Светлана Волкова
Сквозное окошко
«Сквозь двусветную светелку светит серебряное солнце. (Рядом на сосне корона.) Тонкие жердочки переплета окна, чуть желтые — струны оконной музыки, и серебряные ветви сосен сквозят.
Есть серебряная страна.
Сквозь окно это смотрят в серебряную страну. Стекло находит на стекло и от этого случилась (происходит) просвечивает серебряная страна, серебряные ветви. И если смотреть на окошко и твердить: сосна, сон, сага и серебро и свет, твердить, совсем не думая, что говоришь — север, солнце. И некоторые норвежские слова: Сольвейг, Сольгаут, Свангильд и еще счастливчик (счастье). Все это вместе в этом сквозном двусветном окошке».
В волшебстве строк Елены Гуро слышится мирочувствование Софии Дешалыт. Елена Гуро — поэт и художник русского классического авангарда. София Дешалыт — наша современница. Живет в Москве, художник.
Их «на воздушных путях голосов перекличка» — неслучайна.
Сознание Елены Гуро — на тонкой грани реальности и сна, жизни и зазеркалья, изумительной утонченности чувственного понимания красоты в разрушении, исчезновении и возрождении. Как она описывала красоту старых стен, сколько видела оттенков в увядающей природе! Еще писала о звуках тишины, о музыке мира в любом проявлении ее цвета и формы, о чудесном листе, оберегающем от молний. Ее герои нежны, подлунны и детски уязвимы.
Все то же можно сказать о Софии
Дешалыт, только в настоящем времени. Еще Соня одарена театральностью, веселой насмешкой и добротой. В ее работах обнаруживается удивительное сочетание театра маски с точностью воплощения образа, пришедшего из реальности. Только какова она — реальность Софии Дешалыт?
Ее родина — Витебск. Мы говорим: Витебск, подразумеваем: Шагал.
Интересный факт: когда в середине 1910-х годов Марк Шагал на короткое время оказался в родных местах по возвращении из-за границы, он в Витебске стал делать «документы» (этюды), фиксирующие обстановку его дома, местечко, родные лица.
София Дешалыт навещает родной город. Уже давно она набрасывает «памятки». Так, увидела кошку белой масти на дороге к дому Шагала. Кошка попала в «памятку», позже вышел рисунок, пронизанный улыбкой и ясностью, излучающий чистоту и яркость цвета («Кошка из музея Шагала»).
Она — живописный график. Работает в техниках акварели и гуаши. Был в ее жизни период «делания» книжек в издательстве «Детская литература». Признается: мечтала с детства рисовать книжные картинки. Вещи, увиденные в детстве, долго продолжают существовать, начинаясь с большой буквы — и Буфет, и Велосипед.
Не отсюда ли и мгновенная, детская, игровая находчивость образа: «я не ищу — я нахожу»… Мечта сбылась, но, как часто это бывает, принесла больше разочарования, чем радости. Соня ушла от иллюстрации к детскому портрету и, кажется, пишет детей такими, какие они есть в своей тайне.
Рисует все, что след оставляет, что не из реальности. Художник серьезно шутит: «Спать люблю с детства! Видела сон: внизу ночь, сверху день... Перевела потом это событие сна в рисунок. Не один сон, много снов — в рисунки. И даже нашла удобный формат: картонную подложку коробки из-под зефира. “Сны в коробках”. Ах так? — так вот!»
Не рассказ, а состояние сна, цветовая его история в визионерских рисунках Дешалыт. Сочетание розовато-сизых, серо-голубых тонов и непременный свет, вернее, его мерцание. Что же касается сюжета — он всегда один: нереальный облик реальной жизни. Она всматривается, и, по ее собственному признанию, «хорошенько» всматривается в кусок явленной природы, потом пишет. Не пейзаж даже — душевный отклик на него. То же в портретах взрослых. Соню любят как художника людей, человека (нарочно не говорим: «как портретиста»).
Она — большой реалист в их рисовании. Только ее реализм не имеет никакого отношения к бытовой реальности, обыденной похожести. Она смотрит на людей, ну, например, в метро. Многие смотрят, потому что есть на то время. Но есть принципиальная разница в вынужденном смотрении и удивленном. Соне с детства интересны типы людей. Она из числа тех, чьи наблюдения проницательны.
«В натуре много лишнего, — считает Дешалыт. — Что-то нужно вычеркнуть, что-то акцентировать…»
Акварельные портреты Сони — очень человечные вещи. Она как будто не стремится к завершенности. По ее разумению, реальное духовное бытие никогда не замыкается полностью в форме его отображения.
Показателен, выразителен и точен ее «Автопортрет». Она удивлена, застигнута врасплох. Момент некоторой растерянности, рушится предвзятость. Глаза открыты, чувство уже отреагировало, а как выразить удивление — не знает… Рука не знает, как ей двигаться. Замечательный момент. Перед нами — художник.
Стиль как форма души. «Стиля нельзя ни выдумать, ни воспроизвести; его нельзя сделать, нельзя заказать, нельзя выбрать, как готовую систему форм, годную для перенесения в любую обстановку; подражание ему приводит только к стилизации. Стили росли и ветшали, надламывались, менялись, переходили один в другой; но в течение долгих веков за отдельным архитектором, поэтом, музыкантом всегда был стиль как форма души, как скрытая предпосылка всякого искусства, как надличная предопределенность всякого личного творчества. Стиль и есть предопределение». Но стиль — это и свобода.
Свободная в выборе, Соня пишет увядающие цветы, их пластический космос, обнаруживает тончайшую эмоциональность красочных оттенков в уходящем. Предметы в натюрмортах она соединяет с людьми, а пейзаж рассматривает как географию родного имени, вкрапленного повсюду и ждущего отклика. «Иногда человек словно выходит из пейзажа, иногда пейзаж — из человека, чтобы потом вновь ужиться друг с другом, как подобает равноправным сородичам.
Временами природа словно приближается, придавая даже городам подобие пейзажа, а в кентаврах, в морских девах и в морских старцах бёклиновской породы человечество приближается к природе».
Своих близких людей Соня уводит из будничности в притчевые их портреты. Несмотря на праздничный, балаганный гротеск постановки, дивные детали, шляпы, костюмы, «сценическое» пространство — это повествование о реальных людях, которые никогда не станут лицедеями. Но какой диковинный облик у всего! Мы не удивимся — перед нами «жизнь в чуде». Мы даже видим, какими прочными нитями связаны эти пластические видения Софии Дешалыт с ее искусством и ее рассказами о повседневной чудесной жизни и что они так же неизбежны и кровно ей свойственны, как сны — полеты во сне домой.