Анатолий Кончаковский

Город помнит

Перед домом № 13 по Андреевскому спуску в Киеве, в котором Булгаковы прожили тринадцать лет (1906–1919) и который с легкой руки Виктора Некрасова давно называется «Домом Турбиных», под липой, посаженной еще в довоенные времена, стоит памятник Мастеру.

Помню, как в первый раз явился сюда в самом конце шестидесятых и был встречен И.В.Листовничей, дочерью владельца дома, выведенного в «Белой гвардии» под именем Василия Ивановича Лисовича («Василисы»), персонажа, на которого отец, по мнению Инны Васильевны, был совершенно не похож. Сблизило нас то, что я оказался однофамильцем ее мужа, Николая Ивановича Кончаковского. Именно она познакомила меня со старожилами «Дома Турбиных» и родственниками семьи Булгаковых, которые тогда еще оставались в живых и поддерживали с ней связь.

А начинался будущий музей в моей квартире в Голосееве; здесь скапливались книги с автографами Булгакова, принадлежавшие ему вещи: лампа, при свете которой «в холодной московской комнате» писалась «Белая гвардия», подстаканник, чайная ложечка, сухарница и сахарница, подаренные мне Татьяной Николаевной Лаппа, первой женой Булгакова, — все то, что теперь можно увидеть в интерьерах семи комнат бывшего коммунального жилья, превращенного энтузиастами в музей в центре Киева.

Еще в семидесятые годы, в одну из московских командировок, моя хорошая приятельница, известный театровед Галина Георгиевна Панфилова, служившая в научном отделе Музея МХАТа, предложила посетить скульптора Г.П.Бессарабского, автора нескольких скульптурных портретов М.А.Булгакова. У Геннадия Петровича была мастерская на Плющихе. Я сравнительно быстро отыскал этот уютный московский уголок неподалеку от Киевского вокзала.

В ту пору Геннадий Петрович очень напряженно работал, торопясь как можно больше успеть — болезнь постепенно отнимала у него возможность самостоятельно двигаться. Всеми хозяйственными делами в доме ведала его милая, терпеливая и очень спокойная жена. Она же показывала нам работы мужа, поочередно снимая с каждой модели холст. Мы увидели и несколько гипсовых портретов М.А.Булгакова. Автор настойчиво искал образ писателя, моделей Мастера можно было насчитать не менее десяти.

В другом конце большой комнаты, на поворотном станке, мы увидели еще одну фигуру Булгакова: писатель был изображен в полный рост, со скрещенными на груди руками. Работа привлекала и удивительным портретным сходством, и, можно сказать, монументальной классичностью образа. В начале девяностых Геннадий Петрович отошел в мир иной, а его произведения, посвященные Булгакову, и по сей день остаются под спудом. Жаль, что они не присутствуют в публичном пространстве и о мастерстве скульптора можно судить почти исключительно по замечательному памятнику И.С.Тургеневу в Орле (1968).

Спустя несколько лет мне довелось встретиться с киевским скульптором Ефимом Ушеренко. Ефим давно увлекался творчеством Булгакова и мечтал создать его скульптурный портрет. Вскоре он завершил работу над проектом мемориальной доски М.А.Булгакову, еще не зная, предназначить ли ее «Дому Турбиных» или «Нехорошей квартире» на Садовой, и повез в Москву несколько снимков в надежде показать их Л.Е.Белозерской-Булгаковой, которая тогда проживала на Большой Пироговской. Любовь Евгеньевна заинтересовалась творчеством скульптора. И когда зимой 1983 года автор этих строк приехал в Москву и был гостем Любови Евгеньевны, она подарила ему книгу Михаила Булгакова «Пьесы», изданную в Москве в 1962 году, с такой надписью: «Анатолию Петровичу Кончаковскому, верному рыцарю творчества Булгакова, тому, кто не подведет, хочется мне направить благодарность... Есть еще один киевлянин, за работой и отношением которого к М.А. я с интересом слежу — это талантливый скульптор Ушеренко. Всего Вам хорошего, удач во всех шагах и дальше. Любовь Белозерская-Булгакова. Москва.

1 декабря 1983 г.».

Более чем за год до того, как была сделана эта дарительная надпись, наконец приняли решение почтить памятным знаком дом на Андреевском спуске. По ряду обстоятельств, предпочтение было отдано не работам Е.Ушеренко, тогда еще молодого скульптора, а другому проекту, и вот 9 февраля 1982 года — знаменательная дата — на фасаде дома № 13 была установлена мемориальная доска М.А.Булгакову. Авторы ее — скульптор А.В.Кущ и архитектор Б.Л.Кравчук — отдали своему детищу немало сил, вдохновения, времени... Мемориальные доски писателю открыты теперь и в Москве, и во Владикавказе, и в Лебедяни, и в Саратове; в Киеве есть еще одна мемориальная доска — на одном из корпусов Национального медицинского университета им. А.Богомольца, выросшего из медицинского факультета Киевского университета Св. Владимира, который в 1916 году окончил Булгаков. Однако та, что украшает фасад «Дома Турбиных», не теряется среди них. Образ писателя здесь нетривиален, и, рискну заметить, здесь он более всего похож на самого себя, насколько можно судить по прижизненным фотографиям и портретам. На барельефе изображен не гимназист Миша Булгаков и не студент, чего естественно было бы ожидать от памятного знака на доме отрочества и юности писателя, но артист с гипнотическим взглядом и сдержанной полуулыбкой. Это создатель образов Понтийского Пилата и Марка Крысобоя, профессора Преображенского и Шарикова, других бессмертных персонажей.

Любопытно, что ясного «политического мнения» о творчестве писателя тогда еще не было, и городские чиновники так испугались собственного решения, что в назначенный день ни один из них даже не показался на Андреевском спуске. И до сих пор эта мемориальная доска «официально» не открыта. Понадобилось еще семь лет, чтобы другие чиновники разрешили открыть в доме, на котором была установлена мемориальная доска, филиал Музея истории Киева — Литературно-мемориальный музей Михаила Булгакова, в котором я служу уже более 27 лет: сначала директором, а последние 7 лет — ведущим научным сотрудником.

В период, когда полным ходом шли работы по созданию экспозиции «Дома Турбиных», к нам на огонек заглянул выпускник Киевской художественной академии, минчанин Виктор Кравцевич. Он рассказал, что выбрал в качестве своей дипломной работы «Памятник Михаилу Булгакову» и сейчас ее завершает. Виктор пригласил посетить учебную мастерскую и высказать мнение о его работе. В назначенный день мы пришли в Академию, где в скульптурном классе высилась модель, накрытая пестрой тканью. Когда Виктор снял покрывало, мы обнаружили под ним довольно большого размера гипсовую скульптуру, в которой уже угадывались булгаковские черты. Писатель был изображен сидящим на пилоне, в шляпе и с тростью «гуляки праздного»; повернув голову вправо, он как будто избегает нашего взгляда... Со временем разобранная на части гипсовая модель была передана в Музей истории Киева, где находится и поныне.

В конце лета 2015 года я решил проведать своего давнего приятеля, тоже скульптора, Николая Павловича Рапая: его художественная мастерская оборудована в цокольном этаже старого здания, в двух шагах от Пейзажной аллеи, в самом сердце «Города Ярослава». Несмотря на почтенный возраст, Николай Павлович продолжает работать, и в его мастерской я увидел несколько свежих вещей. Среди них — портрет нашего земляка Сержа Лифаря, выполненный в гипсе. А четверть века тому назад Николай Павлович пригласил сотрудников музея посмотреть только что завершенную работу — скульптурный портрет Булгакова. Мы не только увидели сходство, но и ощутили какое-то внутреннее тепло, исходящее от белоснежного материала. Впоследствии эта работа оказалась в Национальном художественном музее. Вслед за ней появился новый проект: Рапай изобразил писателя в полный рост, идущим по булыжной мостовой Андреевского спуска. В мастерской художника рождались и другие варианты скульптурного образа Мастера. Но обстоятельства складывались так, что эти замыслы никак не осуществлялись.

Наконец в 2005 году Фонд содействия развитию искусств, в преддверии 115-й годовщины со дня рождения Булгакова, стал инициатором сооружения памятника великому киевлянину. В выставочных залах Фонда на Контрактовой площади была открыта большая экспозиция произведений Н.П.Рапая, где были представлены и скульптурные портреты Михаила Булгакова, а после вернисажа ему предложили разработать проект памятника. Через полтора года модель отправилась в художественные мастерские для отливки в бронзе.

Было принято решение, что памятник Булгакову будут открывать 16 октября 2007 года. В срочном порядке стали красить фасады, стены, окна и кровлю «Дома Турбиных». В разгар этих авральных работ надо было подготовить площадку и пьедестал для памятника. Главный архитектор В.А.Дормидонтов неотлучно следил за работой. Сотрудники музея были обеспокоены судьбой роскошной липы, посаженной внуком хозяина дома № 13 Василия Павловича Листовничего — доктором Валерием Николаевичем Кончаковским. Пьедестал, по замыслу проектантов, должен был быть расположен прямо у ствола дерева, но его корни серьезно мешали делать фундамент. Их вручную осторожно откапывали и отгибали, а затем перекладывали в нужном направлении. Создавали проблемы и низко нависающие ветки дерева-патриарха. Наконец все подготовительные работы были завершены, и нам сообщили, что в полдень 15 октября привезут монумент и установят на сооруженный пьедестал.

Этот день выдался в Киеве хмурым, с утра на город опустился туман. К обеду заморосил мелкий осенний дождик, резко похолодало, набежавшие тучи приглушили дневной свет. А ведь до этого стояла прекрасная погода.

Утром позвонили и подтвердили, что к 12 часам дня приедет машина с монументом. Однако только около 16 часов мощный грузовик, на борту которого находились бронзовая скульптура Мастера и подъемный кран, подрулил к «Дому Турбиных».

По-прежнему было пасмурно, сыро и зябко. Из машины выскочило несколько дюжих ребят в спецовках. Они опустили борта грузовика и быстро подсоединили лямки на монументе к стреле крана. Подъемный кран медленно и, как нам показалось, очень бережно приподнял монумент.

И вдруг из-за свинцовых туч брызнуло солнце — на Андреевском спуске стало светло! Когда памятник опустился на пьедестал, солнечные лучи, отразившись от его блестящей поверхности, весело бликовали. Но через несколько минут над нашими головами опять нависли тучи, солнце больше не появлялось.

На следующий день было назначено торжественное открытие памятника. Ожидали президента, мэра города Киева, посла России. Но поздно вечером 15 октября позвонили и сказали, что из-за объявленного в стране траура по погибшим от взрыва газа в жилом доме Днепропетровска церемония открытия переносится на 19 октября. Известие это было для нас крайне неприятным, и не только из-за того, что накануне пострадали люди, но и потому, что вспомнилось о мемориальной доске на «Доме Турбиных», которая до сих пор висит без официального «благословения» властей. Неужели и на сей раз повторится та же история? К счастью, наши опасения не оправдались. Через три дня, в 15 часов, мэром города в присутствии большого числа почитателей творчества нашего знаменитого земляка было снято покрывало с монумента, и киевляне увидели первый памятник писателю.

Бронзовый Михаил Афанасьевич, заложив ногу на ногу и скрестив руки, сидит на скамейке у дома, где некогда обитала большая и дружная семья профессора Киевской Духовной академии Афанасия Ивановича Булгакова. Отсюда Михаил ходил в Императорскую Первую Киевскую гимназию и Университет Св. Владимира, здесь в угловой комнате был кабинет, где молодой специалист — доктор Булгаков принимал пациентов. Из этого же дома его унес смерч Гражданской войны…

А теперь он в бронзе возвратился домой. На нем тот же галстук бабочкой, что и на барельефе, украсившем более тридцати лет назад мемориальную доску на доме № 13, с которой памятник необыкновенно хорошо гармонирует. Киевляне полюбили свой памятник; почти всегда у его подножия много цветов.

В подборке использованы фотографии из книги Ю.Кривоносова «Михаил Булгаков: Фотолетопись жизни и творчества» (М., 2011), путеводителя «От Пречистенских до Арбатских ворот. Москва, которой нет» (М., 2011) и других изданий.