Журнал "Наше Наследие"
Культура, История, Искусство - http://nasledie-rus.ru
Интернет-журнал "Наше Наследие" создан при финансовой поддержке федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
Печатная версия страницы

Редакционный портфель
Библиографический указатель
Подшивка журнала
Книжная лавка
Выставочный зал
Культура и бизнес
Проекты
Подписка
Контакты

При использовании материалов сайта "Наше Наследие" пожалуйста, указывайте ссылку на nasledie-rus.ru как первоисточник.


Сайту нужна ваша помощь!

 






Rambler's Top100

Музеи России - Museums of Russia - WWW.MUSEUM.RU
   
Подшивка Содержание номера "Наше Наследие" № 114 2015

Мария Реформатская

«Оправдан будет каждый час…»

Ознакомившись с мемуарами А.Н.Первушиной, читатель, конечно, поинтересуется, что это за подмосковный дом, где ее застала германская оккупация и кто были хозяева этого дома, разделившие с ней девять месяцев плена. В открытую, в том числе в печати, на эту тему никогда не говорили. Ведь о «пропаших без вести и оказавшихся на оккупированной территории» предпочитали молчать. Редакция журнала обратилась к Марии Александровне Реформатской, единственной из этой семьи, кто хоть что-то знает о своей родне, с которой ее разлучила война.

М.А.Реформатская (1938 г.р.) — дочь известного языковеда Александра Александровича (1900–1978) и литературоведа Надежды Васильевны (1901–1985) Реформатских. Сама она по профессии искусствовед, специалист по древнерусской иконописи и всеобщей истории искусства. Работала в Третьяковской галерее, многие годы преподает на отделении искусствоведения исторического факультета МГУ им. Ломоносова. Автор книги «Северные письма» и ряда научных статей, а также очерков о жизни московской интеллигенции ХХ века, построенных на материалах архива семьи и семей знакомых.

В воспоминаниях Анастасии Николаевны Первушиной речь идет и о моей родной тете со стороны отца, Наталии Александровне Реформатской (в домашнем обиходе Натуле; 1903?–1989), подружившейся с Валерией Петровной еще в студенческие годы. Обеспокоенная бедственным положением Валёси (маленькие дети, из которых младший — грудной, угроза бомбежек, расположение их дома посреди пустыря на окраине Москвы и, наконец, третий арест Валёсиного мужа), Натуля проявила дружескую заботу к «жене врага народа», позвав любимую приятельницу под кров своего подмосковного дома. Он находился в поселке, основанном работниками науки, искусства и литературы (сокращенно — НИЛ) под Новым Иерусалимом. Место в кооперативе было выделено моему деду, заслуженному деятелю науки, профессору химии Александру Николаевичу Реформатскому (1864–1937), но ввиду тяжелого состояния его здоровья, владение домом оформили в апреле 1937 года на его жену Екатерину Адриановну. В описываемое в мемуарах время в нем жили моя бабушка Екатерина Адриановна (уже вдова, хозяйка дачи), тетя Натуля с мужем и детьми и домработница Поля.

После критических событий середины октября 41-го мой отец, Александр Александрович Реформатский, убеждал обитателей НИЛа вернуться в Москву. Уговаривал свою мать перебраться жить к нему, хотя и понимал, что разлука с дочерью, с которой они тогда составляли как бы единое существо, была бы для нее невыносима. 21 ноября с Анастасией Николаевной было отправлено от нас последнее письмо бабушке. Потом связь оборвалась.

Мамины дневниковые записи последующих дней полны тревоги и ожидания вестей: «Жив ли Бобик (домашнее прозвище бабушки. — М.Р.) и ребята, Валёся… Не могу себе сегодня найти места, и в то же время ничего еще сейчас нельзя предпринять, чтобы узнать о них» (19.12). Через несколько дней дошли слухи, «что ни Бобика с семьей, ни Валёси с семьей нет, что их увезли немцы с собой. Этого финала ждать было невозможно. Зачем им старуха и дети и где они брошены?!» (26.12). К 30 декабря пришло подтверждение этим слухам. И вновь мама задается вопросом: где немцы их кинули? «Кто из них жив, кто доберется сюда? А сегодня 30 градусов. Где они?! Неужели Бобик жив? — не верю. А Федюшка, Лёва, Алёша. Неотвязным ужасом мысли о них». Беспокойство и неизвестность сохранялись до конца войны.

Вернувшаяся в Москву Валерия Петровна рассказала о кончине Екатерины Адриановны и домработницы Поли в октябре 1942 года в Полоцке. Бабушка умерла от сыпного тифа, Поля — от рака. Полоцк обе семьи покинули при отступлении немцев с разными партиями пленных и в разное время. О семье Наталии Александровны мы ничего не знали до 1954 года, когда в первый послесталинский год неожиданно возникла переписка родителей с друзьями их молодости Тимофеевыми-Ресовскими, написавшими из места заключения — закрытого объекта на Южном Урале. В одном из писем они сообщили, что виделись с Натулей (знакомство велось с гимназической поры) в 1944 году под Берлином, в Бухе (там находился институт, в котором работал Тимофеев-Ресовский), когда она с мужем и детьми перемещалась по территории Германии из одного лагеря в другой. Тимофеевы, как это было им свойственно, чем могли (едой и одёжкой) — помогли им. Больше они не встречались.

Как выяснилось много лет спустя, пути их после окончания войны резко разошлись. Тимофеев-Ресовский, прожив в Германии в научной командировке двадцать лет, двинулся на Восток. Он намеревался вернуться на Родину вместе со своим отделом, штатом сотрудников, оборудованием. Но прежде чем окунуться в привычную деятельность ученого он отдал более полутора лет своей жизни московским тюрьмам и Карагандинскому лагерю, а потом восемь лет проработал на уральской шарашке1. И так поступили с ученым мирового уровня, в мозгах которого остро была заинтересована отечественная наука! А полную реабилитацию он получил только в 1992 году, уже посмертно.

Предвидя подобную участь и хорошо представляя обстановку еще по довоенной Москве, семья Наталии Александровны сочла для себя более благоразумным направиться на Запад. Они осели в баварском городке возле Мюнхена, где взрослые стали преподавать в гимназии для детей русских эмигрантов, а мальчики (сыну Алеше исполнилось 11, а пасынку Олегу — 13 лет) учиться школьным премудростям на русском языке. Директором этой гимназии был муж тети Натули Павел Дмитриевич, который еще в Москве где-то преподавал технические дисциплины и профессионально занимался фотографией. Большего я о нем не знаю.

По умонастроению семья Наталии Александровны была близка выходцам из России первой эмигрантской волны, изгнанникам знаменитого философского парохода 1922 года. Поэтому не случайно, что пасынок Олег потянулся в Мюнхенский университет на кафедру русской культуры, которую возглавлял с 1947 года известный философ, блестящий представитель Серебряного века Ф.А.Степун (тот самый, знакомство с которым вменялось в вину на допросах Тимофееву-Ресовскому на Лубянке в 1945–1946 годах2). Завершение образования Олега по славистике и Алеши по технической специальности происходило уже в Новом Свете, в Нью-Йорке, куда в 1956 году перебралась вся семья Натули, пополнившаяся немецкими невестками.

Эти сведения пришли к нам уже на излете оттепели. Начавшийся обмен письмами мы осуществляли через верные руки и с большими временными интервалами, сообщая друг другу об основных событиях жизни. Радость обретения сердечных связей с родными у Наталии Александровны омрачалась упорным нежеланием моего отца отвечать ей. Для него утрата матери оставалась незаживающей раной. И эту потерю он не мог простить ни себе, ни сестре. А мы с моей мамой тихо радовались, «что на чужбине усталые люди / Светлую жизнь себе обрели» (А.Блок).

Екатерина Адриановна (1871–1942) происходила из мелкопоместного рода тверских дворян Головачевых, известных своими либеральными народовольческими взглядами и тягой к просветительству3. Она всю жизнь учительствовала. В родовом поместье Покровском под Кимрами занималась с крестьянскими детьми, в Москве учила слушателей Воскресных школ и Пречистенских рабочих курсов, преподавала русский язык и литературу в дореволюционных гимназиях и в советской трудовой школе4, писала пьесы и участвовала в постановках домашних спектаклей, устраиваемых ее детьми и их товарищами5. Свои просветительские наклонности она реализовала в книге, посвященной развитию в России 30–40-х годов ХIХ века либеральных идей, под названием «Люди мысли и правды. Очерки из прошлого русского общества», выпущенной в 1909 году6. Увлекалась сочинениями Герцена, и выбор имен у ее отпрысков — Александр и Наталия — не случаен. Это — не только дань семейным обычаям.

Екатерина Адриановна, едва устроившись на убогое житье в Полоцке, принялась за занятия — с внуками арифметикой и русским языком. По словам Анастасии Николаевны, происходило это при свете коптилки; скромное подобие домашнего очага, объединившего вокруг себя и старых, и малых! Бабушка читала им балладу Гёте «Лесной царь» в переводе В.А.Жуковского. Трудно сказать, насколько осознан был выбор именно этого произведения, но в тогдашних условиях чтение гётевских стихов приобретало особый смысл. Признанный ярким образцом взаимопонимания двух разных поэтических натур, «Лесной царь» в переводе Жуковского свидетельствовал не только о давней культурной близости России и Германии, но и о незыблемости простой истины — вере в общечеловеческое духовное единство. Ни рознь, ни ожесточение войны поколебать ее не в состоянии. Сколько в этих занятиях моей бабушки проявлено мудрости и душевной теплоты! Ну, а как эти стихи могли воспринимать внуки? Уж не виделся ли им Лесной царь средь заснеженных лесов, по которым в тридцатиградусную и более стужу совершали они с родителями свой трудный путь, уходя из прифронтовой полосы?! Ведь не только взрослым приходила на ум мысль, что они могут быть брошены в лесных сугробах.

Меньше чем через год Лесной царь, в виде сыпняка, подхваченного Екатериной Адриановной в больнице во время ухаживания за больной Полей, настиг и ее саму, и там, в Полоцке, она и нашла свое последнее земное пристанище.

На долю Наталии Александровны выпало провести оставшуюся половину жизни вне России, но душою и родом занятий она была обращена к отечественной культуре. Занималась переводами, следила за выходящими книгами по литературе и искусству, писала рецензии7, читала лекции по архитектуре и иконописи Древней Руси и очень обрадовалась, когда узнала, что я унаследовала ее профессию и даже специализацию. «Это возрождение моей души», — писала она растроганно моей маме. Она пробовала себя в жанре художественной прозы8, занималась росписью по фарфору. В Москве же ей проявить себя не удалось.

Как и ее однокурсница Валерия Петровна Киселева, Наталия Александровна увлеклась изучением живописи Древней Руси. Она окончила отделение археологии и искусствознания факультета общественных наук (сокращенно ФОН) в 1925 году. Так заковыристо именовалось в это время подразделение Московского университета, выпускающее искусствоведов. Она прошла серьезную подготовку у крупнейших специалистов в этой области: прослушала университетские курсы профессора А.И.Некрасова и посещала занятия видного исследователя и участника реставрационных открытий А.И.Анисимова, который в Историческом музее заведовал отделом религиозного быта. Туда Натуля поступила в качестве практикантки, а с начала 1927 года была зачислена в штат. Хранитель этого отдела известный знаток иконных древностей Е.И.Силин обучал ее правилам описания произведений9, знакомил с техникой икон и руководил изготовлением копий10. Но вскоре этому пришел конец. Началась жестокая антирелигиозная кампания. Отдел, в котором работала Натуля, закрыли; заведующего им, А.И.Анисимова, арестовали и отправили на Соловки, где в 1937 году расстреляли. Через год был арестован профессор А.И.Некрасов. Наталия Александровна вынуждена была переключиться на преподавание английского языка и переводы.

Явный гуманитарный склад и рано пробудившийся поэтический дар пасынка Олега определили тесную связь его с Наталией Александровной, сохранившуюся до конца ее дней. Они оба печатались под фамилией Ильинские, напоминающей название большого села под Кимрами, которое соседствовало с родовым поместьем Екатерины Адриановны и Натули. Алеша жил в другом штате, но часто навещал мать и брал на себя многие практические заботы.

Лично познакомиться с заокеанской родней удалось только после крушения Советской власти в 90-е годы моему сыну. Он дважды побывал в Америке, встретился с двоюродными дядьями и привез с дальнего берега звуковые письма, наговоренные на магнитофонную пленку Олегом Ильинским, который стал оригинальным поэтом и тонким эссеистом11. Олег вспоминал уроки истории Екатерины Адриановны и даже называл ее «Русский архив», имея в виду не толстые тома Бартенева, а увлекательные устные рассказы, сообщаемые на занятиях, при посещении Исторического музея или походя, к случаю12.

Последнее письмо Олег завершил теплым приветствием Анастасии Николаевне, которую, как и ее племянники, также называл Накой. Он очень сблизился с ней за долгие месяцы жизни в Полоцке: с ней они пилили бревна для общей печки и пережидали воздушную тревогу. А однажды вместе они пережили страшный момент налета бомбардировщиков. Олег запомнил, как Нака убаюкивала маленького Федю песенкой: «И кошки спят, и собаки спят…», но по мере приближения пугающего гула стала крепче прижимать малыша к своей груди и убыстрять пение, пропуская глагол: «Кошки, собаки. Кошки, собаки». И вдруг на очередном повторе этих слов раздался удар, и взрывной волной вдребезги разнесло стекла в окнах их комнаты. Все упали на пол. Нака собою накрыла Федюшку.

Я благодарна Анастасии Николаевне за то, что она своими воспоминаниями побудила меня глубже взглянуть на сложный жизненный путь людей, ввергнутых в драматический круговорот событий ХХ века. Светлая ей память!

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См.: Тимофеев-Ресовский Н.В. Воспоминания. Истории, рассказанные им самим, с письмами, фотографиями и документами. М., 2000.

2 Рассекреченный Зубр. Следственное дело Н.В.Тимофеева-Ресовского: Документы / Вступ. ст. Я.Г.Рокитянского. М., 2003. С. 288, 392, 430-432.

3 Ее отец — врач-хирург Адриан Алексеевич Головачёв (1845–1917) — выпускник Военно-медицинской Академии в Петербурге и естественного факультета Московского университета. Работал в больницах Москвы и Владимира, в лазаретах во время трех военных кампаний. Дед Екатерины Адриановны, Алексей Адрианович Головачёв (1819–1903) — известный общественный деятель, экономист, публицист, с 1856 г. предводитель дворянства Корчевского уезда Тверской губернии и активный сотрудник Тверского комитета по освобождению крестьян, разрабатывающего проект реформы под руководством А.М.Унковского, автор книги резко критического содержания «Десять лет реформ. 1861–1871» (СПб., 1872).

4 Екатерина Адриановна окончила московскую частную гимназию Арсеньевой на Пречистенке, а уже в зрелые годы, в 1917 г. — историко-филологический факультет Высших женских курсов (ВЖК). См. слева групповую фотографию класса школы №26, где учился будущий писатель Даниил Андреев.

5 Подробнее об этом см.: Реформатская М.А. Юные годы ровесников века // Тимофеев-Ресовский Н.В. Воспоминания. Истории… С. 673, 674. Фото между стр. 128-129.

6 Реформатская Е.А. Люди мысли и правды. Очерки из прошлого русского общества. Для самообразования. М., 1909 (типография И.Д.Сытина).

7 Один из откликов («Новый Журнал», 1968, №90) был на вышедшую на английском языке в 1967 г. книгу ее московского коллеги и близкого друга, известного искусствоведа М.В.Алпатова, что доставило большую радость автору.

8 Ильинская Н. Три повести. Мадрид, 1976.

9 Евгений Иванович Силин (1877–1928), антиквар и коллекционер древнерусской иконописи после революции, был сотрудником Музейного отдела Главнауки и Исторического музея. В 1925 г. он организовал научную экспедицию по обследованию церковных собраний Новгорода и Пскова и включил в ее состав Наталию Александровну. Материалы этой экспедиции сейчас изданы: Силин Е.И., Реформатская Н.А., Мнёва Н.Е. Краткий путеводитель по древнерусской станковой живописи и шитью Новгорода и Пскова // Новгородский архивный вестник. Научно-публикаторское издание. Т.8. Великий Новгород, 2009. С. 100-145 (вступ. ст. И.Л.Кызласовой).

10 У меня хранится точная копия с иконы «Богоматерь Грузинская» из Исторического музея, сделанная Наталией Александровной.

11 Олег Павлович Ильинский (1932–2003) — поэт, эссеист, литературовед. Окончил Нью-Йоркский университет, написал диссертацию о В.Ф.Одоевском и преподавал там русскую литературу. Печатался в издании «Записки Русской Академической Группы в США» и в «Новом Журнале». Автор семи сборников стихов и книги литературоведческих очерков. Последняя книга составлена и издана его вдовой Татьяной Федоровной в 2007 г.

12 Об уроках Екатерины Адриановны Олег любовно вспоминает в посвященном ей в 1958 г. стихотворении «Бабушка»: «И вечно она учила кого-то, / Фразу за фразой вела как нить, / За серебристым пенсне — забота / Зажечь, натолкнуть и объяснить».

В.П.Киселева на веслах. Сзади — Н.А.Реформатская. Усолье. 1930

В.П.Киселева на веслах. Сзади — Н.А.Реформатская. Усолье. 1930

Е.А.Реформатская с внучкой Машей. Ноябрь 1938 года

Е.А.Реформатская с внучкой Машей. Ноябрь 1938 года

Екатерина Адриановна Реформатская за чтением В.Ф.Одоевского. Директорская квартира при Практической Академии на Покровском бульваре. 1910-е годы

Екатерина Адриановна Реформатская за чтением В.Ф.Одоевского. Директорская квартира при Практической Академии на Покровском бульваре. 1910-е годы

Н.А.Реформатская с подругой Серафимой Никаноровной, первой женой А.А.Реформатского. Москва, Дурновский переулок, 13. 1931

Н.А.Реформатская с подругой Серафимой Никаноровной, первой женой А.А.Реформатского. Москва, Дурновский переулок, 13. 1931

Олег Павлович Ильинский. США. 1963

Олег Павлович Ильинский. США. 1963

Во дворе школы №26 (бывшей женской гимназии Е.А.Репман). Никитский бульвар, дом 9. Не сохранился. Надпись на обороте:«На добрую память всегда любимой Екатерине Адриановне от 9ой группы вып. 1923 г.». Среди педагогов И.А.Витвер (второй слева) и Е.А.Реформатская (вторая справа). Второй слева в верхнем ряду Даниил Андреев

Во дворе школы №26 (бывшей женской гимназии Е.А.Репман). Никитский бульвар, дом 9. Не сохранился. Надпись на обороте:«На добрую память всегда любимой Екатерине Адриановне от 9ой группы вып. 1923 г.». Среди педагогов И.А.Витвер (второй слева) и Е.А.Реформатская (вторая справа). Второй слева в верхнем ряду Даниил Андреев

На крыльце. Е.А., Н.В. и Н.А. Реформатские, Е.С. и И.А. Витвер и дети — Олег и Алеша. 1939–1940. Дом Е.А.Реформатской в поселке НИЛ (участок №13, ныне улица Веснина, дом 7)

На крыльце. Е.А., Н.В. и Н.А. Реформатские, Е.С. и И.А. Витвер и дети — Олег и Алеша. 1939–1940. Дом Е.А.Реформатской в поселке НИЛ (участок №13, ныне улица Веснина, дом 7)

Маша Реформатская (справа) с двоюродными братьями Олегом и Алешей. Дурновский переулок, 13. 1940

Маша Реформатская (справа) с двоюродными братьями Олегом и Алешей. Дурновский переулок, 13. 1940

Н.А.Реформатская (Ильинская). 1977

Н.А.Реформатская (Ильинская). 1977

 
Редакционный портфель | Подшивка | Книжная лавка | Выставочный зал | Культура и бизнес | Подписка | Проекты | Контакты
Помощь сайту | Карта сайта

Журнал "Наше Наследие" - История, Культура, Искусство




  © Copyright (2003-2018) журнал «Наше наследие». Русская история, культура, искусство
© Любое использование материалов без согласия редакции не допускается!
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № 77-8972
 
 
Tехническая поддержка сайта - joomla-expert.ru