Владимир Енишерлов

«На войну уходил эшелон»

Генерал-лейтенант Ф.Ф.Кублицкий-Пиоттух в Первой мировой войне

Казалось бы, к XXI веку жизнь Александра Блока исследована и описана досконально. Статьи и книги посвящены не только поэту, но и многим его родственникам, знакомым, адресатам лирики и писем. Но лишь вскользь, в некоторых мемуарах, монографиях упоминается его отчим — русский офицер, генерал Франц Феликсович Кублицкий-Пиоттух. Мать Блока, Александра Андреевна Бекетова, буквально бежавшая от замечательно талантливого, с признаками гениальности отца будущего поэта, варшавского профессора-юриста и необыкновенного пианиста Александра Львовича Блока, в 1889 году вторично вышла замуж за гвардейского офицера, поручика Ф.Ф.Кублицкого-Пиоттух и с 9-летним сыном поселилась в квартире мужа в офицерском корпусе Гренадерских казарм на Большой Невке. С.Городецкий вспоминал: «Он жил тогда в Семеновских (Гренадерских. — В.Е.) казармах на Невке <…> Огромная казарма на берегу реки со всех сторон окружена фабриками и жилищами рабочих <…> По казенным лестницам и коридорам я прибегал к высокой казенной двери, за которой открывалась квартира полковника Кублицкого-Пиоттух, мужа Александры Андреевны, матери Блока, и в этой квартире — две незабвенных комнаты, где жил Блок. Я их помню наизусть». Сложным делом о разводе Александры Андреевны с отцом А.Блока занимался брат Франца Феликсовича, блестящий юрист, в будущем тайный советник, начальник (губернатор) Алтайского округа (1900–1904) Адам Феликсович Кублицкий-Пиоттух. Он был женат на сестре матери Блока Софье Андреевне Бекетовой и ввел в семью Бекетовых своего брата Франца, профессионального военного, на первый взгляд далекого от научных, литературных, общественных интересов и либерального духа бекетовской семьи. Но Александре Андреевне приглянулся скромный гвардеец, с прекрасными грустными глазами. Биограф и тетка А.Блока М.А.Бекетова пишет, что Франц Феликсович был «одним из самых нравственных и порядочных офицеров в полку». Несмотря на внешнюю сухость он никогда не обижал пасынка. «Доказательством этому служит то, — пишет М.А.Бекетова, — что Саша очень любил его, называл Франциком и <…> способен был о нем даже соскучиться. При всем различии их натур у них оказалось нечто общее: любовь к Сашиной матери и пристрастие к животным. Франц Феликсович тоже обожал своих домашних собак и кошек, а к жене был привязан исключительно. Она была ему дороже всего на свете — кроме службы, к которой он относился с необычайной ревностью и интересом».

Кублицкие-Пиоттух происходили из древнего, но давно обедневшего польского рода. Три брата Кублицких — Адам, Франц и Люциан (Блок звал его дядя Лука) всего в жизни добились сами — блестяще учась, трудно и упорно работая. В результате юрист Адам Феликсович стал крупным чиновником, сенатором, чья работоспособность и честность были почти легендарны. Люциан Феликсович, начав военную карьеру, затем вышел в отставку и дослужился до начальника Нерчинского горнозаводского округа, а младший брат, Франц, пройдя все этапы воинской службы, стал генералом, командиром дивизии в Первой мировой войне. Он окончил в 1878 году знаменитое 2-е военное Константиновское училище в С.-Петербурге и был переведен в лейб-гвардии Гренадерский полк в чине прапорщика гвардии. В этом полку он прослужил более 20 лет, постоянно и неуклонно постигая военную науку и армейскую жизнь, поднимаясь по служебной лестнице. С 1885 по 1892 год он поручик (в это время он стал мужем А.А.Бекетовой), затем штабс-капитан, капитан. Шесть лет он командовал ротой, семь лет батальоном. В 1902 году Кублицкий-Пиоттух — полковник. Учения, парады, смотры, летние лагеря, военные игры — вот жизнь гвардейского офицера. В японской войне Франц Феликсович, как и вся гвардия, не участвовал. Приходилось ему, подчиняясь приказам, исполнять то, что было чуждо его прямой военной натуре и абсолютно не принималось А.А.Блоком и его матерью. Андрей Белый вспоминает, как 9 января 1905 года он, приехав из Москвы, сразу отправился к Блокам в Гренадерские казармы. Но казармы были пусты. «Полк был отведен и расставлен в виде небольших отрядов по всему Петербургу <…> А.А. провел меня в столовую к завтраку, и я попал в цепь разговоров о петербургских событиях, сильно волновавших Блоков. А.А. и Александра Андреевна были в революционном настроении. Александра Андреевна беспокоилась за мужа, вынужденного долгом службы защищать какой-то мост и вместе с тем с глубоким отвращением относившимся ко всем видам репрессий. Александра Андреевна беспокоилась, придется или не придется, Ф.Ф. встретиться с рабочими. А.А. более волновался тем, что будут расстрелы». Человек до мозга костей военный, Ф.Ф.Кублицкий-Пиоттух был активным противником того, чтобы наделять регулярные войска полицейскими функциями. Троюродная сестра А.Блока О.К.Недзвецкая писала в своих воспоминаниях: «Второй муж тети Али, милейший дядя Франц, был, несомненно, тишайшим и добрейшим человеком. Судьбе было угодно сделать его военным, но я помню, как он совсем не со свойственной ему энергией осуждал посылку войск для расстрела “политических преступников”, видя в этом преступление как по отношению к солдату, так и к офицеру (речь шла о расстреле нашей юной курсистки Спурре)…»

Встреча с Францем Феликсовичем и общение с ним произвели на Андрея Белого очень большое впечатление: «…Это был худой некрасивый военный с прекраснейшими глазами. Он скромно появлялся за столом, скромно садился и молча выслушивал наши полные негодования речи. Я помню, что я старался быть умеренным, входя в трудное положение Франца Феликсовича, а А.А. наоборот: выражался кратко, резко и беспощадно, вплоть до несочувствия лицам, вынужденным хотя бы грубою силою поддерживать правительство. Помнится, мне было жаль бедного Франца Феликсовича. Вообще я заметил в А.А. некоторую беспощадность к его трудному положению в ту эпоху». В примечаниях к воспоминаниям о Блоке А.Белый назвал его отчима нежнейшим, чутким, прекраснейшим человеком, деликатным до щепетильности: «Он и ходил и сидел с таким видом, будто боялся невзначай обидеть кого-нибудь или задеть». Некоторые черты Франца Феликсовича Андрей Белый воплотил в образе поручика С.С.Лихутина в романе «Петербург».

Рыцарское благородство Ф.Ф.Кублицкого-Пиоттух отмечали многие, знавшие его. Феликс Адамович Кублицкий-Пиоттух, человек сдержанный и совсем не склонный к эмоциональному выражению своих чувств, посветлел лицом, когда я как-то в разговоре спросил его о дяде Франце. Мы сидели в большой столовой московской квартиры Кублицких в Трубниковском переулке. На стенах — портреты Бекетовых, виды Шахматова — бекетовской подмосковной. Атмосфера что ни на есть мемуарная. Феликс Адамович открыл черный бювар и достал фотографию — генерал в полной парадной форме, в орденах смотрел с нее. «Он был совершеннейшим Дон-Кихотом, — сказал Феликс Адамович, протягивая мне фотографию генерала. — Франц Феликсович и внешне был похож на героя Сервантеса — эти усы, красивые и грустные глаза. А в жизни он был тверд, как сталь, верен долгу и своей прекрасной даме — жене Александре Андреевне».

«Она полюбила только романтическую сторону военных традиций <…> — писала о сестре М.А.Бекетова, — восторженно приветствовала рыцарские обычаи, уцелевшие от старины, умиляясь до слез почестям, воздаваемым полковому знамени, и, конечно, с гордостью смотрела, как муж ее едет на статном коне во главе своего батальона, отправляясь на военную прогулку или в лагерь. Франц Феликсович хорошо ездил верхом и очень непринужденно держался в седле, так что жена его, смотря на него из окна, чувствовала себя как шатлэна, провожающая своего рыцаря».

В драме Блока «Роза и Крест» образ «Рыцаря-Несчастье», самоотверженного Бертрана несет явственные черты Ф.Ф.Кублицкого-Пиоттух. Когда молодой художник Н.Куприянов принес показать Блоку рукописную книгу «Роза и Крест», выполненную им наподобие изящного молитвенника с буквицами, заставками, концовками и иллюстрациями в духе средневековых миниатюр, мать поэта спросила: «А есть ли там портрет Бертрана?» И огорчилась, узнав, что Куприянов не рисовал Бертрана. Верный и бесстрашный Бертран — рыцарь, воин, будто списан автором с Ф.Ф.Кублицкого-Пиоттух, и Блок никогда не отрицал их сходства.

В 1907 году отчим и мать Блока отправились в Ревель. Там полковник Кублицкий-Пиоттух вступил в командование Онежским пехотным полком. Александра Андреевна была рада, что полк базируется недалеко от Петербурга, и любимый сын может навещать ее (А.Блок несколько раз приезжал в Ревель), но тяготилась ролью командирши, обязательными приемами, встречами, общением с полковыми дамами, так чуждыми ей по духу. Франц Феликсович продолжал ревностно нести службу, постоянно выводя Онежский полк в один из лучших в армии. В феврале 1911 года полковник Ф.Ф.Кублицкий-Пиоттух «за отличие» был произведен в генерал-майоры и назначен командиром 1-й бригады 9-й пехотной дивизии, а затем располагавшейся в Петергофе 2-й бригады 37-й пехотной дивизии. В этой должности и застала его Первая мировая война. В конце августа 1914 года бригада генерала Кублицкого-Пиоттух отправилась на фронт. Александр Блок с матерью провожал отчима.

Проводы войск, отправляющихся на фронт, произвели большое впечатление на Блока, и появилось одно из лучших его стихотворений:

Петроградское небо мутилось дождем,

На войну уходил эшелон.

Без конца — взвод за взводом и штык за штыком

Наполнял за вагоном вагон <…>

Начав войну командиром бригады, генерал-майор Кублицкий-Пиоттух в августе 1915 года принял командование 2-й Финляндской стрелковой дивизией, в сентябре 1916 года ему было присвоено звание генерал-лейтенанта, и он продолжал руководить дивизией до апреля 1917 года.

2-я Финляндская стрелковая дивизия оказалась в самом пекле великого отступления русской армии летом–осенью 1915 года под натиском германских войск.

А.И.Деникин, тоже командовавший тогда дивизией, писал в «Очерках русской смуты»: «Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжелые переходы, бесконечная усталость — физическая и моральная; то робкие надежды, то беспросветная жуть…»

2-я Финляндская стрелковая дивизия, которую А.А.Свечин, командир одного из лучших ее полков, называет «прекрасной», вступила в войну в составе четырех 2-батальонных полков и одного 3-батарейного дивизиона. Затем полки и дивизии развернулись в 3-батальонный, а затем в 4-батальонный состав, а в батареях осталось по 5, а иногда по 4 орудия. И это при 12 батареях на дивизию у немцев. «За недостаток артиллерии, — пишет Свечин, — приходилось расплачиваться дорогой ценой пехоте <…> Она должна была проявлять свое искусство в полной мере, малейшее упущение строго наказывалось».

Отступление русских войск из Польши было очень тяжелым. В своей знаменитой книге «Искусство вождения полка» А.Свечин пишет об увиденном в Вильне, куда он, офицер Генерального штаба, прибыл, чтобы вступить в командование полком: «Мне пришлось принимать полк, когда над северным крылом русских армий разразилась гроза. 17 августа я вышел из поезда, привезшего меня из Ставки в Вильну, и был поражен картиной вокзала: он был усеян беглецами из Ковны – крепостными артиллеристами, и пехотинцами, несшимися из атакованной крепости на железнодорожных поездах. А в это время восточная часть крепости еще держалась…»

Отходя к Вильне, 2-я Финляндская стрелковая дивизия под командованием Ф.Ф.Кублицкого-Пиоттух, хоть и обескровленная, но державшая фронт, дралась превосходно. Вот краткая стенограмма одного из боев по телеграммам, посланным из дивизии в штаб 10-й армии. Их приводит в своей книге А.Свечин: «16 сентября 15 ч. 30 м. На участке 2-й Финляндской дивизии с утра артиллерийский огонь. Попытка противника атаковать остановлена у проволочных заграждений».

«16 ч. 25 м. Противник сосредоточил сильный огонь тяжелых батарей по окопам, примыкающим к р. Вилии и ручью Желоса, склоны разрушены. Противник накапливается в лесу <…>

«17 ч. 20 м. На участке 2-й Финляндской дивизии противник повел энергичную атаку на д. Черемшишки — д. Желосы (стык 5-го и 6-го полков) и на весь фронт 8-го полка. Атака на Черемшишки и 8-й полк отбита огнем, у д. Желосы 5-й и 6-й полки подались несколько назад, но контратака отбросила противника, который в настоящее время атаку на Желосы возобновил».

«19 час. На фронте 2-й Финляндской стрелковой дивизии атака противника на правый фланг 6-го полка отбита, но центр и левый фланг 6-го полка вынуждены были под сильным огнем артиллерии противника несколько отодвинуться назад, значительные силы ведут наступление против центра 5-го полка, на участке 8-го полка 3 атаки противника на ф. Констанполь отбиты. Заметно скопление значительных сил в лощине у д. Желосы, полки 2-й Финляндской дивизии понесли большие потери, особенно велики потери в 8-м полку, где некоторые роты потеряли 3/4 своего состава, в полковом резерве 8-го полка 2 взвода…»

«21 ч. 30 м. На фронте 2-й Финляндской дивизии к 19 час. вечера положение участка 6-го полка восстановлено влитыми полковыми резервами, но противник возобновил наступление на оба фланга полка. Против стыка 5-го и 6-го полков накопление немцев продолжается. Наступление противника на участке 5-го полка остановилось. Сильный артиллерийский огонь по 5-му и 8-му полками продолжается».

И такая боевая работа шла изо дня в день. 2-я Финляндская дивизия под командованием Кублицкого-Пиоттух отличалась стойкостью и организованностью. Начдив и его штаб умело и спокойно руководили полками и батальонами, сосредоточив в руках штаба дивизии практическое руководство боями. Весь сентябрь продолжалось упорядоченное, с боями отступление русской армии. Утром 24 сентября генерал Кублицкий-Пиоттух дал полкам и батальонам 2-й Финляндской дивизии приказ разместиться в районе Бегуши, это было в 2-3 километрах впереди тех позиций, на которых русский фронт замер в сентябре 1915 года. Но боевые действия продолжались. Так 29 сентября все правое крыло 10-й армии получило приказ перейти в наступление. Потери 2-й Финляндской дивизии в нем были велики, роты, брошенные в атаку в составе 119 и 60 человек, вернулись в составе 10 и 9 человек, пишет А.Свечин. Но уже в октябре дивизия генерала Кублицкого-Пиоттух отошла в армейский резерв. «10 октября, — пишет А.Свечин, — 2-я Финляндская дивизия получила предупреждение о погрузке на железную дорогу, а в период 18–23 октября была переброшена на отдых в Херсон». Через несколько месяцев дивизию под командованием генерала Ф.Ф.Кублицкого-Пиоттух ждала Галиция, где 2-я Финляндская стрелковая дивизия сыграла заметную роль в знаменитом Брусиловском прорыве.

Осенью 1915 года Франц Феликсович Кублицкий-Пиоттух на время приехал в отпуск в Петроград. Мемуаристы отмечают, что шинель храброго генерала была забрызгана кровью. Пишет об этом, в частности, племянник А.А.Кублицкой-Пиоттух, друг Блока, поэт С.М.Соловьев. Видимо, А.Блок много и с интересом говорил с отчимом об отступлении русской армии, в котором она, несмотря ни на что, сумела сохранить свой потенциал и выстоять. Русская армия, считал Франц Феликсович, со всеми ее недостатками, с минимумом артиллерии, пулеметов, плохо обученными солдатами и обюрократившимся командованием, все же сумела развить могучее противодействие. Во многом этому способствовала стойкость русского солдата и скромное, честное, талантливое выполнение военного долга такими офицерами и генералами, как полковник А.А.Свечин, генералы Ф.Ф.Кублицкий-Пиоттух, А.И.Деникин и другие талантливые военачальники русской армии. Именно в этот приезд Александр Блок, подавленный, как и вся Россия, неудачами на фронтах и ждущий призыва в армию, подарил отчиму свою книгу «Стихи о России» с грустной надписью: «Милому Францику, обреченному быть на этой пошлой войне…»

Вскоре Франц Феликсович вновь отправился на фронт, где готовилось весеннее наступление русских войск. На совещании в Ставке Верховного главнокомандования командующий Юго-Западным фронтом генерал А.А.Брусилов предложил идею тарана: «У меня было решено нанести главный удар в 8-й армии, направлением на Луцк, куда я и направил главные резервы и артиллерию, но и остальные армии должны были наносить каждая хоть и второстепенные, но сильные удары, и, наконец, каждый корпус на какой-либо части своего боевого участия сосредотачивал, возможно, большую часть своей артиллерии и резервов, дабы сильнейшим образом притягивать на себя внимание противостоящих ему войск и прикрепить их к своему участку фронта».

В наступательной операции Юго-Западного фронта русской армии под командованием генерала А.А.Брусилова 21 мая (3 июня) – 9 (22 августа) 1916 года, во время которой было нанесено серьезное поражение Австро-Венгерской армии и заняты Галиция и Буковина, доблестно сражались финляндцы — 2-я Финляндская стрелковая дивизия под командованием генерал-лейтенанта Ф.Ф.Кублицкого-Пиоттух. 24–25 мая его дивизия прибыла из резерва фронта (она была в личном резерве командующего фронтом генерала Брусилова) в 8-ю армию генерала А.М.Каледина, которая сыграла по сути решающую роль в Луцком (Брусиловском) прорыве, взломав эшелонированную неприятельскую оборону. 8-я армия стремительно шла вперед, сминая противника. На левом фланге 2-я Финляндская стрелковая дивизия и 101-я пехотная дивизия уничтожили 18-й австро-венгерский корпус и взяли Дубно. Зная стойкость и прекрасную выучку финляндских стрелков, получивших боевое крещение в сентябре 1914 года в августовских лесах, командование использовало 2-ю Финляндскую стрелковую дивизию в самых тяжелых боях. Военный историк А.А.Керсновский в «Истории Русской армии» писал, что «в кампанию 1916 года 2-я Финляндская стрелковая дивизия (генерал-лейтенанта Ф.Ф.Кублицкого-Пиоттух) в составе XLIV корпуса играла видную роль в Брусиловском наступлении. В результате наступательной операции Юго-Западного фронта русской армии под командованием генерала А.А.Брусилова было нанесено тяжелое поражение Австро-Венгрии и Германии и заняты русскими войсками Буковина и Восточная Германия.

Чудом в семейном архиве Кублицких-Пиоттух сохранились 20 неопубликованных (кроме одной, которую мы в свое время напечатали в «Нашем наследии») фотографий, на которых изображен генерал Ф.Ф.Кублицкий-Пиоттух и жизнь 2-й Финляндской стрелковой дивизии в Галиции. Фотографии эти передала своим племянникам, Ф.А. и А.А.Кублицким-Пиоттух, М.А.Бекетова после смерти жены генерала Александры Андреевны. Они тем более редки, что практически все, связанное с генералом царской армии Ф.Ф.Кублицким-Пиоттух, семья Кублицких уничтожила в 30-х годах прошлого века — такое родство было чрезвычайно опасно. Фотографии относятся к концу лета – началу осени 1916 года и сделаны в разных деревнях и городках Галиции. Некоторые — прямо на полях сражений.

После революции 1917 года Ф.Ф.Кублицкий-Пиоттух, выйдя в отставку, скромно и печально еще несколько лет жил с Александрой Андреевной, нервной, разрывающейся между сыном, невесткой и больным мужем, в голодном и холодном Петрограде в том же доме на Пряжке, где жил и Блок с женой Любовью Дмитриевной, всегда симпатизировавшей отчиму Александра Александровича. Он тоже очень хорошо относился к дочери Менделеева.

Генерал-лейтенант Ф.Ф.Кублицкий-Пиоттух не перешел на сторону красных, не стал военспецом, подобно его боевому командиру генералу А.А.Брусилову и подчиненному полковнику А.А.Свечину. Он был верен присяге. Примкнуть к Белому движению Францу Феликсовичу, видимо, мешало здоровье. У него всегда были очень слабые легкие. Он тихо умер в январе 1920 года от воспаления легких и был похоронен на Смоленском кладбище. О.К.Самарина (Недзвецкая) писала в воспоминаниях: «В очередное посещение мною родных могил на Смоленском кладбище, я вдруг увидела выросшую по другую сторону Гюнтеровской дорожки свежую могилу дяди Франца». Ему было всего 59 лет.

Полковник А.А.Свечин, воевавший под началом Ф.Ф.Кублицкого-Пиоттух и перешедший в 1918 году на сторону большевиков, дослужившийся там до звания комдива и расстрелянный в 1938 году, попав в жернова сталинских репрессий, в своей книге «Искусство вождения полка», критикуя Ставку, Генеральный штаб, многих фронтовых генералов 1-й мировой, пишет: «Начальником 2-й Финляндской стрелковой дивизии был генерал-майор (речь идет о 1915 г. — В.Е.) Кублицкий-Пиоттух, седенький старичок, уже сильно одряхлевший». Уже в 1915 году пятидесятилетний генерал казался 30-летнему карьерному полковнику стариком.

А.Блок сам положил отчима в гроб, украсил крышку гроба крестом из позумента. В Петрограде стояли жуткие морозы. Вдова генерала Александра Андреевна и жена Блока Любовь Дмитриевна, больные и слабые, не смогли из-за этого проводить Франца Феликсовича до кладбища. На Смоленском кладбище хоронил «милого Францика» один Александр Блок.

Мы постепенно начинаем отдавать дань героям и участникам Первой Великой войны, о которых почти не писали и не вспоминали целый век, чьи могилы забыты, памятники которым не поставлены. Среди них, безусловно, и генерал-лейтенант, комдив Ф.Ф.Кублицкий-Пиоттух.