Журнал "Наше Наследие"
Культура, История, Искусство - http://nasledie-rus.ru
Интернет-журнал "Наше Наследие" создан при финансовой поддержке федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
Печатная версия страницы

Редакционный портфель
Библиографический указатель
Подшивка журнала
Книжная лавка
Выставочный зал
Культура и бизнес
Проекты
Подписка
Контакты

При использовании материалов сайта "Наше Наследие" пожалуйста, указывайте ссылку на nasledie-rus.ru как первоисточник.


Сайту нужна ваша помощь!

 






Rambler's Top100

Музеи России - Museums of Russia - WWW.MUSEUM.RU
   
Подшивка Содержание номера "Наше Наследие" № 111 2014

Людмила МИСАЙЛИДИ

Загадки маскарадной книги М.Ю.Лермонтова

В 1859 г. в июльском номере журнала «Отечественные записки» была опубликована статья литературного критика и журналиста С.С.Дудышкина «Ученические тетради Лермонтова»1. Описывая содержание четвертой черновой тетради поэта2, автор впервые знакомит читателя с неизвестными ранее стихотворениями юного Лермонтова, адресованными разным лицам. В статье полностью приведены девять лучших стихотворений, отобранных Дудышкиным: «К Н. Ф. И.», «Б…ной», «Т…ому», «Н…ной», «Т…», «Додо», «Б…ву», «Б…ву», «Вы не знавали князь Петра?..»3 со следующим сопроводительным комментарием: «Все это, как читатель видит, то, что некогда называлось “эпиграммами”, и даже под таким названием входило в полные собрания сочинений. Лермонтов, к чести и уму его должно сказать, не напечатал ни одной, несмотря на то, что ему был только шестнадцатый год, когда писал он эти эпиграммы и мадригалы. Писал он их необыкновенно скоро, сколько можно судить по “воспоминаниям” о Лермонтове, и в стихах этих было часто много острого, как видно из приведенных нами стихотворений»4. Уже в следующем году Дудышкин включил эти стихи в двухтомное издание «Сочинений М.Ю.Лермонтова»5.

Однако ни имена адресатов, ни сам повод, по которому были написаны стихи, не были известны автору публикации. Зато она живо затронула троюродного брата Лермонтова Акима Павловича Шан-Гирея6, который откликнулся на нее в своих воспоминаниях о поэте. К сожалению, воспоминания эти, написанные весной 1860 г., были опубликованы только после смерти мемуариста в 1890 г.: «Г. Дудышкин, в статье своей “Ученические тетради Лермонтова”, приводит некоторые из <...> стихотворений, недоумевая, к чему их отнести; мне известно, что они были написаны по случаю одного маскарада в Благородном собрании, куда Лермонтов явился в костюме астролога, с огромною книгой судеб под мышкой. В этой книге должность кабалистических знаков исправляли китайские буквы, вырезанные мною из черной бумаги, срисованные в колоссальном виде с чайного ящика и вклеенные на каждой странице; под буквами вписаны были приведенные г. Дудышкиным стихи, назначенные разным знакомым, которых было вероятие встретить в маскараде <...>»7. Маскарад, о котором вспоминал Шан-Гирей, проходил в Московском благородном собрании 31 декабря 1831 г. по случаю встречи Нового года.

Некоторое время «Книга судеб», или маскарадная книга, с которой Лермонтов явился в собрание, хранилась у брата Акима Павловича — Алексея Павловича Шан-Гирея8. Последней владелицей этой мемории была его дочь — Лидия Алексеевна Лизогуб, которая в 1916 г. передала ее в Лермонтовский музей при Николаевском кавалерийском училище. После закрытия училища вместе с другими материалами музея маскарадная книга оказалась в Пушкинском Доме.

Что же собой представляет эта реликвия? Книга в черном картонном переплете с широкими полосами белой бумаги, наклеенными вертикально, с кожаным корешком (61,9 х 27,5 см). На лицевой стороне наклеен зодиакальный круг синего цвета с раскрашенными знаками зодиака, очень напоминающий канву для вышивания. По-видимому, позднее на обложке появились зарисовки мужских и одной женской головы работы Лермонтова. Книга содержит 14 листов, на которых, как и писал Шан-Гирей, наклеены «кабалистические знаки», а на самом деле сильно увеличенные китайские иероглифы, вырезанные из черной бумаги. Описывая книгу по памяти, Шан-Гирей кое-что перепутал. Ни на одной из страниц мы не находим вписанных стихов9. Однако внутри книги имеется карман, куда и были, по-видимому, вложены новогодние эпиграммы и мадригалы, которые Лермонтов дарил своим светским знакомым. Возможно, первоначально и предполагалось, что он впишет стихи под «кабалистическими знаками» и будет их читать на маскараде. Если наше предположение верно, то в кармане маскарадной книги на балу находилось 17 стихотворений (именно столько автографов с указанием адресатов находится в четвертой черновой тетради и в настоящее время публикуется в собраниях сочинений поэта)10.

Впервые будущий поэт вступил в большой свет 18 января 1830 г.: это был маскарад в Дворянском собрании, где он побывал вместе с отцом Юрием Петровичем Лермонтовым11, который прибыл в Москву для свидания с сыном.

Шестнадцатилетний воспитанник Московского благородного пансиона по правилам еще не мог быть допущен в собрание (юноши допускались туда только с 17 лет, девицы — с 16 лет)12. Было ли это желанием отца доставить удовольствие сыну, или об этом просил сам Лермонтов, нам неизвестно.

Московское дворянское собрание занимало в те годы прекрасный дом на углу Большой Дмитровки и Охотного ряда, построенный в первой половине XVIII века для князя В.М.Долгорукова-Крымского. В 1784 г. здание было приобретено Дворянским собранием для проведения балов и приемов. Тогда же архитектор М.Ф.Казаков занялся реконструкцией усадьбы. На месте внутреннего двора был построен двусветный колонный зал с мраморной статуей Екатерине II. Вокруг него — многочисленные гостиные и залы. Главный вход с шестиколонным портиком находился на Большой Дмитровке. Со стороны Охотного ряда был расположен парадный подъезд, оформленный аркой. Из вестибюля трехмаршевая лестница вела в парадную анфиладу13.

Сезон балов и маскарадов начинался обычно поздней осенью, когда дворянство съезжалось в Москву из своих усадеб, и продолжался весь декабрь, на Рождество, Новый год, Масленицу. Великим постом балы и маскарады заменялись концертами и музыкальными вечерами. На лето, когда дворянство разъезжалось, светская жизнь в Москве обычно замирала.

Отец поэта Юрий Петрович Лермонтов состоял членом Дворянского собрания в 1815, 1819 и 1822 гг. На маскараде 18 января 1830 г. отец и сын Лермонтовы были записаны в «Визитерной книге» под номерами 261 и 26214.

Интересные воспоминания о посещении Лермонтовым Дворянского собрания оставил его однокурсник по Московскому университету П.Ф.Вистенгоф15: «Лермонтов любил посещать каждый вторник тогдашнее великолепное Московское Благородное собрание, блестящие балы которого были очаровательны. Он всегда был изысканно одет, а при встрече с нами делал вид, будто нас не замечает. Не похоже было, что мы с ним в одном университете, на одном факультете и на одном и том же курсе. Он постоянно окружен был хорошенькими молодыми дамами высшего общества и довольно фамильярно разговаривал и прохаживался по залам с почтенными и влиятельными лицами. Танцующим мы его никогда не видали»16.

Архивные документы о посещении Лермонтовым Московского дворянского собрания в 1830–1831 гг. дают более точную картину выходов в большой свет юного поэта17. Так, 8 марта 1830 г. он побывал на концерте известного пианиста-виртуоза Дж. Фильда18 вместе со своим родственником П.П.Шан-Гиреем19. В апреле Лермонтов получил аттестат о прохождении обучения в Московском благородном пансионе, чтобы держать экзамены в университет.

Следующее посещение Благородного собрания отмечено только через год — это музыкальный вечер, состоявшийся 25 марта 1831 г. Такой большой перерыв связан с эпидемией холеры, свирепствовавшей в Москве с сентября 1830 г. Официально о прекращении холеры было объявлено только 6 марта 1831 г. в «Ведомостях о состоянии города Москвы», специальной газете, выходившей во время эпидемии.

В октябре, узнав о смерти отца, скончавшегося 1 октября в своем имении Кропотово, Лермонтов, по-видимому, ездил на его похороны.

Визиты в собрание возобновились только поздней осенью 1831 г. В этот период можно отметить по крайней мере три еженедельных появления Лермонтова на балах в Московском благородном собрании: 17 ноября 1831 г. он побывал там вместе со своим родственником Николаем Аркадьевичем Столыпиным20 и другом Алексеем Александровичем Лопухиным21, с ними же он был на балу 24 ноября, его присутствие отмечено также на балу 6 декабря. И, наконец, маскарад по случаю встречи Нового года, состоявшийся 31 декабря 1831 г., на котором, кроме Лопухина, побывал родственник Лермонтова Аким Акимович Хастатов22.

Благодаря заметке П.И.Шаликова «Маскарад в Благородном Собрании накануне Новаго года», напечатанной в «Дамском журнале», можно представить интересующий нас маскарад довольно живо: «Все выходит из моды — даже ma cousinе, mon cousin, которыми бывало оглушали нас повсюду, принадлежит ныне к дурному тону. Но каким же образом Васильев вечер23, празднуемый в Благородном Собрании едва ли не полвека, все еще не вышел из моды?.. Чудно! <... > Кажется, юные, прелестные дамы нашей древней столицы, которых было очень много, желали соединить умирающий год с рождающимся волшебною цепью своих туалетов, истинно живописных!... Ах! Что сказали бы почтенные бабушки, увидевши сии тальи, похожие на тоненькую колонку; на сии рукава, ограждающие прекрасные плечики от неосторожного приближения к ним; на сии прически, представляющие Китайских Граций?.. Неужели они вздохнули бы о своих фижмах, о своих ангажантах, о своих тупеях?.. Между тем мы все это видели перед собою и сравнивали: Боже мой! какая разница!.. Неужели выйдут из моды и нынешние туалеты? Но — все выходит из моды, и мы имели новое доказательство сей как-то печальной истины: одна из двух прекрасных масок требовала стихов от сочинителя сей статьи. “Вы желаете мадригала?” — спросил он. Мадригалы вышли из моды — отвечала маска нежным, приятным голосом. “Стало, в угождение моде, надобно прибегнуть к противоположности: итак — эпиграммы?” — Фи!.. Я желаю баллады. — “Увы, я не Жуковский!...” и потупив глаза отошел… верно, от какой-нибудь Людмилы. Кстати о поэзии: некоторые маски раздавали довольно затейливые стихи, и одни поднесены той, которая недавно восхищала нас Пиксисовыми вариациями24. Не будучи балладою, сии стихи заслужили ласковую улыбку нашей Зонтаг25. Загремевшие на хорах трубы возвестили о пришествии Нового года, с которым все начали поздравлять друг друга. — После ужина образовалось несколько кругов из стульев, и вскоре уселись танцующие мазурку, продолжающуюся несколько часов. Маскарад был очень жив и очень многолюден — все, чего можно желать даже для маскарада жизни нашей!»26

В тексте упомянуты «некоторые маски», раздававшие «затейливые стихи». Нет сомнения, что под одной из них скрывался Лермонтов, подаривший мадригал певице, исполнившей «Пиксисовы вариации». Шаликов именует ее — «наша Зонтаг». Очевидно, что для читательниц «Дамского журнала» имя певицы было хорошо известно — это двадцатилетняя Полина Бартенева27, звезда которой только начала всходить на московском небосклоне. По воспоминаниям современников, Бартенева обладала редким по красоте и силе голосом, обширным диапазоном. Старшая дочь в родовитой, но обедневшей дворянской семье, Бартенева не получила систематического музыкального образования28. Летом 1830 г. она триумфально выступила в Москве на балу, устроенном в честь Генриетты Зонтаг, впервые приехавшей в Россию. Этот успех и сравнение ее со знаменитой немецкой певицей дали ей и прозвище «русской Зонтаг».

Скажи мне: где переняла

Ты обольстительные звуки

И как соединить могла

Отзывы радости и муки?

Премудрой мыслию вникал

Я в песни ада, в песни рая,

Но что ж? — нигде я не слыхал

Того, что слышал от тебя я!

Музыкально одаренный, Лермонтов смог найти поэтический эквивалент для характеристики голоса певицы, чутко уловил и передал в образах разнообразные чувства, которые вызывало в нем ее пение. По неизвестным нам причинам Дудышкин эти стихи не отнес к разряду «лучших» и не опубликовал. Впервые они появились в печати только в 1889 г.29

В собрании Пушкинского Дома хранится альбом Полины Бартеневой, на одной из страниц которого вклеен лист с текстом посвященного ей мадригала без подписи автора с надписью на обороте «A M-lle Bartenieff»30. Можно предположить, что подобным образом выглядели и остальные стихи из маскарадной книги. Лист из альбома имеет следы от сгибов. Легко себе представить, что, получив стихотворное посвящение, Бартенева вынуждена была его сложить, чтобы положить в дамскую сумочку. В настоящее время это единственный известный рукописный текст стихотворения, который мог находиться в маскарадной книге поэта.

Поэт оставался неизменным поклонником певицы и позднее, когда особенно близко общался с ней в доме Карамзиных в Петербурге, бывал на ее концертах.

Как мы помним, первое из приведенных Дудышкиным стихотворений адресовано Наталье Федоровне Ивановой31, имя которой Лермонтов в стихах зашифровывал под буквами «Н. Ф. И.», «Н. И.» и др. Ей посвящен большой цикл стихотворений, т.н. «ивановский» (1830–1832), драма «Странный человек» (1831). Роман Лермонтова с Ивановой, подробно описанный И.Л.Андрониковым в его устных рассказах, статьях32, в конце 1831 г. уже завершился. Стихотворение, которое Лермонтов вручил ей на маскараде, полно сарказма, в нем нет и следов сожалений:

Дай Бог, чтоб вечно вы не знали,

Что значат толки дураков,

И чтоб вам не было печали

От шпор, мундира и усов;

Дай Бог, чтоб вас не огорчали

Соперниц ложные красы,

Чтобы у ног вы увидали

Мундир, и шпоры, и усы!

Узнала ли Иванова под маской своего отвергнутого поклонника, мы не знаем. Но стихи его, наверное, узнала. Отголосок переживаний, связанных с «изменой» любимой женщины, еще будет звучать в стихах Лермонтова следующего, 1832 г., но постепенно на волне новых впечатлений угаснет. После отъезда поэта в Петербург они больше не встречались. Уже будучи замужем в Курске, Иванова давала переписывать лермонтовские стихотворения, вписанные поэтом в ее альбом, местным дамам.

Следует обратить внимание на тот факт, что Лермонтов на маскараде был в маске и, по-видимому, большей частью своих адресатов не был узнан. Поэтому даже те лица, которые оставили свои воспоминания о поэте, не вспоминали о встрече нового 1832 г. в Московском дворянском собрании.

Среди наиболее важных представителей московского общества, которым Лермонтов вручил новогоднее послание, был сенатор Александр Александрович Башилов33, личность во многом примечательная. В прошлом паж Екатерины II, а затем придворный Павла, Александр Александрович служил в Преображенском полку, выполнял важные дипломатические поручения. Участник европейских походов и войны 1812 года, Башилов в 1831 г. занимал в Москве пост директора Комиссии строений и был одним из старейшин Дворянского собрания:

Вы старшина собранья, верно,

Так я прошу вас объявить,

Могу ль я здесь нелицемерно

В глаза всем правду говорить?

Авось, авось займет нас делом

Иль хоть забавит новый год,

Когда один в собранье целом

Ему навстречу не солжет;

Итак, я вас не поздравляю;

Что год сей даст вам — знает Бог,

Зато минувший, уверяю,

Отмстил за вас, как только мог!

Судя по тексту, именно с Башилова Лермонтов предполагал начать чтение своих «стихов-предсказаний». Осуществился ли этот замысел, или, судя по описанию Шаликова, поэт только дарил свои стихи, мы не знаем. По мнению С.В.Шумихина, «в последних строчках эпиграммы содержится намек на бесславную деятельность А.А.Башилова в комиссии по борьбе с холерой в Москве в 1830 г.»34

Среди поэтических подношений, сделанных Лермонтовым на маскараде, хочется отметить мадригал, адресованный Евдокии Петровне Сушковой35 — Додо, как называли ее близкие. Сама возможность написать в посвящении «Додо» свидетельствует о довольно коротких отношениях, установившихся между нею и Лермонтовым. В письме к Александру Дюма-отцу, написанном в 1858 г., она вспоминала: «В то время я его два раза видела на детских балах36, на которых я прыгала и скакала, как настоящая девочка, которою я и была, между тем как он, одних со мною лет, даже несколько моложе, занимался тем, что старался вскружить голову одной моей кузине37, очень кокетливой»38. В 1831 г. Сушкова была знаменита в московском свете не только своей красотой, умом и образованностью, но и дебютом на литературном поприще: ее стихотворение «Талисман», переписанное П.А.Вяземским, было без ее ведома опубликовано в альманахе «Северные цветы на 1831 год» за подписью Д......а. Рисуя образ Сушковой, Лермонтов сумел поэтически передать обаяние противоречивой, но, несомненно, незаурядной личности:

Умеешь ты сердца тревожить,

Толпу очей остановить,

Улыбкой гордой уничтожить,

Улыбкой нежной оживить;

Умеешь ты польстить случайно

С холодной важностью лица

И умника унизить тайно,

Взяв пылко сторону глупца!

Как в Талисмане стих небрежный,

Как над пучиною мятежной

Свободный парус челнока,

Ты беззаботна и легка.

Тебя не понял север хладный;

В наш круг ты брошена судьбой,

Как божество страны чужой,

Как в день печали миг отрадный!

За образом светской красавицы, владеющей искусством обольщения, поэт разглядел свободную молодую женщину, не понятую обществом.

Новая встреча произошла только через десять лет в доме Карамзиных, когда Лермонтов был отпущен в отпуск в Петербург на три месяца. Сушкова, теперь уже графиня Ростопчина, писала об этой встрече: «...и двух дней было довольно, чтобы связать нас дружбой; <…> что нас окончательно сблизило, это мой рассказ об известных мне его юношеских проказах; мы вместе вдоволь над ними посмеялись, и таким образом вдруг сошлись, как будто были знакомы с самого того времени»39. Перед отъездом Лермонтова на Кавказ они обменялись стихами: Ростопчина посвятила поэту стихотворение «На дорогу!», а Лермонтов подарил альбом, куда вписал посвященное ей стихотворение «Я верю: под одной звездою…». Вспоминая их последнее свидание, Ростопчина рассказывала о его дурных предчувствиях, которые вскоре и оправдались.

Возвращаясь к маскарадной книге, стоит вспомнить еще одну представительницу высшего света Москвы — Веру Ивановну Бухарину40. В 1830 г. юная выпускница Смольного института приехала в Москву вместе со своим отцом сенатором И.Я.Бухариным. В мемуарах, написанных в старости, она вспоминала о бале у князя С.М.Голицына, где танцевала с А.С.Пушкиным, о своих встречах и беседах с А.И.Тургеневым, П.А.Вяземским. Бывая в доме Пашковых, она подружилась с семнадцатилетней Додо Сушковой, которая, по словам Бухариной, посвятила ей свое стихотворение «Талисман». Лермонтовский мадригал, обращенный к светской красавице, остроумно обыгрывает имя адресата, превращая концовку стихотворения в каламбур:

Не чудно ль, что зовут вас Вера?

Ужели можно верить вам?

Нет, я не дам своим друзьям

Такого страшного примера!..

Поверить стоит раз… но что ж?

Ведь сам раскаиваться будешь,

Закона веры не забудешь —

И старовером прослывешь!

По-видимому, в это время Лермонтов еще не был с нею знаком. По словам самой Бухариной, она была представлена будущему знаменитому поэту своим мужем Николаем Николаевичем Анненковым, приходившимся дальним родственником бабушке Лермонтова, в 1832 г. По просьбе Елизаветы Алексеевны Анненковы навестили поэта в лазарете Юнкерской школы, где они и познакомились. Судя по ее воспоминаниям, написанным в глубокой старости, Лермонтов произвел на мемуаристку скорее отталкивающее впечатление, хотя его поэтическое дарование она ставила высоко и считала его наследником Пушкина.

С однокашником по Юнкерской школе Константином Александровичем Булгаковым41 поэт учился также в Московском благородном пансионе. Однако, по-видимому, дружбы между ними никогда не было. Одаренный от природы, находчивый и остроумный, Булгаков всегда был заводилой в разнообразных шалостях, но в жизни ничего не добился. Удивительно, что в эпиграмме Лермонтов как бы предвидит будущее весельчака и повесы:

На вздор и шалости ты хват

    И мастер на безделки,

И, шутовской надев наряд,

    Ты был в своей тарелке;

За службу долгую и труд

    Авось на место класса

Тебе, мой друг, по смерть дадут

    Чин и мундир паяса.

Действительно, служа в л.-гв. Московском полку в Петербурге, Булгаков, несмотря на проказы, умудрялся с ловкостью выходить из самых щекотливых ситуаций, за что вел. кн. Михаил Павлович любовно прозвал его «enfant terrible» (несносный ребенок — фр.). По воспоминаниям соученика Лермонтова по Юнкерской школе А.М.Миклашевского, Лермонтов соревновался с Булгаковым в остротах, а возможно, и в шалостях42. Известно, что в 1850-е гг. Булгаков написал дуэт на стихи Лермонтова «Из Гете» («Горные вершины...»), сохранившийся в рукописи.

Среди семнадцати адресатов стихотворений, написанных Лермонтовым в декабре 1831 г. к маскараду в Московском дворянском собрании, мы отобрали только шесть — наиболее ярких и характерных, на наш взгляд, представителей московского бомонда 1830-х гг.

Своими новогодними посланиями-предсказаниями семнадцатилетний Лермонтов, скрытый под маской астролога, вызывает в нашей памяти другой маскарад, описанный им через восемь лет в стихотворении «Как часто, пестрою толпою окружен…» (1840). Стихотворение, подводящее итог теме маскарада, наполнено горечью и разочарованием в большом свете, который в 1831 г. был для Лермонтова неким Олимпом и его еще нужно было завоевывать.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Дудышкин С.С. Ученические тетради Лермонтова. Статья первая // ОЗ. 1859. Т. CXXV. Июль. С. 245-270.

2 РО ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН. Ф.524. Оп. 1. №4. IV тетр. Л. 14–17. По-видимому, тетрадь была предоставлена Дудышкину редактором-издателем журнала «Отечественные записки» А.А.Краевским (1810–1889), в руках которого находились черновые тетради Лермонтова, переданные им в 1880–1883 гг. в Лермонтовский музей при Николаевском кавалерийском училище (Петербург).

3 Лица, которым предназначались стихи, в настоящее время в основном известны, некоторые в литературе указываются предположительно. Приводим имена адресатов стихотворений, опубликованных Дудышкиным: Наталья Федоровна Иванова (1813–1875), Вера Николаевна Бухарина, в замуж. Анненкова (1813–1902), Николай Николаевич Трубецкой (?) (1812–1879), Екатерина Ивановна Нарышкина (?) (род. 1816), Толстая (?), Евдокия Петровна Сушкова (1811–1858), Александр Александрович Башилов (1777–1847), Константин Александрович Булгаков (1812–1862), Петр Иванович Шаликов (?) (1767–1852).

4 Дудышкин С.С. Ученические тетради Лермонтова. Статья первая… С.56.

5 Лермонтов М.Ю. Сочинения / Под ред. С.С.Дудышкина: В 2 т. СПб., 1860. Т.II. C. 72-76.

6 Аким Павлович Шан-Гирей (1818–1883) — троюродный брат Лермонтова. С 1825 г. жил в доме бабушки Лермонтова Е.А.Арсеньевой сначала в Тарханах, затем в Москве и Петербурге. Выпускник Артиллерийского училища в Петербурге, по окончании которого служил на Кавказе. Был одним из ближайших друзей Лермонтова. Хранитель лермонтовских реликвий. Принадлежавшие ему рукописи и книги поэта передал в Публичную библиотеку в Петербурге. Автор наиболее содержательных воспоминаний о Лермонтове. Был женат на Э.А.Клингенберг (1815–1891), свидетельнице последних дней жизни Лермонтова.

7 Шан-Гирей А.П. М.Ю.Лермонтов // М.Ю.Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 1989. С.39.

8 Алексей Павлович Шан-Гирей (1821–?) — троюродный брат Лермонтова. Выпускник Артиллерийского училища в Петербурге. Служил на Кавказе в Нижегородском драгунском полку. Был женат на Н.П.Верзилиной (1826–1863), сводной сестре Э.А.Клингенберг.

9 Описание маскарадной книги после Шан-Гирея впервые дал И.Л.Андроников, который видел ее в экспозиции Лермонтовского зала в Пушкинском Доме, но не имел возможности ее открыть. Вероятно, этим объясняются и неточности в описании книжных страниц, а в связи с этим и самого маскарада, где Андроников следует за Шан-Гиреем (см.: Андроников И.Л. Лермонтов. Исследования и находки. М., 1977. С. 153-194).

10 Остальные восемь стихотворений, не опубликованных Дудышкиным, появились в печати позднее, см.: Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 6 т. М.; Л., 1954. Т.1. С. 256-261.

11 Юрий Петрович Лермонтов (1787–1831) — отец поэта. Выпускник Первого кадетского корпуса в Петербурге, служил в пехотном Кексгольмском полку, выйдя в отставку в чине капитана. Участник войны 1812 года (в Тульском ополчении). В 1813 г. женился на М.М.Арсеньевой (1795–1817) и жил с семьей в Тарханах. После смерти жены по договору с Е.А.Арсеньевой (1773–1845) уехал в свое имение Кропотово, оставив сына на попечение бабушки. См. о нем также в ст. С.А.Бойко в настоящем номере.

12 О Московском дворянском собрании и пребывании там Лермонтова см.: Шумихин С.В. Лермонтов в Российском Благородном собрании (по материалам Центрального гос. исторического архива г. Москвы) // Лермонтовский сборник / Отв. ред. И.С.Чистова. Л., 1985. [2]. С. 233-245. Далее: Шумихин С.В. Лермонтов в Российском Благородном собрании…

13 Здание пострадало во время войны 1812 года и было перестроено учеником Казакова А.Н.Бакаревым. В 1903 г. его перестройкой занялся архитектор А.Ф.Мейснер. После революции здание было передано профсоюзам и стало называться Домом Советов.

14 Шумихин С.В. Лермонтов в Российском Благородном собрании… С.239.

15 Павел Федорович Вистенгоф (около 1815 — после 1878) — литератор. Одновременно с Лермонтовым учился на словесном факультете Московского университета, затем поступил на юридический факультет Казанского университета, который и окончил. Автор «Очерков московской жизни» (1840), романа «Урод» и др. произведений.

16 Вистенгоф П.Ф. Из моих воспоминаний // М.Ю.Лермонтов в воспоминаниях современников. С.140.

17 См.: Шумихин С.В. Лермонтов в Российском Благородном собрании… С. 240-244.

18 Джон Фильд (1782–1837) — ирландский пианист-виртуоз, композитор. Ученик М.Клементи, который устроил ему европейское турне. В 1803 г. вместе с учителем приехал в Петербург и решил остаться в России. Выступал с концертами, давал частные уроки. Среди его учеников М.И.Глинка, А.Н.Верстовский, А.Л.Гурилев. С 1822 г. жил в Москве. В 1832–1835 гг. гастролировал в Европе.

19 Павел Петрович Шан-Гирей (1795–1864) — муж М.А.Шан-Гирей, двоюродной тетки Лермонтова, отец А.П.Шан-Гирея. Штабс-капитан, служивший на Кавказе под началом А.П.Ермолова. Принадлежал к типу «кавказца», описанному Лермонтовым в образе Максима Максимыча в «Герое нашего времени». В 1828–1830 гг. гостил у бабушки Лермонтова Е.А.Арсеньевой в Москве.

20 Николай Аркадьевич Столыпин (1814–1884) — родственник Лермонтова, брат А.А.Столыпина (Монго), ближайшего друга Лермонтова. Камер-юнкер, служил в Министерстве иностранных дел. С именем Н.А.Столыпина, державшего сторону Ж.Дантеса в споре с Лермонтовым, связывают написание заключительных 16 строк стихотворения «Смерть Поэта».

21 Алексей Александрович Лопухин (1813–1872) — близкий друг Лермонтова, его корреспондент. Вместе с поэтом учился в Московском университете. Служил, в частности, в Московской синодальной конторе (см. о нем также в ст. С.А.Бойко в настоящем номере). На стене комнаты Лопухина Лермонтов нарисовал портрет своего предполагаемого предка герцога Лермы, позже подарил ему живописный вариант этого портрета.

22 Аким Акимович Хастатов (1807–1883?) — родственник Лермонтова (племянник его бабушки Е.А.Арсеньевой). Офицер л.-гв. Семеновского полка, человек отчаянной храбрости. Лермонтов встречался с Хастатовым в детстве во время поездки на Кавказ, позднее в Тарханах, Апалихе, Москве и Петербурге. В 1837 г. Лермонтов гостил у Хастатова в Шелкозаводском. В 1843 г. Хастатов вернул В.Ф.Одоевскому книгу, подаренную им Лермонтову, заполненную стихами.

23 По церковному календарю 31 декабря — день одного из виднейших Отцов церкви Василия Кесарийского, или Василия Великого. В народе этот день назывался Васильев вечер (аналог современного Нового года).

24 По-видимому, имеются в виду вариации, написанные известным композитором и пианистом-виртуозом Иоганном Петером Пиксисом (1788–1874). Пиксис известен как автор опер «Алмазинда, или Пещера Сезам» (1820), «Заклинание» (1822), «Бибиана» (1829) и др., симфонических и камерных сочинений.

25 Генриетта Гертруда Вальпургис Зонтаг (1806–1854) — знаменитая немецкая оперная певица (сопрано). Обладала звучным, красивым по тембру, подвижным голосом. Выпускница Пражской консерватории. Пела в Праге, Вене, Берлине, Париже и др. городах Европы. В 1830 г. побывала в Москве и Петербурге, покорив русскую публику. В 1838–1843 гг. жила в Петербурге с мужем — посланником Сардинии графом Росси, давала концерты. В последние годы вынуждена была возобновить гастрольную деятельность.

26 Дамский журнал. 1832. Ч.37. №3. С. 46-48.

27 Прасковья (Полина) Арсеньевна Бартенева (1811–1872) — русская певица-любительница (сопрано). С 1835 г. камер-фрейлина и придворная певица. В ее репертуаре были романсы русских композиторов, в том числе А.А.Алябьева, А.Е.Варламова, русские народные песни, итальянские оперные арии. Ее пением восхищались А.С.Пушкин, В.А.Жуковский, М.И.Глинка, с которым она разучивала его романсы.

28 По-видимому, первоначально пением с ней занималась ее мать Феодосия Ивановна Бартенева, урожд. Бутурлина (1790–1835), которая в молодости брала уроки у певца-кастрата Мускети, жившего в Москве. Ф.И.Бартенева слыла в Москве большой оригиналкой и любительницей балов, на которые возила и собственных детей (подробнее о ней см.: Рассказы бабушки (из воспоминаний пяти поколений), записанные и собранные ее внуком Д.Благово. Л., 1989. С. 182-183).

29 Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 6 т. / Под ред. П.А.Висковатова. М., 1889–1891. Т.I. C.55.

30 РО ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН. Ф.244. Оп. 1. №1589. Л.64. Впервые опубликован как лермонтовский беловой автограф: Лозинский Г. Романтический альбом П.А.Бартеневой // Временник Общества друзей русской книги. III. Париж, 1932. С. 93-94. В примечаниях к академическому изданию: Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 6 т. М.; Л., 1954. Т.1. С.432, и «Лермонтовской энциклопедии» в статье «Новогодние эпиграммы и мадригалы» (М., 1981. С.344) описан также как беловой автограф. В.Э.Вацуро в статье «Литературные альбомы в собрании Пушкинского Дома (1750–1840-е)» при описании автографов в альбоме П.А.Бартеневой автограф Лермонтова не упомянул (см.: Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1977 год. Л., 1979. С. 38-39).

31 Наталья Федоровна Иванова — дочь московского драматурга Ф.Ф.Иванова (1777–1816). Между 1833–1836 гг. вышла замуж за Н.М.Обрескова (1802–1866).

32 Исследования ученого о «Н. Ф. И.» были обобщены им в книге: Андроников И.Л. Лермонтов. Исследования и находки. М., 1977. С. 124-152.

33 Александр Александрович Башилов (1877–1849) — выпускник Пажеского корпуса; поручик л.-гв. Преображенского полка; флигель-адъютант Павла I. Служил также в Навагинском и Тамбовском мушкетерских полках. С 1825 г. в Москве.

34 Шумихин С.В. Лермонтов в Российском Благородном собрании… С.243.

35 Евдокия Петровна Сушкова, в замуж. графиня Ростопчина (1811–1858) — русская поэтесса, близкая знакомая Лермонтова. Тесно общалась с А.С.Пушкиным, П.А.Вяземским, В.А.Жуковским, В.Ф.Одоевским и др. В письме к А.Дюма-отцу 1858 г. поделилась воспоминаниями о Лермонтове (см.: М.Ю.Лермонтов в воспоминаниях современников. С. 358-359).

36 Имеются в виду балы у знаменитого московского танцмейстера Петра Андреевича Иогеля (1768–1855). Для проведения балов Иогель снимал большие залы в домах вельмож. Также он преподавал искусство танца в Университетском благородном пансионе.

37 Имеется в виду Екатерина Александровна Сушкова, в замуж. Хвостова (1812–1868) — знакомая Лермонтова, мемуаристка.

38 Ростопчина Е.П. Из письма к Александру Дюма от 27 августа (10 сентября) 1858 года // М.Ю.Лермонтов в воспоминаниях современников. С. 358-359.

39 Там же. С. 362-363.

40 Вера Ивановна Бухарина, в замуж. Анненкова (1813–1902) — дочь сенатора И.Я.Бухарина. С 1830 г. жила в Москве. Летом 1832 г. вышла замуж за Н.Н.Анненкова (1799–1865). Автор воспоминаний о Лермонтове. Подробнее о ней см.: Андроников И.Л. Лермонтов. Исследования и находки. С. 124-152.

41 Константин Александрович Булгаков — офицер л.-гв. Московского полка. Сын московского почт-директора А.Я.Булгакова (1781–1856). О нем см. в кн.: Пыляев М.И. Замечательные чудаки и оригиналы. СПб., 2001. С. 36-41.

42 Андрей Михайлович Миклашевский (1814–1905) — товарищ Лермонтова по пансиону и Юнкерской школе. Выпущен в л.-гв. Измайловский полк, в 1834 г. переведен в л.-гв. Егерский полк. С 1842 г. — в отставке. Автор воспоминаний о Лермонтове: Миклашевский А.М. Михаил Юрьевич Лермонтов в заметках его товарища // М.Ю.Лермонтов в воспоминаниях современников. С. 144-148, 528-529.

Обложка маскарадной книги М.Ю.Лермонтова. 1830-е годы. Бумага, картон, кожа* Знаком (*) отмечены экспонаты из Литературного музея ИРЛИ

Обложка маскарадной книги М.Ю.Лермонтова. 1830-е годы. Бумага, картон, кожа* Знаком (*) отмечены экспонаты из Литературного музея ИРЛИ

М.Ю.Лермонтов. Набросок двух мужских голов на обложке маскарадной книги. Чернила, перо*

М.Ю.Лермонтов. Набросок двух мужских голов на обложке маскарадной книги. Чернила, перо*

Неизвестный гравер по литографии П.Дица 1840-х годов. Москва. Дом Дворянского собрания и Охотный ряд. 1870–1880-е годы. Гравюра на дереве*

Неизвестный гравер по литографии П.Дица 1840-х годов. Москва. Дом Дворянского собрания и Охотный ряд. 1870–1880-е годы. Гравюра на дереве*

М.Ю.Лермонтов. Набросок портрета пожилого мужчины на обложке маскарадной книги. Чернила, перо*

М.Ю.Лермонтов. Набросок портрета пожилого мужчины на обложке маскарадной книги. Чернила, перо*

Рукописный текст стихотворения М.Ю.Лермонтова «Скажи мне: где переняла...» в альбоме П.А.Бартеневой. [1831]. РО ИРЛИ

Рукописный текст стихотворения М.Ю.Лермонтова «Скажи мне: где переняла...» в альбоме П.А.Бартеневой. [1831]. РО ИРЛИ

В.Ф.Бинеман. Портрет Н.Ф.Ивановой (в замужестве Обресковой). 1830-е годы. Бумага мелованная, карандаш, процарапывание*

В.Ф.Бинеман. Портрет Н.Ф.Ивановой (в замужестве Обресковой). 1830-е годы. Бумага мелованная, карандаш, процарапывание*

М.Ю.Лермонтов. Черновой автограф стихотворения «Н.Ф.И.» («Дай Бог, чтоб вечно вы не знали...»). Декабрь 1831 года. РО ИРЛИ

М.Ю.Лермонтов. Черновой автограф стихотворения «Н.Ф.И.» («Дай Бог, чтоб вечно вы не знали...»). Декабрь 1831 года. РО ИРЛИ

М.Ю.Лермонтов. Набросок портрета мужчины в испанском костюме на обложке маскарадной книги. Чернила, перо*

М.Ю.Лермонтов. Набросок портрета мужчины в испанском костюме на обложке маскарадной книги. Чернила, перо*

П.Ф.Соколов. Портрет Е.П.Ростопчиной. 1842–1843. Бумага, акварель*

П.Ф.Соколов. Портрет Е.П.Ростопчиной. 1842–1843. Бумага, акварель*

В.Ф.Тимм по рисунку Т.Райта. Портрет К.А.Булгакова. 1844. Литография*

В.Ф.Тимм по рисунку Т.Райта. Портрет К.А.Булгакова. 1844. Литография*

М.Ю.Лермонтов. Набросок мужского портрета на обложке маскарадной книги. Чернила, перо*

М.Ю.Лермонтов. Набросок мужского портрета на обложке маскарадной книги. Чернила, перо*

М.Ю.Лермонтов. Черновой автограф стихотворения «Булгакову» («На вздор и шалости ты хват...»). Декабрь 1831 года. РО ИРЛИ

М.Ю.Лермонтов. Черновой автограф стихотворения «Булгакову» («На вздор и шалости ты хват...»). Декабрь 1831 года. РО ИРЛИ

М.Ю.Лермонтов. Набросок женского портрета на обложке маскарадной книги. Чернила, перо*

М.Ю.Лермонтов. Набросок женского портрета на обложке маскарадной книги. Чернила, перо*

«Кабалистические знаки» из маскарадной книги — китайские иероглифы, вырезанные из черной бумаги. Декабрь 1831 года*

«Кабалистические знаки» из маскарадной книги — китайские иероглифы, вырезанные из черной бумаги. Декабрь 1831 года*

 
Редакционный портфель | Подшивка | Книжная лавка | Выставочный зал | Культура и бизнес | Подписка | Проекты | Контакты
Помощь сайту | Карта сайта

Журнал "Наше Наследие" - История, Культура, Искусство




  © Copyright (2003-2018) журнал «Наше наследие». Русская история, культура, искусство
© Любое использование материалов без согласия редакции не допускается!
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № 77-8972
 
 
Tехническая поддержка сайта - joomla-expert.ru