в Кунсткамере случился сильный пожар. От огня пострадало много книг и экспонатов. Что-то, спасенное от огня и сложенное на льду Невы, было просто растащено. Минеральный кабинет пострадал мало, но экспонаты так перемешались, что многие, видимо, потеряли музейное значение. Однако к этому времени Россия уже стала страной с быстро растущей горной промышленностью, и в коллекции, как отечественные, так и зарубежные, стали поступать все новые образцы минералов. В 1756 году Александр Строганов, позднее собравший крупную коллекцию минералов (и не только), писал отцу из Парижа: «Славной королевской натуралной кабинет (cabinet du Jardin du Roi). Оной весма велик, но наша кунсткамора прежде пожару была гораздо болше наполнена курьозными вещми. В оном кабинете минералная палата почти вся наполнена теми рудами, которые профессор de L’ Isle привез из России»⁵. В коллекции музея немало образцов минералов и камнерезных изделий, некогда собранных Строгановыми и принадлежавших этому роду.

Вообще прогресс в освоении полезных ископаемых тесно связан с формированием минералогических коллекций, с развитием минералогии. Не случайно и в наши дни такой лидер в области добычи полезных ископаемых, как Китай, поставляет в минералогические коллекции все новые замечательные образцы, а в названиях новых минералов все больше становится китайских топонимов и имен китайских исследователей.

Об этой связи догадывался и Ломоносов, создавая государственный механизм, способный объединить отечественные коллекции, науку и горное дело. В конце 1763 года Императорская академия наук распространяет документ «Известие о сочиняемой Российской Минералогии», содержащий призыв помочь «статскому советнику и профессору» Ломоносову собрать материал к труду о минералогии России, где, в частности, говорилось:

«Ломоносов желает, и сим просит всех содержателей разных заводов, дабы для сочинения оныя Российския Минералогии, постарались присылать со своих заводов разные руды промышляемых у себя металлов к нему гдну Ломоносову в Санктпетербург, на своем коште.

А чтобы присылка от заводчиков и содержателей рудных мест происходила согласно с таковым намерением, и не была бы отяготительна большим числом руд, нежели предприятие требует, для того он просит:

1) Оных руд не присылать в излишнем количестве, которое не показывает различия пород отменных минералов; и напротив того не разделять бы кусков, кои надлежат вместе, для показания каких-нибудь рудных свойств, примечания достойных.

2) При посылаемых рудах присовокуплять бы по небольшому куску от самыя горы, касающияся жиле, коя содержит оную руду.

3) Пески, глины и камышки небольшие, находящиеся при оных рудных местах, а особливо с берегов рек и осыпей, присовокупленные к присылке оных руд в небольшом количестве, также будут приятны и с пользою употребятся.

4) Не редко случаются при рудных местах части животных и растущих тел, претворившиеся в камень, или и в самые руды. Оные служат много к изъяснению минеральной истории и к Физической географии: для того приняты будут с удовольствием.

5) Кто из заводчиков рудных дел имеет географические чертежи положений мест, где его заводы, за сообщение оных сочинитель благодарен также будет; за тем что они полезны к познанию положения рудных мест в России, и для примеров к прииску других им подобных <...>

8) На бумажных обвертках присылаемых минералов у каждого куска ставить нумеры явственно, а в реестрах притом сообщенных назначить места оных минералов обстоятельно по возможности, а особливо коль глубоко в земли взяты»⁶.

Ломоносову, скончавшемуся в 1765 году, такой труд завершить не удалось, условия для этого сложились лишь полвека спустя.

С именем императрицы Елизаветы Петровны связаны первые находки рудного золота в России. В ноябре 1744 года некий Андриян Шамшев доставил ей образец золотой руды, найденной на Воицком медном руднике (Карелия), а 15 декабря того же года был издан указ Берг-коллегии за подписью императрицы, начинавшийся так: «Известно нам учинилось, что... на Воицком руднике... между медными рудами найден золотой металл с белым кварцем гнездышком весом 7 золотников...»⁷. Образцы этого золота сохранились в коллекции Минералогического музея. Чуть позже попали в коллекцию музея и образцы рудного золота из более крупного месторождения на Урале — Березовского.

В России часто исторические этапные события связываются с именами монархов. В коллекции Минералогического музея сохранились образцы уральского малахита, с которых началась всемирная слава этого поделочного камня. Это замечательные малахитовые «почки» из Гумёшевского месторождения, поднесенные императрице Екатерине II 6 ноября 1781 года уральским солепромышленником, горнозаводчиком Алексеем Федоровичем Турчаниновым. В книге В.Б.Семенова «Малахит» о роли Турчанинова в истории знаменитого российского самоцвета говорится: «...Начал осваивать рудник комплексно, отдельно добывая и медную руду, и малахит. Турчанинов быстро нашел камнерезов, которые занялись обработкой малахита. <…> Малахитовый промысел оказался более прибыльным, нежели медный. Только на добыче, обработке и продаже этого камня ловкий промышленник заработал два миллиона рублей серебром. И, в конце концов, “зеленым камнем” заинтересовалась царская семья и петербуржская знать»⁸.

В XIX веке из уральского малахита было создано много шедевров в технике русской малахитовой мозаики, таких, как стоящая в зале Минералогического музея ваза, принадлежавшая известному промышленнику князю С.С.Абамелек-Лазареву.

Один из образцов, выставленных сейчас в Минералогическом музее, попавший в коллекцию Минерального кабинета Кунсткамеры в 1777 году, можно назвать «центром кристаллизации» отечественной метеоритики — науки о внеземном веществе. Это метеорит, известный под названием «Палласово железо».

В 1764 году императрица Екатерина II пригласила в Россию в качестве адъюнкта Академии наук немецкого естествоиспытателя Петера Симона Палласа.

В 1767 году он стал руководителем экспедиции, организованной Российской академией наук для изучения Сибири. Одной из находок экспедиции в 1772 году стала глыба, о которой Паллас писал:

«Я прошу Вашего Высокородия сообщить Академии, что я имею у себя массу самородного железа, смешанную с горной породой, найденную на горе около ручья Кокса, который недалеко от Абакана впадает в Енисей. Но так как она весит около 30 пудов и из-за вязкости железа ее нелегко разрубить на куски, то я ожидаю распоряжения Академии относительно того, должен ли я переслать ей оное железо целиком, для чего потребуется по меньшей мере две подводы. Эта масса сама по себе является подлинной достопримечательностью, потому что самородное железо до сего времени вызывало у минералогов сильное сомнение, а теперь сомнение в основном устраняется. Она лежала совершенно открыто на поверхности, на горном хребте, который содержит богатые залежи железной руды. Форма массы неправильная. Железо либо состоит из друз, либо же ноздревато, наподобие губки, а промежутки заполнены веществом, подобным железному гранатику, которое в виде желтоватого флюса заполняет всю массу»⁹. Несколько позже это вещество, которое сам Паллас посчитал самородным железом, изучил физик Эрнест Хладни, сделавший крайне смелый по тем временам вывод о космическом происхождении тела. Ныне название этого метеорита распространилось на целый класс космического вещества — подобные железо-каменные метеориты известны во всем мире как палласиты.

В 90-х годах XVIII века к работе в Минеральном кабинете приступил Василий Михайлович Севергин, ученый, выведший российскую минералогию к XIX веку на передовые позиции в мире. Перед зданием Минералогического музея стоит каменная плита с данным им определением минералогии: «Минералогия есть часть естественной истории, которая научает нас познавать ископаемые тела, то есть отличать оныя от всех других тел по существенным их признакам, знать их свойства, месторождения, пользу и все отношения их как между собою, так и к другим телам».

Из фундаментальных работ, сильно повлиявших на становление отечественной науки, можно назвать его труды: «Первые основания минералогии или естественной истории ископаемых тел» и «Новая система минералов, основанная на наружных отличительных признаках».

При Севергине в Минеральном кабинете была выделена в отдельное собрание коллекция окаменелостей, позднее выросшая в крупнейший в России Палеонтологический музей РАН.

В 1836 году сильно выросшие коллекции Кунсткамеры были поделены между самостоятельными музеями Академии наук. Так Минеральный кабинет стал Минералогическим музеем Академии наук.

В коллекции Минералогического музея сейчас можно увидеть знаки достижений не только в горном деле и естественных науках, но и в искусстве: проследить, откуда в России появилось и как развивалось искусство каменной мозаики. В каталоге, составленном М.В.Ломоносовым, есть описание мозаичных пластинок, сделанных в 90-х годах XVII века, находящихся и поныне в коллекции музея¹⁰, например, образец итальянской работы из мастерских Медичи.

Одна из первых работ отечественных мастеров в подобной технике — находящаяся в музее пластина с мозаичным крестом, составленным из кусочков разноцветного мрамора. На обратной стороне пластины есть надпись: «Соизволением Государя Николая Павловича и ходатайством князя Георгия Петровича Волконского, основана в Риме Русская Мозаичная школа, в которую первыми учениками вступили Василий Раев и Иван Шаповалов. Первым опытом был этот крест, начатый Раевым 6 июня 1847 года».

Вот отсюда и начинается слава русских мастеров, превзошедших через несколько десятилетий своих европейских учителей и создавших ряд шедевров — в частности, представленный в экспозиции Минералогического музея мозаичный шкафчик, изготовленный по заказу императрицы Марии Федоровны на Петергофской фабрике в конце XIX века.

Еще в 70–80-х годах XVIII века в Санкт-Петербурге возникли коллекции, позднее ставшие минералогическими музеями при высших учебных заведениях — ныне это музей Горного университета и музей кафедры минералогии СПбГУ. Из материалов Горного института руководителем музея полковником Василием Васильевичем Нефедьевым была сформирована учебная коллекция, судя по ее сохранившемуся в Минералогическом музее каталогу, предназначенная для цесаревича Александра Александровича (будущего императора Александра III). Коллекция эта имела явно учебное назначение; после Александра Александровича она послужила цесаревичу Николаю Александровичу (будущему императору Николаю II), когда он проходил основы естественных наук в гимназическом курсе. При нем она тоже пополнялась, в частности, алтайскими рудами, привезенными в Санкт-Петербург в 1891 году. В Минералогическом музее материалы царской коллекции оказались после того, как вместе с другими предметами из царских покоев Аничкова дворца попали в собрание Музея Города, а после его расформирования были переданы в коллекцию Академии наук¹¹.

Музей вновь стал основным центром отечественной минералогии в начале XX века, когда к работе здесь приступил ученый, оставивший яркий след в самых разных научных областях, — Владимир Иванович Вернадский. Он возглавил минералогический отдел музея. В 1912 году ренессанс музейной минералогии выразился и в названии «Геологический и минералогический музей имени Петра Великого».

В музее были созданы исследовательские лаборатории, организовывались экспедиции. Хорошо известна «Радиевая экспедиция», прошедшая от Финляндии до Приамурья в 1911–1917 годах. Вернадский, узнав в 1908 году об опытах супругов Кюри с радиоактивностью, осознал, что в этом может быть нечто, способное изменить мир. Здесь он опередил даже гениальное прозрение Андрея Белого 1921 года:

Мир — рвался в опытах Кюри
Атомной, лопнувшею бомбой
На электронные струи
Невоплощенной гекатомбой...

Еще одно пересечение искусства и радиоактивности в те годы: Радиологическая лаборатория Академии наук, основанная Вернадским в Санкт-Петербурге в 1911 году, разместилась в бывших мастерских Куинджи и Крамского. Позднее деятельность ученого продолжилась в Радиевом институте.

Всего лишь восемь месяцев Вернадский не дожил до грозного подтверждения актуальности своих усилий по организации изучения радиоактивности — взрыва над Хиросимой; но к тому времени в стране уже работали радиологические лаборатории и российские ученые не отставали от зарубежных коллег.

В 20-х годах XX века для поиска, добычи, переработки срочно потребовавшегося стране минерального сырья, для разработки технологий, необходимых новой, вновь создаваемой промышленности музей организовывает экспедиции, оставившие след как в его коллекциях, так и на картах страны. Одним из главных организаторов их стал ученик Вернадского Александр Евгеньевич Ферсман, человек не менее разносторонний, чем его учитель.

Сейчас Минералогический музей Академии наук носит имя А.Е.Ферсмана, и это не только дань памяти его руководству музеем в труднейшие для истории страны годы, роли в воссоздании музея после его переезда из Ленинграда в Москву. Ферсман — известнейший ученый, теории которого актуальны и по сей день, один из основоположников новой науки — геохимии. Ферсман — участник открытия месторождений, которые и сейчас играют важную роль в экономике нашей страны. Ферсман — талантливый литератор, книги которого, как научно-популярные, так и художественные, помогли познакомиться с минералами нескольким поколениям читателей, позвали в науку немало исследователей.

Ферсман — уникальный организатор, создавший ряд институтов, собравший коллективы исследователей и сохранивший даже в 1930-х годах среди своих сотрудников, например, дочь варшавского градоначальника, бывших генерала царской армии, офицера белой гвардии...

Упомянутый офицер белой гвардии — это Александр Николаевич Лабунцов, кадровый военный, прошедший Русско-японскую, Первую мировую и Гражданскую войны, командир 1-й Ударной дивизии армии Колчака. Он же первооткрыватель урановых руд в России, апатит-нефелиновых месторождений Кольского полуострова, имеющих мировое значение.

К счастью, Лабунцов не попал в длинный список ученых, не переживших репрессии 1930–1950-х годов. В коллекции музея сохранились, например, образцы академика Н.И.Вавилова (погиб в тюрьме в 1943 году), личного секретаря Ленина Н.П.Горбунова (расстрелян в 1938 году), исследователя Крыма П.А.Двойченко (скончался в лагере в 1944 году), известного геохимика В.А.Зильберминца (расстрелян в 1939 году), директора Геолкома Д.И.Мушкетова (расстрелян в 1938 году), полярного исследователя Р.Л.Самойловича (расстрелян в 1939 году), директора Института геологических наук УССР Н.И.Свитальского (расстрелян в 1937 году), доцента ЛГИ Г.Н.Фредерикса (расстрелян в 1938 году), декана Географического факультета ЛГУ Я.С.Эдельштейна (погиб в тюрьме в 1952 году). Наверное, хранить такие образцы в коллекции музея, когда имена их авторов вычеркивались из всех книг и справочников, было небезопасно.

Небезопасной частью коллекции были и камнерезные изделия, ограненные самоцветы, связанные с историей царской семьи. За 300-летнюю историю музея их собралось немало, а в 20-х годах XX века множество таких предметов было передано музею из «Музейного фонда» (в нем хранились материалы, реквизированные в императорских резиденциях и дворцах высшей аристократии). В числе материальных свидетельств былой роскоши и крушения Российской империи в коллекцию музея попали изделия фирмы Фаберже, переданные Ферсману Агафоном Фаберже незадолго перед его бегством из СССР. Среди них оказались фрагменты последнего, незаконченного императорского пасхального яйца, создававшегося к Пасхе 1917 года. По-видимому, не случайно эти фрагменты долгое время находились в фондах музея без описания, хотя наверняка при поступлении их назначение было известно. (См.: «Наше наследие», 2007, № 83-84.)

Этот и другие предметы из коллекций музея можно считать «центрами кристаллизации» памяти об исчезнувших исторических эпохах, ушедших людях. Среди образцов, наверное, самыми древними, связанными с историей человечества, являются кремневые орудия, переданные в музей Борисом Константиновичем Рерихом и послужившие материалом для исследования его брата, Николая Рериха, «Каменный век на озере Пирос».

Помогают восстановить память сотрудники музея, занятые не только минералогическими, но и историко-культурными исследованиями. Немало интересного о судьбе музейных предметов удалось узнать сотруднице музея Марианне Борисовне Чистяковой (1929–2015). Например, ею собраны сведения о камнерезных работах фирмы Фаберже, попавших в коллекцию музея¹².

Ушедшая советская эпоха тоже оставила немало замечательных следов в коллекции музея. По географии и времени поступления образцов можно проследить открытия месторождений пьезокварца и самоцветов на Волыни, золота — в Средней Азии, полиметаллов — на Кавказе, редкоземельных элементов — на Урале, первых отечественных коренных алмазов — в Якутии и многих других. Несмотря на практически полное отсутствие средств для пополнения коллекции, усилиями сотрудников в музей попало немало прекрасных образцов уже в XXI веке.

На этикетках старых образцов можно найти топонимы, растворившиеся в истории: Новая Голландия, Австро-Венгрия, Пруссия, Родезия, Ойротская автономная область, Лифляндская губерния, Юрьев, Тетюхе, Сталинабад...

В 1990-х годах в России погибло немало научных институтов. Из некоторых в помойку, на металлолом отправлялись уже никому там не нужные приборы, в которые когда-то были вложены огромные валютные средства и труд поддерживавших их работу сотрудников. Удивительно, что в труднейшее время, когда в музее не работало даже отопление, такие приборы стали «кристаллизоваться» в музейной лаборатории. При поддержке директоров музея в 1990–2000-х годах Маргариты Ивановны Новгородовой и Виктора Константиновича Гаранина сотрудники лаборатории, и прежде всего Леонид Анатольевич Паутов, «оживили» немало списанных, выброшенных другими организациями приборов, на приобретение которых обычным путем не хватило бы бюджета музея за несколько десятилетий. Сейчас музейная лаборатория — один из важных научных центров: здесь проводятся тонкие минералогические исследования, открыты десятки новых минералов.

Российская наука за последние десятилетия понесла немало потерь. Продолжаются деградация и исчезновение институтов, лабораторий, научных школ, грозящие отбросить страну к ситуации начала XVIII века, когда для развития науки в России приходилось приглашать иноземных ученых. При этом основы экономической независимости страны сейчас во многом опираются на открытия в области наук о Земле, на работы ученых и инженеров, нашедших и разведавших на российской территории запасы полезных ископаемых много лет тому назад.

Ситуация тревожная для будущего страны. Но, может быть, сейчас среди витрин Минералогического музея бродит заинтересовавшийся необычностью и красотой мира минералов школьник, который этот интерес сделает своей будущей профессией, и эстафета рудознатцев, горщиков, геологов в нашей стране не прервется.

В заключение подытожим, чем сейчас является музей, зародившийся 300 лет тому назад как Минеральный кабинет петровской Кунсткамеры.

Это портал, открывающий путь к необычной красоте мира минералов, где каждый хотя бы на чисто эстетическом уровне может понять, как богат, причудлив и разнообразен окружающий нас мир.

Это собрание, рассказывающее о поисках и находках важнейших природных ресурсов, об открытиях, вошедших в такие науки, как физика, химия, астрономия, математика, об ученых, делавших эти открытия.

Это эталонная национальная коллекция, куда попадают вновь открытые минералы, где исследователи могут найти знаки, указывающие на пока неизвестное месторождение и через столетия после того, как образец попадет в музей.

Это «заповедник», где сохраняются минералы, возможно, уже исчезнувшие в тех местах, где они были впервые обнаружены, где содержавшие их тела, жилы, пласты были полностью выработаны рудниками, разрушены строительством, затоплены... В последние десятилетия возникает понимание, что мир минералов так же заслуживает защиты, как и мир живых организмов, а минеральное разнообразие часто еще более хрупко и невосстановимо, чем биоразнообразие, — история многих минералов исчисляется миллионами и даже миллиардами лет, и столько же придется ждать, чтобы природа создала на месте погибшего что-то новое.

Это совокупность культурного наследия, связанная с ролью минералов в истории человечества — от древних каменных орудий до попавших в руки знаменитых мастеров драгоценных, поделочных камней. Это и еще многое другое, не менее важное…

И если Россия рассчитывает в ближайшие времена оставаться страной, положительно влияющей на прогресс человечества, ей придется приложить серьезные усилия для развития науки и образования и обратить внимание на то, чтобы среда, в которой существуют центры кристаллизации будущего, подобные музею с трехвековой историей, не стала для них непоправимо агрессивной.

Примечания

1 Барсанов Г.П., Корнетова В.А. История развития Минералогического музея им. А.Е.Ферсмана АН СССР за 270 лет (1716–1986) // Старейшие минералогические музеи СССР. М.: Наука, 1989. С. 9-52. (Очерки по истории геологических знаний. Вып. 25).

2 Новгородова Д.Д. О ранних коллекциях Минералогического музея им. Ферсмана РАН. Опыт междисциплинарного сотрудничества. Интернет-публикация: http://www.minsoc.ru/FilesBase/E2-2011-14-0.pdf.

3 Никанорова Е.К. Исторический анекдот в русской литературе XVIII века: Анекдоты о Петре Великом. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. С. 468.

4 История Академии наук СССР. Т. I. М.; Л., 1955. С. 57.

5 Из семейной хроники рода Строгановых / Публ. [вступ. ст. и примеч.] К.А.Писаренко // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.: Альманах. М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2005. [Т. XIV]. С. 9-91.

6 Билярский П.С. Материалы для биографии М.В.Ломоносова. СПб., 1865. С. 625-627.

7 Генералов М.Е. Первое рудное золото России в коллекции Минералогического музея им. А.Е.Ферсмана РАН // В мире минералов: Минералогический альманах. М., 2014. Т. 19. Вып. 3. С. 14-17.

8 Семенов В.Б. Малахит: В 2 т. Т. 1. Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1987. (Камни Урала).

9 Метеорит «Палласово железо» // Красноярский материк: Времена. Люди. Документы. Красноярск: Гротеск, 1998. С. 54-56.

10 Новгородова Д.Д. Образцы мраморной флорентийской мозаики и руинного мрамора из коллекций Минералогического музея им. А.Е.Ферсмана в Минеральном каталоге Кунсткамеры (1745 г.) // Новые данные о минералах. М., 2011. Вып. 46. С. 123.

11 Генералов М.Е. Царское ли это дело? О коллекции минералов Государя Наследника Цесаревича // Новые данные о минералах. М., 2007. Вып. 42. С. 132-137.

12 Чистякова М.Б. Камнерезные изделия фирмы Фаберже в коллекции Минералогического музея им. А.Е.Ферсмана РАН // Новые данные о минералах. М., 2004. Вып. 39. С. 124-140.