Ю.В.Диденко

«Образы-предчувствия» Валерия Фалька

Валерий Романович Фальк (1916–1943)¹ принадлежал к поколению тех молодых художников, чью жизнь оборвала война, а творчество до сих пор осталось недооцененным по достоинству. Совершенно справедливо О.А.Ройтенберг, исследовательница малоизученных молодых художников «тихого» поколения, вступившего в художественную жизнь в 1925–1935 годах и державшегося в стороне от советского «официоза», включила имя В.Р.Фалька в круг этой «плеяды» и определила свойства его личности как «редчайшую возможность прозреть под предметной оболочкой сверхреальную сущность», которая «явлена в образах-припоминаниях, образах-предчувствиях»².

Творческое наследие Валерия Фалька, весьма скромное по объему (все сохранившиеся произведения были созданы в короткий временной промежуток, с 1933 по 1940 год), чрезвычайно индивидуально и неординарно по своей художественной выразительности. Уже при первом знакомстве с его работами — с их темным колоритом, причудливыми контрастами света и тени, напряженным драматизмом содержания — возникает желание попытаться понять ту глубину и профессионализм творений молодого, но зрелого по мироощущению художника, которые вызывали восхищенные отзывы отца.

Роберт Рафаилович чрезвычайно высоко оценивал творческие способности сына. На вопрос своей матери М.Б.Фальк о впечатлении от присланных в Париж, где Р.Р.Фальк тогда жил, рисунков пятнадцатилетнего Валерика художник ответил: «Я просто потрясен ими. И не думай, что я пристрастен. Нет, я считаю его дарование совершенно необычайным. Значительно превышающее мое собственное. <…> К сожалению, его дарование чересчур утонченное, изысканное для нашего времени, требующего более простого, примитивного искусства. Сейчас есть очень мало зрелых, известных художников, которые имеют те же качества, что и Валерик»³. Позже, уже общаясь с сыном во Франции, Роберт Фальк не переставал удивляться дарованию Валерика: «Он понимает самые сложные вопросы и его понимание совершенно родственно моему. Сколько у меня было учеников, которых я учил годами. А вот сейчас он, никогда у меня не учившийся и вообще не учившийся, делает точь-в-точь именно то, что нужно, и говорит об этом почти теми же словами, какими я говорил в классе»⁴.

Валерий Фальк не получил систематического художественного образования, хотя известно, что в 1930-е годы он занимался в нескольких студиях во Франции и в СССР.

Весной 1935 года Валерий поступил в Париже «в специальную школу, где обучают литографии, офорту, гравюре по дереву»⁵, где показал, по словам отца, «просто колоссальные успехи»⁶. Об исключительных достижениях сына Роберт Рафаилович писал родным: «То, что другие начинают делать через год, он делает на третью неделю. Но ходит он туда очень неаккуратно»⁷. Сам Валерик в письме к бабушке сообщал, что посещает школу, где занимается «типографией»⁸, и что «доволен этой школой»: «мне очень нравится гравюра на дереве, и я с удовольствием ею занимаюсь. <…> Если я еще останусь в школе, то буду ходить в другое atelier, где изучают eau-forte»⁹. Действительно, вскоре 19-летний юноша занялся офортом и показал в этой области такие удивительные способности, что его «опытами <…> заинтересовался Михаил Ларионов, подаривший ему офортный станок»¹⁰.

В одном из парижских писем к матери Роберт Рафаилович размышлял о таланте сына: «У него, я считаю, такое совсем исключительное, совсем редкое дарование. <…> Я считаю его [талант] самого высшего чистейшего качества, если можно так выразиться, — моцартовского калибра. Моцарт был совершенен почти уже мальчиком. Его музыка лилась у него так же свободно, как разговор, еда и т.д. <…> Я считаю, что Валерика не нужно, например, учить. Он должен был бы только иметь возможность писать, рисовать. Все знания в нем самом заложены. Конечно, было бы исключительно для него важно видеть много прекрасных произведений искусства. Думаю я, что когда такой уже большой дар, как у него, заложен, всегда будет потом в жизни трудно, если он силою внешних обстоятельств не сможет развиваться. Думаю, что “крест” художника не только в том, что он избрал эту профессию, [но] и в том, что вообще природа дала эту способность. Вообще в природе устроено так, что за все нужно расплачиваться — даны очень тонкие глаза, очень реагирующие нервы и т.д., но именно из-за этого организм становится куда более беззащитным»¹¹.

Как художник Валерий только начал свое развитие и, несомненно, оказался в тени масштабной фигуры отца. Со временем, однако, все более очевидными стали его собственная одаренность, самостоятельность творческого почерка, далекого от эпигонства (чего не смогли избежать многие прямые ученики Р.Р.Фалька), и необычность образного мира его немногочисленных, к сожалению, произведений. В стилистическом отношении работы Валерия более строги, сдержанны и драматичны, чем работы Роберта Рафаиловича. В этой связи представляет интерес восприятие сыном работ отца, о чем вспоминает

А.В.Щекин-Кротова: на ее вопрос, обращенный к Валерику, нравятся ли ему картины отца, он, по ее словам, «спокойно ответил: “Да, конечно, но они слишком пестрые”»¹².

Действительно, многие картины Валерия от работ отца отличаются темным, почти монохромным колоритом, другие написаны в приглушенной, крайне сдержанной цветовой гамме. Примечательна особая склонность молодого художника к изображению ночных сцен, так называемых ноктюрнов, в которых ночная темнота трактуется трагически, как некая субстанция, сопричастная злу.

Полотно В.Р.Фалька «Расстрел» (1936, Музей-заповедник «Абрамцево») написано во Франции как живой отклик на события гражданской войны в Испании (сюжет можно соотнести с расстрелом франкистами поэта Ф. Гарсиа Лорки). Картина построена на едином темном серо-свинцовом колорите, с эффектом грозовых отсветов. Молодой мастер весьма впечатляюще передает в ней драматизм зловещей ночной расправы над двумя мужчинами и женщиной, происходящей в присутствии ребенка.

Различия в мировосприятии отца и сына наглядно выявляются при сравнении двух рисунков, выполненных ими во время путешествия в Бретань в 1934 году.

В графических листах изображена с одного и того же ракурса ночная сцена традиционного бретонского праздника с катанием на цепной карусели. В гуаши Р.Р.Фалька «Карусель ночью. (Бретань. Праздник)» (1934, ГМИИ им. А.С.Пушкина) зрителю предстает красочное и динамичное зрелище, напоминающее

театральное действо: врывающийся в темноту ночи звучный ярко-красный тент карусели, пылающие желтым светом фонари, которые отбрасывают причудливый свет на фигуры бретонцев и бретонок в национальных костюмах, ритмическая энергия стремительного вращения парящих над землей фигур — в целом составляют по-праздничному мажорную, живописную по характеру композицию. Вместе с тем в небольшом по размеру рисунке Валерия Фалька «Карусель в Бретани» (Фонд Харджиева — Чаги, Амстердам)¹³, выполненном черным карандашом, мы видим своего рода экзистенциальный, если это можно так назвать, подход к осмыслению распространенного мотива катания на карусели: подвешенные, подобно марионеткам, на карусельных цепях беспомощные, скорченные человеческие фигурки кажутся обреченными помимо своей воли вращаться в бесконечной круговерти жизни и времени, в окруженном тьмой небольшом круге света. Это ощущение мастерски передано вращательной ритмикой, образованной характерными спутанными линиями и штрихами, а также резкими контрастами света и тени. Вспоминается высокая оценка, данная Робертом Рафаиловичем рисункам сына: «Рисует он так, что я сам могу ему только позавидовать. В смысле рисунка он уже теперь абсолютно законченный художник»¹⁴. «Рисует он так замечательно не только внешне. Но в самой глубочайшей сущности искусства. И <…> совсем на принципах Рембрандта — все это совершенно непосредственно, ведь он очень мало еще смотрел искусство»¹⁵.

По возвращении из Франции в Россию, в течение трех предвоенных лет (с 1938 по 1941-й) Валерий Фальк посещал студию живописи при МОСХе, где занимался у художника Аржанникова; привела его туда подруга Наташа Сорокина, сама в ней учившаяся¹⁶. Ко времени обучения относятся штудии «Натурщиков» 1938 года (одна хранится в ГТГ, другая — в Музее-заповеднике «Абрамцево»), которые отличаются тонким колористическим чувством.

Как вспоминала А.В.Щекин-Кротова, еще до студии Валерий намеревался поступить в художественный институт, в связи с чем его работы, отмеченные, по ее словам, «мрачной драматической романтикой», были показаны преподавателям института С.В.Герасимову и И.И.Чекмазову, которые категорически отказали молодому художнику: «работы испугали их, они нашли, что дарование Валерия никак не подходит к профилю вуза»¹⁷.

Можно предположить, что настораживало и пугало в работах Валерия Фалька главным образом ощущение беспричинной тревоги, загадочности и какой-то тайны. Подобное впечатление производит его картина «Чаепитие» (1940, Ярославский художественный музей), запечатлевшая двух женщин в несколько старомодных нарядных одеяниях, чинно сидящих за вечерним чаем (по мнению А.В.Щекин-Кротовой, Валерий изобразил свою мать Е.С.Потехину (слева) и близкую знакомую отца Л.В.Чагу)¹⁸. Уже сам по себе фон с красно-коричневыми всполохами оставляет тревожное впечатление, которое диссонирует с сюжетом мирного чаепития. Художник выбрал довольно трудносочетаемые цвета — оливково-зеленоватые тона скатерти, серо-голубое платье одной и кремовое платье другой дамы, — которые тонко увязал в изысканное колористическое целое.

В «Трапезе» В.Р.Фалька (1938, Музей-заповедник «Абрамцево»), написанной в Москве, в первый год после возвращения из Парижа, тот же мотив чаепития решен с некоторыми нюансами, но в том же неизменно мрачно-беспокойном ключе. Выразительные особенности этой картины верно определила А.В.Щекин-Кротова, отметив в композиции «отпечаток какой-то торжественной ритуальности»¹⁹, заметный и в застылости обособленных фигур, и в стоящих на столе «странных сосудах в форме священных чаш».

Картина «Купальщицы» (1938, Ярославский художественный музей) написана, вероятно, на основе впечатлений от поездки в Крым, где Валерий Фальк провел лето 1938 года вместе с Наташей Сорокиной. По свидетельству А.В.Щекин-Кротовой, многие крымские пейзажи Валерий писал «по памяти» уже по возвращении в Москву. Характерное для его работ преобладание темных серо-коричневых тонов в трактовке гедонистического сюжета летнего отдыха вызывает весьма тревожные ощущения, впечатление наполненности каким-то таинственным смыслом, который трудно разгадать (возможно, как предположила А.В.Щекин-Кротова, художник имел в виду какие-то мифологические темы²⁰).

По мнению Ангелины Васильевны, предпринявшей в своих комментариях к картинам В.Р.Фалька первую попытку анализа его творчества, его живопись во многом (обобщенной трактовкой фигур, мерцающим цветом и общей романтической интонацией) близка творчеству армянского колориста А.А.Бажбеук-Меликяна²¹.

До недавнего времени работы Валерия Фалька мало кто видел, даже если знал об их существовании. К сожалению, его картины и рисунки, хранящиеся в российских музейных собраниях (ГТГ, ГРМ, ГМИИ, Ярославский художественный музей, Новосибирский художественный музей, Волгоградский музей изобразительных искусств им. И.И.Машкова и др.), практически не экспонировались. Несколько его работ можно было увидеть лишь на четырех московских выставках, две из которых были связаны с годовщинами Великой Отечественной войны²². Среди недавних счастливых исключений упомянем участие работ В.Р.Фалька в выставочном проекте «Романтический монтаж»²³, организованном Музеем-заповедником «Абрамцево» и состоявшемся в 2011–2014 годах в Абрамцеве, Москве, Сыктывкаре, Хабаровске и Владивостоке.

Интересна история спасения картин Валерия Фалька, которые с большой долей вероятности могли быть утрачены. По свидетельству А.В.Щекин-Кротовой, «еще при жизни Р.Р.Фалька, в 50-х годах, Е.С.Потехина передала в мастерскую [Р.Р.Фалька] работы сына, выполненные маслом на холсте, также и свои живописные работы, чтобы он использовал их в качестве холстов для своих работ»²⁴. Нельзя исключить, что часть картин сына могла быть использована по этому назначению, но те холсты Валерия и его матери, которые остались в мастерской после смерти Р.Р.Фалька, заботами Ангелины Васильевны были отреставрированы²⁵ и распределены в качестве дара по музеям и частным собраниям. Десять картин Валерия Фалька были переданы ею И.В.Савицкому для организованного им Каракалпакского музея изобразительных искусств в Нукусе. Пять живописных работ попали в Государственный музей искусств Узбекистана в Ташкенте. Кроме того, одна живописная и ряд графических работ (гравюр и карандашных рисунков) В.Р.Фалька поступили от А.В.Щекин-Кротовой в 1984 году в РГАЛИ, где они вошли в состав фонда Р.Р.Фалька.

Еще одно местонахождение работ Валерика прояснилось совсем недавно, в 2013 году, когда вышел в свет каталог собрания фонда «Культурный центр Харджиева — Чаги», находящегося под эгидой Стеделик музея (Амстердам, Нидерланды)²⁶, в котором был опубликован большой корпус творческого наследия Валерия Фалька, вывезенный Л.В.Чагой в Голландию в 1993 году²⁷. Воспроизведенные в каталоге около полусотни его графических произведений свидетельствуют о неординарном мастерстве рисовальщика и офортиста.

Восстанавливая канву событий, приведем найденные нами сведения о происхождении упомянутых рисунков в собрании Л.В.Чаги: «Елизавета Сергеевна Потехина перед смертью (она покончила с собой) распорядилась своим имуществом следующим образом: 1) Портреты сына (кисти Р.Р.Фалька) она завещала дочери Фалька от второго брака, Кирилле Романовне Фальк, по мужу Барановской (один из портретов Валерия самовольно взяла Л.В.Чага, теперь он находится в Государственном Русском музее, куда был продан ею в начале 80-х годов²⁸. Она также взяла рисунки Р.Р.Фалька и рисунки и гравюры Валерия). Остальные портреты распределены по музеям, два из них в семье К.Р.Барановской-Фальк»²⁹.

Стоит отдать должное художнице Л.В.Чаге — в 1989 году из этих графических листов она организовала небольшую, но до сей поры единственную персональную выставку Валерия Романовича Фалька — «Выставку рисунков и офортов», которая проходила в помещении Московской эстампной экспериментальной студии им. И.И.Нивинского и сопровождалась буклетом с текстом устроительницы³⁰.

В настоящее время, спустя двадцать пять лет после упомянутой персональной выставки, «совсем редкое дарование» Валерия Фалька, как писал его отец, все еще ждет своего заслуженного признания.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См.: Didenko J. Fal’k, Valerij Robertoviи // SAUR: Allgemeine Kunstler-Lexikon. Bd. 36. Munchen — Leipzig, 2003. S.403.

2 Ройтенберг О.А. «Неужели кто-то вспомнил, что мы были…». М., 2004. С.171.

3 Из письма Р.Р.Фалька к матери М.Б.Фальк. Париж — Москва. 16 марта 1931 (1932?). Автограф (РГАЛИ. Ф.3018. Оп. 1. Ед. хр. 157. Л.30).

4 Письмо Р.Р.Фалька к матери М.Б.Фальк. Париж — Москва, 18 сентября 1933 // Р.Р.Фальк. Беседы об искусстве. С.134.

5 Письмо Р.Р.Фалька к матери М.Б.Фальк. Париж — Москва. Май 1935. Автограф (РГАЛИ. Ф.3018. Оп. 1. Ед. хр. 159. Л.36об).

6 Письмо Р.Р.Фалька к матери М.Б.Фальк. Париж — Москва. Июнь 1935. Автограф (РГАЛИ. Ф.3018. Оп. 1. Ед. хр. 159. Л.40). Кроме упоминаний в письмах, других документальных свидетельств об этой школе в архиве Р.Р.Фалька не сохранилось.

7 Письмо Р.Р.Фалька к матери М.Б.Фальк. Париж — Москва. Весна 1935. Автограф (РГАЛИ. Ф.3018. Оп. 1. Ед. хр. 159. Л.36об).

8 Правильно: «типографика» — художественная графика, использующая полиграфические средства и оформительские элементы.

9 Письмо В.Р.Фалька к бабушке, М.Б.Фальк. Париж — Москва. [Июнь 1935 (?)]. Автограф (РГАЛИ. Ф.3018. Оп. 1. Ед. хр. 358. Л. 6, 6об).

10 Цит. по: Чага Л.В. [Вступ. статья] // Художник Валерий Романович Фальк (1916–1943). Выставка рисунков и офортов: [буклет]. М., 1989.

11 Письмо Р.Р.Фалька к матери М.Б.Фальк. Париж — Москва. Май 1935. Автограф (РГАЛИ. Ф.3018. Оп. 1. Ед. хр. 160. Л. 10-11).

12 Щекин-Кротова А.В. Лирические комментарии. С.30.

13 Рисунок приведен с ошибочной датировкой: «около 1923 г.» в каталоге: Russische avant-garde: De Khardzhiev-collectie in het Stedelijk Museum Amsterdam. Р.126. №106.

14 Письмо Р.Р.Фалька к матери М.Б.Фальк. Париж — Москва. 20 августа 1933. // Р.Р.Фальк. Беседы об искусстве. С.134.

15 Письмо Р.Р.Фалька к Р.В.Идельсон. Париж — Москва. 1933. // Р.Р.Фальк. Беседы об искусстве. С.137.

16 Щекин-Кротова А.В. Биография Валерия Романовича Фалька (РГАЛИ. Ф.3018. Оп. 1. Ед. хр. 362. Л.6).

17 Там же.

18 См.: Щекин-Кротова А.В. Биография, списки работ В.Р.Фалька (РГАЛИ. Ф.3018. Оп. 1. Ед. хр. 362. Л.20).

19 Там же.

20 Там же. Л.21.

21 Там же. Л.19. Александр Александрович Бажбеук-Меликян (1891–1966) — живописец.

22 Выставки с участием работ В.Р.Фалька: «Защитникам Москвы посвящается»: к 25-летию разгрома немецко-фашистских войск под Москвой (декабрь 1966 г., Манеж); «Московские художники — 30-летию Великой победы» (апрель–май 1975 г., выставочный зал МОСХ на ул. Беговой); «Московские художники 1920–1930-х» (1991, ЦДХ); «Искусство ХХ века из собрания художника А.Зарипова» (2002, МСХ).

23 См.: Романтический монтаж: живопись, графика, скульптура 1920–1930-х годов из собрания Музея-заповедника «Абрамцево» / Автор вступ. ст. и сост. каталога С.В.Волкова. М., 2012. С. 86-89. В 2015 г. выставка пройдет в Благовещенске, Чите и Иркутске.

24 Щекин-Кротова А.В. Документы, письма и другие бумаги из архива Е.С.Потехиной, первой жены Р.Р.Фалька и матери его сына В.Р.Фалька. Машинопись (частный архив, Москва).

25 Хранившиеся в рулонах полотна В.Р.Фалька были «натянуты на подрамники и промыты реставратором Г.М.Ерховой в декабре 1985 года» (РГАЛИ. Ф.3018. Оп. 1. Ед. хр. 362. Л.24).

26 См.: Russische avant-garde. De Khardzhiev-collectie in het Stedelijk Museum Amsterdam. Р. 124-153, №№ 105-151.

27 Лидия Васильевна Чага (1912–1995) — скульптор-прикладник, кузина и падчерица художника Д.И.Митрохина, в третьем браке — жена литературоведа и собирателя русского авангарда Н.И.Харджиева. В 1993 г. супруги эмигрировали в Голландию, заранее нелегально переправив туда бoльшую часть уникального архива. В 1939–1941 гг. Л.Чага брала уроки живописи у Р.Р.Фалька, с которым находилась в близких отношениях; она была моделью нескольких его картин. Была знакома с Е.С.Потехиной.

28 Речь идет о картине «Валерик (Портрет сына)» (1935; холст, масло, 105Ч65), поступившей в ГРМ в 1979 г. от Л.В.Чаги (Москва).

29 Цит. по: Щекин-Кротова А.В. Документы, письма и другие бумаги из архива Е.С.Потехиной.

30 См. примеч. 10. Воспроизведение буклета см. в: Russische avant-garde. De Khardzhiev-collectie in het Stedelijk Museum Amsterdam. Р.152.