Журнал "Наше Наследие"
Культура, История, Искусство - http://nasledie-rus.ru
Интернет-журнал "Наше Наследие" создан при финансовой поддержке федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
Печатная версия страницы

Редакционный портфель
Библиографический указатель
Подшивка журнала
Книжная лавка
Выставочный зал
Культура и бизнес
Проекты
Подписка
Контакты

При использовании материалов сайта "Наше Наследие" пожалуйста, указывайте ссылку на nasledie-rus.ru как первоисточник.


Сайту нужна ваша помощь!

 






Rambler's Top100

Музеи России - Museums of Russia - WWW.MUSEUM.RU
   
Подшивка Содержание номера "Наше Наследие" № 106 2013

Ольга Атрощенко

Все во мне и я во всем

Искусство Константина Коровина

Константин Алексеевич Коровин (1861–1939) один из крупнейших живописцев конца ХIX — начала XX века. Современник В.А.Серова, И.И.Левитана, М.В.Нестерова, М.А.Врубеля, он как никто другой творчески и органично воспринял и переосмыслил живописные новации современного европейского искусства. Самый блистательный в России представитель импрессионизма, Константин Коровин стал основоположником нового, так называемого русского его варианта. Художник освоил все возможные для него сферы искусства: станковую, монументальную, театральную живопись, декоративно-прикладное искусство и архитектуру. Своим творчеством он внес огромный вклад в формирование новых течений: неоромантизма, модерна, синтеза искусств, создав впечатляющие проекты выставочных павильонов Всероссийской художественно-промышленной выставки 1896 года в Нижнем Новгороде и Всемирной выставки в Париже в 1900 году. Коровин стал одним из признанных реформаторов русской сцены. Вынужденный жить в эмиграции, он проявил себя на склоне лет как талантливый писатель и мемуарист, создавший серию замечательных рассказов и воспоминаний о выдающихся представителях своей эпохи. Его искусство, радостное и жизнеутверждающее, пронизанное глубокой любовью к России, всегда вызывало огромный интерес у зрителя, что в очередной раз подтвердила прошедшая не так давно самая крупная выставка работ этого художника, подготовленная к 150-летию мастера Государственной Третьяковской галереей.

Константин Коровин родился 5 декабря 1861 года в Москве, в купеческой семье Алексея Михайловича Коровина и Аполлинарии Ивановны, урожденной Волковой. Дед художника, владевший ямщицким «извозом» на оживленном тракте Москва — Новгород, со строительством железных дорог разорился. Мальчик не сразу заметил и осознал случившуюся семейную трагедию и с огромной радостью воспринял вынужденный переезд родителей из обустроенного городского дома на Рогожской улице на окраину Москвы, где отец нашел себе работу. Предоставленный сам себе Константин целые дни пропадал на охоте со своим новым товарищем Дубининым, собакой Дружком и настоящим охотничьим ружьем, подаренным отцом. Позже вернувшись в Москву и поступив вслед за своим братом Сергеем в Московское Училище живописи, ваяния и зодчества, он постоянно будет вспоминать жизнь среди природы. Именно в это время сложилась его восприимчивая натура, развилось богатое воображение и любовь к природе.

С 1875 по 1886 год он обучался в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. О днях, проведенных вместе с Коровиным в стенах этого учебного заведения, впоследствии вспоминал М.В.Нестеров: «Кто не знал Костю Коровина, этого причудливого, капризного, красивого юношу? Костя, как и Левитан, обратил на себя внимание на 1-й ученической выставке в Училище живописи картиной “Весна”, такой живописной, непосредственной, с большой вороной на обнаженном дереве. Костя работал вместе со своим братом Сергеем у Саврасова, позднее перешел к Поленову. В противоположность Левитану, он был общий баловень. Баловали его профессора-художники, баловали учителя по наукам, коими он не любил заниматься, сдавая экзамены походя, где-нибудь на площадке лестницы, причем всегда кто-нибудь за него просил: «Простите ему три, он так талантлив!» Баловали его товарищи и училищные барышни, души не чаявшие в этом юном Дон-Жуане…» 1 Действительно, заметив в начинающем художнике большой талант и зная о его трудном материальном положении, преподаватели часто за выполненные задания награждали его денежной премией, как в случае с эскизом «Братья продают Иосифа» (1883, частное собрание) — одной из немногих сохранившихся ранних работ.

Под влиянием Саврасова — «милого и самого дорогого человека», открывшего, по словам художника, даль «неведомого, как райское блаженство», написаны такие произведения, как «Ранняя весна» (вторая половина 1870-х, ГТГ) и «Осень» (1880-е, НХМ РБ). Именно ему он был, прежде всего, обязан интересу к изображению скромного русского деревенского пейзажа. Слова художника: «Пейзаж не писать <без> цели, если он только красив, — в нем должна быть история души. Он должен быть звуком, отвечающим сердечным чувствам»2 — следует воспринимать как желание художника следовать живописной традиции своих учителей А.К.Саврасова и В.Д.Поленова — основателей лирического, интимного пейзажа.

В.Д.Поленов, сменивший в 1882 году автора знаменитой картины «Грачи прилетели», преподавал в Училище до 1895 года, успев за этот сравнительно небольшой срок, по словам И.И.Левитана, создать московскую школу живописи. Став основоположником пленэрно-импрессионистической традиции в русском искусстве, Поленов, так же как и его предшественник, продолжал воспитывать возвышенное, поэтическое отношение к природе. Кроме того, по верному замечанию И.С.Остроухова, опытный педагог открыл «русскому художнику тайну новой красочной силы и пробуждал в нем смелость такого обращения с краской, о которой он раньше не помышлял»3.

В.Д.Поленов, один из немногих русских живописцев, имел серьезное университетское образование, в совершенстве владел несколькими иностранными языками, много путешествовал. В 1882 году он вернулся из Палестины с замечательными восточными этюдами, которые потрясали новизной и свежестью живописи. Даже внешне Поленов выделялся среди преподавателей Училища: всегда подтянутый, корректный, опрятно одетый, с вежливым обращением к ученикам на «вы», по словам А.Я.Головина, он располагал к себе как человек «всесторонне образованный, культурный, внимательный и сердечный»4.

В 1888 году семья Поленова поселилась в двухэтажном особняке Фроловой в Кривоколенном переулке. В этом доме с красивой мебелью, развешанными на стенах картинами, обширной библиотекой и коллекциями античных древностей, собранными отцом художника Д.В.Поленовым во время его пребывания на дипломатической службе в Греции, молодые художники попадали в мир возвышенной красоты и искусства. «У Поленова в большой комнате-мастерской, — писал К.А.Коровин, — было особенно нарядно. Висели старые восточные материи, какие-то особенные кувшины, оружие, костюмы. Все это он привез с Востока. Это все было так непохоже на нашу бедность. И когда я вернулся домой, контраст с моей комнатой в Сущеве бы велик и резок»5.

Именно от Поленова многие из молодых художников впервые услышали о французских импрессионистах и познакомились по фотографиям, хранившимся в больших кожаных альбомах, с картинами современных западноевропейских мастеров.

На склоне лет Константин Коровин вспоминал: «Лет восемнадцати я написал этот город (имеется в виду Париж — О.А.) по рассказам, описаниям Поленова. — “Впечатление таково, как будто ты там был… Это очень похоже” — заметил Поленов»6. Под чутким руководством педагога рождались многие ранние произведения Коровина: «Аллея в Жуковке», «Настурции», «За чайным столом» (все — 1888, Музей-заповедник В.Д.Поленова), «В лодке» (1888, ГТГ).

Несколько сезонов подряд, с 1885 по 1888 год, начинающий живописец проводил лето в гостеприимной семье своего учителя на снимаемых им в Подмосковье дачах, в Меньшове и Жуковке на Клязьме. В произведениях, написанных там, отразилось стремление Коровина постичь тайны поленовского живописно-пластического языка. Иногда вместе с наставником Коровин писал один и тот же мотив, как, допустим, пейзаж «Деревня Тургенево» (оба — 1887, Музей-заповедник В.Д.Поленова). Привезенный из поездки с С.И.Мамонтовым в Европу «Итальянский пейзаж» (1889, Музей-заповедник «Абрамцево») по колористической гамме и манере исполнения родственен восточным этюдам В.Д.Поленова. Аналогичен поленовскому принцип создания ранних произведений, когда предварительно разрабатывается композиция и даже, как в случае с «Настурциями» и «За чайным столом», используются постановочные фотографии с запечатленным сюжетом. Традиционным классическим методом решалась картина «В лодке» (1888, ГТГ). Художник создал несколько этюдов речного берега с лодкой, дважды написал портрет М.В.Якунчиковой для женского персонажа и еще раз повторил композицию в более мягкой цветовой тональности. Похожий метод работы отмечается во время создания известного полотна «Испанки на балконе» (1888–1889, ГТГ), к которому был предварительно написан прекрасный пленэрный этюд. Поленов очень серьезно относился к вопросам технологии живописи, изучал характер поведения красок в зависимости от состава грунта, связующего, а также степени освещения. О том, что Коровин постоянно пользовался рекомендациями Поленова, свидетельствуют его письма последних лет. В одном из них он пишет: «Приготовил я холсты. Грунт делаю сам, так как готовые масляные холсты очень темнеют. Я много работал над этим с Василием Дмитриевичем Поленовым и делаю холсты, которые не темнят краску»7.

Произведения Коровина, написанные в 1880–1890-х годах, отличает более строгое отношение к рисунку, мелкий, аккуратный мазок, четко передающий объемную форму, точно взятые тональные отношения, то есть та культура письма, которой абсолютно будет лишена поздняя живопись Коровина. Некоторые из них, такие, как «За чайным столом», характеризует относительная завершенность, хотя не это качество является главным критерием в оценке творчества художника, намного важнее отметить особый дар живописца достигать цветовой гармонии и тональной уравновешенности. Проведя тщательную нюансировку белых, зеленовато-охристых и голубовато-синих тонов, он сохраняет удивительную яркость и богатство колорита. Еще большей согласованности Коровин добивается в произведениях, написанных в Париже, в частности «В мастерской художника» (1892–1894, ГТГ), выполненной в изысканных оливково-коричневых тонах, а затем в превосходных по тональной разработке северных этюдах. Найденная им на Севере серебристо-серая гамма, как в этюде «Зима в Лапландии» (1894, ГТГ), была усвоена и развита многими его современниками. В это время он делает запись в дневнике следующего содержания: «Никакой [кладки] вкусной краски быть не должно, быть должно самое точное сочетание тонов и работа от чувства и увлечения»8. По свидетельству Б.В.Иогансона, для того чтобы уловить это состояние и одновременно передать цветовое богатство мира, Коровин «в молодости увлекался краской под названием битюм, или асфальт», способной в примеси объединить яркие пигменты 9.

Существует еще одна особенность раннего творчества Коровина. Произведения, написанные в этот период, стали основой, определившей все дальнейшее развитие мастера. Действительно, в картине «За чайным столом», совместившей портрет, жанр, пейзаж и натюрморт, наметился весь будущий тематический диапазон Коровина. Отсюда же следует усматривать и его увлеченность написанием сцен на открытых террасах и балконах. Удачно найденное решение двойного портрета в работе «У балкона…» претворилось в его творчестве 1910-х годов, например, в картине «У открытого окна. Портрет дочерей Ф.И.Шаляпина» (1916, ГТГ).

Именно в 1880-е годы зародился интерес Коровина к ночным сценам, свидетельством чему является небольшой этюд «В испанской таверне» (1888, ГТГ). К вечерним сюжетам, получившим распространение в конце ХIХ века, К.А.Коровин обращается первым из современников. Его, так же как И.И.Левитана, Н.В.Мещерина, Е.Д.Поленову, М.В.Якунчикову, привлекала возможность передать ощущение таинственности, рождающейся при контрасте ночной тьмы со светом зажженных фонарей и уютом освещенного помещения. Но все-таки в отличие от них, искавших во взволнованном сумеречном состоянии природы символических аналогий, Коровину больше импонировала чисто техническая задача — получение нужного эффекта путем противопоставления светлых и темных красочных масс. Видимо, поэтому такие произведения мастера воспринимались как театральные и декоративно-зрелищные.

С этюда «В испанской таверне» начинается работа над другой важной для творчества художника темой — изображением оживленных сцен в уличных кафе, будь то во Франции или в Крыму. Написанный в Италии городской пейзаж «Улица во Флоренции в дождь» (1888, ГТГ), где Коровин использовал типичный для своих будущих полотен композиционный прием диагонального построения с точкой зрения взятой сверху вниз, положил основу целой серии блестящих парижских видов, таких как «Париж. Бульвар Капуцинок», «Париж утром», «Париж. Кафе де ля Пэ» (все — 1906, ГТГ).

От проникновенной трепетности картины «Мальвы в Саратовской губернии» (1889, Музей-заповедник В.Д.Поленова) следует усматривать развитие у Коровина жанра деревенского пейзажа с его постоянными атрибутами — деревянными избами и сараями, покосившимися заборами и сложенными около них поленницами дров.

В этот начальный период художественной деятельности Коровин создал лучшие произведения, которые поистине можно назвать шедеврами. Уже в них художник интуитивно использует такие импрессионистические приемы, как живопись на открытом воздухе, смешение жанров, фрагментарность композиции. В значительной степени это относится к новаторской картине «Портрет хористки» (1887, ГТГ). По-видимому, свое первенство в постижении импрессионистических приемов, художнику хотелось подчеркнуть, когда он значительно позже, вероятно в 1922 году, занимаясь подготовкой персональной выставки в Третьяковской галерее, подписал тушью и пером на холсте: «Харьков» с датой: «1883», а на обороте оставил пространный текст, в котором имеется фраза: «… Серов еще в это время не писал портретов», имея в виду знаменитые пленэрные серовские портреты «Портрет В.С.Мамонтовой» (1888, ГТГ) и «Девушка, освещенная солнцем» (1889, ГТГ)10. Проведенное технико-технологическое и стилистическое исследование, сравнение с произведениями, написанными в ученические годы, в частности, с эскизом «Братья продают Иосифа» (1883, частное собрание) и созданными позднее, позволили «Портрет хористки» передатировать. По стилистическим признакам картина стоит близко к таким работам Коровина, как «Речка в Меньшове» (1885), «Ранний снег» (1880-е, обе — Музей-заповедник В.Д.Поленова), «Итальянский пейзаж» (1889, Музей-заповедник «Абрамцево»). Он выполнен в диапазоне сине-голубых и бежево-коричневых тонов, а именно в такой палитре написано большинство поленовских восточных этюдов, поразивших Коровина на XIII Передвижной выставке в 1885 году. Потрясенный свежестью и непосредственностью поленовских этюдов художник в это время восклицал, что он также «видел синие тени, но брать их боялся». Видимо, «Хористка» действительно создавалась в Харькове, но только не в 1883, а в 1887 году, во время гастролей Русской частной оперы С.И.Мамонтова, состоявшихся в мае–июне этого года. Спектакли давались на сцене театра Коммерческого клуба, а перед ними и в антрактах разыгрывались разные сценки, водевили скетчи. Коровин для гастролей исполнил новые декорации к опере В.Беллини «Норма». Актриса Надежда Салина, выступавшая в Частной опере вспоминала: «Мы пели в театре Коммерческого собрания. К нему примыкал старинный барский парк с длинными заросшими аллеями, с буйным кустарником, с овражками, через которые кое-где были перекинуты обветшавшие мостики… Коровин всегда носил с собой ящик с красками, и как только перед ним появлялось живописное место, мы сейчас же делали привал, и Коровин набрасывал эскиз, для которого позировали все кто желал»11. Отдельно хотелось бы сказать, что в процессе подготовки юбилейной выставки К.А.Коровина сотрудниками Третьяковской галереи было проведено серьезное исследование хранящихся в собрании галереи картин художника. Более детально изучены техника живописи, расшифрованы отдельные надписи, прочитаны и уточнены некоторые датировки, многие из которых наносились автором позднее и ошибочно. С ряда работ снято определение «этюд», так как в большинстве случаев они носят самостоятельный характер и не связаны с конкретными произведениями. Подобная манера живописи Коровина в целом определяет стилистику его творчества.

Постоянные поездки в Европу, сначала с С.И.Мамонтовым, а затем самостоятельно позволили художнику ознакомиться с современным западноевропейским искусством. Не без влияния живописи Клода Моне, Камиля Писсарро и Огюста Ренуара он обогатил свое искусство новыми техническими приемами. Так же как они, Коровин предпочитал изображать своих персонажей против света, в контражуре, помещая их на балконе, в проеме открытой двери или на фоне пейзажа, как в картине «На даче» (1895, ГТГ). По аналогии с ними он стремился сочетать портрет и жанр, погружать людей в естественную пейзажную среду, любоваться красочностью мира.

Впервые на продолжительное время Коровин остановился в Париже осенью 1892 года, прожив здесь около полутора лет. Он с жадностью впитывал новую для себя культуру, осваивал незнакомый ему язык, но главное, с интересом всматривался в современное западное искусство. В письмах друзьям художник эмоционально сообщал: «Писал мало, почти ничего, учился, ей богу учился. Хорошо пишут французы. Молодцы, ... Больно уж техника ядовита — ничего после написать не можешь»12. К своей радости, в живописи французских художников он «нашел то все самое», за что его «так ругали дома, в Москве». Знакомство с искусством импрессионистов помогло Коровину утвердится в правильности интуитивно выбранного им направления в живописи. Ведь для него, как не для какого русского живописца, импрессионизм оказался формой, соответствующей внутреннему мироощущению. Свои взгляды на задачи искусства художник изложил в одном интервью: «Моей главной, единственной, непрестанно преследуемой целью в искусстве живописи всегда служила красота, эстетическое воздействие на зрителя, очарование красками и формой. Никогда никому никакого поучения, никогда никакой тенденции, никакого протоколизма. Живопись, как музыка, как стих поэта, всегда должна вызывать в зрителе наслаждение. Художник дарит зрителя только прекрасным»13. Это убеждение помогло ему в дальнейшем, не обращая внимания на критику, работать в присущей только ему манере. Пренебрежение рисунком, быстрота исполнения без предварительных этюдов и эскизов, некоторая небрежность письма не могли не вызвать раздражения у художников старшего поколения. Его картины, написанные яркими красками, скорее походили на этюды, в которых сохранялась свежесть натурных впечатлений. Профессор Б.П.Вышеславцев, которого, так же как и философа Н.А.Бердяева, чрезвычайно интересовали проблемы, связанные с психологией творчества, оставил достаточно точную характеристику его искусства. «Коровин не изображал того, — пишет он, — что может изобразить литература, драма, сатира; он не берет той стороны вещей, которая находит свое выражение в скульптуре или архитектуре. С полным сознанием своей задачи он пребывает в стихии чистой живописи»14 Это объясняет во многом, почему Коровин так и не стал членом Товарищества передвижных художественных выставок и почему с середины 1890-х годов, выработав свой стиль, он практически перестал пользоваться советами и рекомендациями В.Д.Поленова.

Однако в отличие от импрессионистов К.А.Коровин всегда работал контрастными, яркими красками и избегал, подобно французам, растворять контуры предметов в воздушном пространстве. Часто он обводил четкой линией абрис фигур, и не только в эскизах театральных костюмов, но и в живописных произведениях, используя темную краску или тушь. Все это привносило в работы черты декоративизма, присущие стилю модерн. Не в пример своим последователям, И.Э.Грабарю, Н.А.Тархову и Н.В.Мещерину, он никогда не использовал импрессионистического приема дивизионизма, опасаясь искажений формы. Бережное, можно сказать благоговейное, отношение к изначальной конструкции предмета не позволило ему, по примеру художников «Бубнового валета», стать последователем Поля Сезанна. Не отразились в его творчестве и другие, быстро приходящие на смену реализму направления авангарда: кубизм, фовизм, примитивизм, лучизм.

Наибольшей близости с французами, особенно с Камилем Писсарро, художник достиг в серии городских парижских пейзажей. Он любил изображать сверху, из окна своего гостиничного номера, шумное дыхание парижских бульваров со сверкающими рекламными вывесками в вечернее время, как видно в созданных в разные годы картинах под одним названием «Париж. Бульвар Капуцинок» (1902, 1906 и 1911, все — ГТГ) или город на рассвете, когда он лениво пробуждается от ночного сна («Париж утром», 1906, ГТГ). Ему было интересно изображать «уютную жизнь» парижских уличных кафе «с мерцающими огоньками цветных абажуров, с нарядными женщинами за столиками на фоне темных, таинственных силуэтов деревьев»15 как писала Комаровская — постоянная его спутница в поездках. Она не могла не заметить, что Коровина у французов привлекало «особое чувство цвета». «Газетные киоски, — пишет она, — радовали глаз смелыми сочетаниями красочных обложек журналов… Но больше всего восхищал его цветочный рынок обилием цветов на прилавках, тележках, в корзинах, искусно подобранных и производящих впечатление живописных панно»16

В 1890-х годах в Париже Коровин стал свидетелем первых выставок художников-символистов общества «Роза и крест», произведения которых произвели на него сильное впечатление. В Россию художник вернулся со стихами «розенкрейцеров» и некоторое время продолжал увлекаться символизмом, общаясь с К.Д.Бальмонтом и посещая знаменитые лекции М.А.Дурново. Именно в эти годы появляются такие картины Коровина, как «Северная идиллия» (1892, ГТГ), «Муза» (1890-е, ГТГ) 17 «Сарай» (1900, ГТГ). К символизму в живописи художник вновь неожиданно возвращается в 1910-х годах. Он пишет картину «Заря», в композиции напоминающую «Северную идиллию».

Бесконечно изображая Париж, Коровин редко повторялся, всегда находил новые живописные интонации излюбленной темы. Художник А.Я.Головин считал, что Коровин так изображал этот город, что мало кто «из французов мог бы конкурировать с ним». Коровин и сам это признавал, заявляя, что в его парижских работах больше черт присущих импрессионизму, чем в тех, которые он создавал в России.

Многие произведения, созданные художником в конце 1890-х годов, такие как «Бумажные фонари» (1896, ГТГ), «У купальни» (1890-е, частное собрание), отличают яркость колорита и артистизм исполнения. Появлению подобных декоративных качеств в живописи во многом способствовал опыт работы художника в театре.

К.А.Коровин вошел в историю русского искусства как выдающийся театральный художник. Более чем полвека художник провел на подмостках разных театральных сцен. Вместе со своими современниками А.Я.Головиным, С.В.Малютиным, А.Н.Бенуа, Л.С.Бакстом он стал одним из ведущих реформаторов русской сцены. В представлении многих современников в эти годы он производил впечатление «истинного артиста, богемы и романтика». М.К.Морозова вспоминала: «Красивый, очаровательный, обладавший шармом и даром слова. Я никогда не забуду, как он говорил, рассказывал о том, как думает писать декорации»18

Своему приходу в театр Константин Коровин обязан В.Д.Поленову. Обратив внимание на прирожденные декораторские способности своего ученика, Поленов рекомендовал его С.И.Мамонтову в качестве оформителя в только что созданную Русскую частную оперу. Первыми работами Коровина в мамонтовском театре было исполнение декораций (совместно с И.И.Левитаном, Н.П.Чеховым и А.С.Яновым) к операм А.С.Даргомыжского «Русалка» и Н.А.Римского-Корсакова «Снегурочка» по эскизам В.М.Васнецова. К постановке «Снегурочки» начинающий художник самостоятельно выполнил лишь эскиз афиши (1885, ГМЦТ им. А.А.Бахрушина). Впоследствии в Русской частной опере Коровин стал одним из ведущих театральных художников, оформившим множество спектаклей, среди них оперы: Дж. Верди «Аида», Н.А.Римского-Корсакова «Псковитянка», М.П.Мусоргского «Хованщина», где главные мужские партии пел Ф.И.Шаляпин. К сожалению, почти все коровинские эскизы этого периода не сохранились.

Опыт работы в Русской частной опере с 1885 по 1899 год с такими художниками, как В.М.Васнецов и В.Д.Поленов, пригодился Коровину на сценах Императорских театров Санкт-Петербурга и Москвы, где он приступил к обязанностям художника в 1899 году. Именно эти мастера положили начало новому подходу к постановке спектакля, как единого сценического пространства, где музыка, декорации и игра актеров существуют в единстве. Не без влияния В.М.Васнецова решалось оформление таких коровинских «сказочных» постановок, как балета Ц.Пуни «Конек-Горбунок» и опер Н.А.Римского-Корсакова: «Садко», «Сказка о царе Салтане» и «Золотой петушок».

Однако, при некоторой схожести в композиционных приемах, произведения Коровина отличает красочность решения, сочность мазка, смелость и легкость в манере исполнения. Как художник-импрессионист, он «всегда стремился петь красками». «Красота сочетаний красок, их подбор, вкус, ритм — это есть радость аккорда, взятого звучно», — писал художник. «Оттого-то… и в театре я сделал праздник глаза и поэзию — картины ноктюрна, почти романс, почти музыку»19 Особое колористическое чутье живописца приводило в изумление многих его коллег. «Какие чудеса он творил с обыкновенным серым цветом, который у него играл и переливался то жемчугом, то серебром! — вспоминала театральная художница Л.Г.Голова. — А это всего — навсего были белила с умброй. Из этой умбры или из охры Коровин извлекал необычайнейшей красоты живописные эффекты. Вспомним его “Демона”. Ущелье, аул, горы — все написано почти одним тоном, но как светятся краски, как легки тени, лежащие на уступах гор, какой прозрачный воздух окутывает картину!»20

Тем не менее в процессе создания спектакля Коровин всегда нуждался в историческом и литературном материале. Во время постановки оперы Н.Г.Рубинштейна «Демон» он посетил Кавказ, а для оперы А.Ю.Симона «Дочь Гудулы» вместе с А.А.Горским отправился в Париж изучать средневековую французскую архитектуру. Впечатления, полученные от путешествий по Северу России, пригодились во время работы над балетом «Конек-Горбунок». «Вряд ли мне мог удасться “Дон Кихот”, — говорил Коровин, — если бы я не поехал в Испанию»21 Из этой поездки он привез много красивых предметов: веера, серьги, браслеты, кусочки тканей, которые помогли погрузиться в атмосферу страны во время создания спектакля. Н.И.Комаровская, вспоминала: «Любопытный рассказ об эскизе к внешнему облику царя Додона (“Золотой петушок”) я слышала от Константина Алексеевича: “Неожиданно мне пришел на память “морской петух”, попавший в сети рыбакам в Балаклаве. Оранжевый, весь в золотом оперении, какой-то нелепо напыщенный и горделивый, он и послужил мне прообразом царя Дадона”»22

За время работы в Императорских театрах Константин Коровин оформил около 100 оперных и балетных спектаклей. В этом грандиозном труде ему помогали художники: Г.И.Голов, Н.А.Клодт, В.С.Внуков, П.В.Овчинников, С.И.Петров, В.В.Дьячков. Они были приглашены в созданные по его инициативе декорационные мастерские при Большом и Мариинском театрах. Именно эти художники доводили до воплощения на сцене коровинские театральные эскизы, созданные на небольших холстах или картоне, как правило, клеевой краской, гуашью, темперой и очень редко — маслом.

Находясь постоянно в театре, К.А.Коровин, помимо эскизов декораций и костюмов создал целую серию великолепных портретов известных актеров: Анджело Мазини, Т.С.Любатович, Ф.И.Шаляпина. Одним из лучших портретов можно назвать «Портрет Т.С.Любатович» (1890-е, ГРМ), известной исполнительницы партий Кармен, Далилы, Леля в Русской частной опере. Художник изобразил молодую, жизнерадостную девушку сидящей на подоконнике, на фоне залитой солнцем зелени сада. Произведение пронизано воздухом, солнечным светом и теплом летнего дня. Не претендуя на раскрытие внутреннего мира героини, он передает свое первое впечатление от молодости, красоты и обаяния актрисы. Значительно чаще в созданных им портретах, к примеру Ф.И.Шаляпина, ему важнее было передать общее эмоциональное впечатление, чем создать глубокий психологический образ. Многие персонажи на его полотнах вообще лишены портретной индивидуальности.

В созданной Коровиным портретной галерее по мастерству выполнения видное место занимает «Портрет И.А.Морозова» (1904, ГТГ). Известно, что Морозов — представитель известной купеческой династии, предприниматель, меценат и коллекционер — собрал уникальную коллекцию произведений французских импрессионистов. С интересом он наблюдал за творчеством М.А.Врубеля, А.Я.Головина, В.А.Серова, К.А.Сомова, постоянно приобретая их работы. Константин Коровин находился с ним в теплых, дружеских отношениях. Лучшие полотна художника находились именно в морозовском собрании. Спустя много лет художник об этом писал: «У Ивана Абрамовича Морозова только мои картины висели с французами, и эти 10 картин, лучшие — могут безобидно быть рядом с Сизеле, Утрильо, Клод Моне»23

Театральная деятельность К.А.Коровина продолжалась и в эмиграции. Периодически он оформлял спектакли в Парижской частной опере М.Н.Бенуа-Кузнецовой, а также для труппы Анны Павловой или театров небольших французских городов. Одной из последних работ художника стала постановка в 1934 году оперы Н.А.Римского-Корсакова «Золотой петушок» в театре города Виши.

Дружба и совместная деятельность с С.И.Мамонтовым помогли Коровину раскрыть другие способности: дар архитектора и художника монументально-декоративной живописи. По заказу мецената для Нижегородской художественно-промышленной выставки 1896 года Коровин выполнил интересный архитектурный проект павильона Крайнего Севера и полностью его художественно оформил. Внешний облик здания в своей конструктивной основе соответствовал стилю модерн и напоминал вид северных факторий, которые видел художник в Норвегии. Внутри павильона Коровин постарался создать соответствующую атмосферу. Все внутреннее пространство занимали бочки с рыбой, снасти, грубые морские канаты, кожи тюленей, шерстяные рубахи поморов, шкуры белуг, челюсти кита, чучела северных птиц, необработанные меха белых медведей. Эта обстановка рассказывала о суровой жизни и быте поморов.

Особым экспозиционным украшением павильона стал цикл из десяти монументальных панно, в которых художник запечатлел природу и труд жителей Севера: «Северное сияние», «Базар у пристани в Архангельске», «Ловля рыбы на Мурманском море», «Охота на моржей», «Белые медведи», «Первые шаги изыскателей в тундре», «Постройка узкоколейки в тундре», «Разделка туши кита», «Тюлений промысел на Белом море», «Фактория на Мурмане» (1896, все — ГТГ). На каждом холсте разворачивалась картина жизни Севера. Чередуя вертикальные и горизонтальные холсты, художник внес определенный ритм при их расположении на стене.

Заказ С.И.Мамонтова был вызван его интересом к освоению богатых северных земель. Планируя провести до Архангельска ветвь железной дороги, он посетил этот богатый край сначала с министром финансов С.Ю.Витте, а затем в 1894 году отправил туда Константина Коровина и Валентина Серова.

Выехав из Москвы, художники через Ярославль, Вологду, по рекам Сухоне и Северной Двине добрались до Архангельска, Мурманска, затем до норвежского мыса Норд-Кап и городка Трондхейм, откуда через Стокгольм, Гельсингфорс (Хельсинки), а затем через Петербург вернулись в Москву.

Коровин был покорен суровой красотой северной природы. В ней он открыл колористическое богатство серебристо-серой цветовой гаммы, которой потом стали так увлекаться многие живописцы Союза русских художников, вслед за Коровиным и Серовым, отправившиеся на Север. В небольших коровинских работах, «Зима в Лапландии», «Ручей св.Трифона в Печенге. Лапландия» (1894, обе — ГТГ) уже заложены качества, свойственные монументальной живописи. Несмотря на малые размеры, они мысленно выносят многократное увеличение. Переходной к монументальным полотнам, пожалуй, можно назвать большую картину «Гаммерфест. Северное сияние» (1894–1895, ГТГ). В этом северном пейзаже художник в сдержанной и обобщенной манере передает красочный эффект редкого природного явления.

Северный край на несколько лет завладел вниманием Коровина. В 1895 году он вместе со своими друзьями Н.А.Праховым и художником Н.В.Досекиным побывал на Мурмане, в 1897-м — снова с В.А.Серовым оказался в Архангельске, в 1898-м ездил на Север с Н.А.Клодтом. Последняя поездка была предпринята в связи с новым большим заказом на исполнение серии монументально-декоративных панно для Всемирной выставки 1900 года в Париже. Огромные и красивые панно, написанные в стилистике модерна, приобретенные в свое время Музеем Александра III, сейчас находятся в Государственном Русском музее.

Итогом поездок на Север стала небольшая, но очень важная для русского искусства картина «Зимой» (1894, ГТГ) — один из шедевров коровинской кисти. Найденная им в северных этюдах строгость художественного воплощения, сдержанная живописная красота и тональное богатство будут и впредь использоваться Коровиным в его деревенских пейзажах.

В 1897 году Константин Коровин обзавелся семьей, соединив свою жизнь с хористкой Русской частной оперы Анной Яковлевной Фидлер. В конце июня этого года у них родился сын Алексей, ставший впоследствии художником. Тогда же он приобрел у С.И.Мамонтова несколько десятков десятин земли в пустоши Ратухино во Владимирской губернии на берегу реки Нерль.24

С этого времени небольшая деревня Охотино — так называлось место, где художник обосновался, стала излюбленным местом пребывания художника. «Речка Нерля, — писал он в одном из рассказов, — была маленькая, как ручей, она шла по лугу близ дома моего, извиваясь в камышах и кустах, переходя в большие плесы, которые лежали по низу луга, у самого леса. Какая красота была в этих бережках и в этих светлых струях вод кристальной речки. Плескались золотые язи. Зеленые стрекозы летали над камышом. Ласточки со свистом носились над рекой и острыми крылышками задевали воду. Каким разнообразным пением птиц, какими звуками был полон красивый бор. Цветами был покрыт луг, и мне казалось, что это рай»25. Тема земного рая особым образом коснулась его творчества. На протяжении всей своей жизни он над ней постоянно размышлял. «Наша тайная земля — мы ведь временные, все умрем — все Тайна, — но земля наша сделана раем — что только дала нам — какие красы», — повторял он в конце жизни26. О том, что эта мысль серьезно волновала художника, подтверждает Б.П.Вышеславцев. В его воспоминаниях есть такая запись: «Он неоднократно высказывал мне в наших философских беседах: «…рай существует здесь, на земле, надо только его уметь видеть; люди не видят ничего вокруг себя, они охвачены “демоном непонимания”, и мир обращается для них в ад. Я же несу людям счастье»27. Об этом же пишет сын художника: «Как бы предчувствуя грядущий мрак, Коровин спешит в предвоенные годы показать скрытый рай, спрятанный в красках его роз. Константин Алексеевич был полон мрачными предчувствиями, началась война, он находился в постоянной тревоге за судьбу России»28. Но чаще всего образ рая ассоциировался у него с Охотином. Здесь он полностью отдавался чувству наслаждения от жизни и работы на лоне природы.

На пристроенной к охотинской даче террасе, сначала открытой, а затем застекленной, художник часто писал портреты. И.Ф.Шаляпина — дочь знаменитого певца вспоминала, как рождалась одна из лучших коровинских работ «Терраса» (1915, Таганрогский художественный музей). «Две женские фигуры — я и сестра, одетые в платье “ампир”, за стеклами террасы чудная синяя коровинская ночь. Константин Алексеевич пишет при свете фонаря “летучая мышь”, пишет и все хвалит платья. “Вот, девочки, как одеваться надо, а то короткие юбчонки и шляпки на глаза”. И дальше начинался фантастический рассказ. Мы, как зачарованные, слушали и позировали, а Константин Алексеевич рассказывает и пишет, но так энергично кладет мазки, что мольберт вздрагивает»29.

С не меньшей любовью он изображал интерьер дома, его скромную обстановку с простой мебелью и разбросанными охотничьими принадлежностями, как в работе «Интерьер. Охотино» (1913, ГРМ). Ночью, при свете зажженных свечей и отблесков на золотистых стенах дома от пламени горящих в камине дров, при контрасте с видимым из окна таинственным силуэтом леса, застывшим в зимних сумерках, комната на его картинах преображалась. Нередко обитателями мастерской становились прекрасные, задумчивые дамы, часто поющие под гитару, как «Дама с гитарой» (1911, Костромской государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник) или «Девушка с гитарой» (1911, Костромской государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник). В Охотине рождается в творчестве художника особый жанр, получивший название «ноктюрна». Коровин практически никогда не работал отвлеченно. На натуре он создавал пейзажи, а когда писал «ноктюрны» и прекрасных «дам в интерьерах», ему требовались модели, так же как необходимы были красивые вещи — ампирные позолоченные вазы, изящные подсвечники и старинная мебель. По этим предметам очень легко определить, где создавались коровинские картины: в Охотине или Гурзуфе.

Упомянутый дважды Вышеславцев верно заметил и то, что в женских фигурах Коровина нет того эротизма, который характерен для французов. «Его Эрос, — пишет он, — вполне целомудренен и полон романтизма… Его женщины больше всего похожи на цветы, и его цветы похожи на женщин»30.

Еще в конце 1890-х годов, по словам Е.Д.Поленовой, Коровин стал серьезно задумываться над тем, как сделать так, «чтобы выходила не живопись, а музыка» 31. Именно музыкальности, поэтичности, романтической взволнованности живописец добивался в серии ночных жанровых композиций. Из его рассказов можно узнать, какие он при этом испытывал ощущения: «Ярко горит хворост в камине. Огонь веселит освещенные стены моей деревенской мастерской. И как красиво блестят золотые с синим фарфоровые вазы, стоящие на окне, за которыми видны темные силуэты высоких елей. Все кругом одна симфония весенней ночи: вазы на посинелом стекле, темные ели, фигура молодой чужой женщины — все сливается в одно: ночь. И краски, которые я кладу на холст, звучат в разнообразии, и сущность живет в моем очаровании от окружающего молчания ночи»32.

В Охотино к Коровину в гости отдохнуть и поработать приезжали Ф.И.Шаляпин, В.А.Серов, С.А.Виноградов, М.Горький, музыкальный критик Н.Н.Куров, композитор Ю.С.Сахановский, ставшие впоследствии главными персонажами его охотничьих рассказов. Некоторые коровинские картины также рассказывают об их веселых забавах на рыбалке и охоте. Написанные с нескрываемым юмором и озорством, такие произведения, как «Утро. Охотничья палатка» (1914, ГТГ) или «Рыбаки» (1914, частное собрание), имеют авторские подписи: «Щука, 22 фунта 1арш. 7 верш.» или «А леща тебе Блюменталь не поймать!»

Благодаря Охотину в творчестве Коровина отчетливо зазвучала тема деревенского пейзажа. Иногда коровинский пейзаж оживлялся незатейливой жанровой сценкой. Эти полотна рождались спонтанно и легко, так же как его проза. «И вздумал я написать с крыльца дома зимний пейзаж. Взял мольберт, холст, краски и начал писать. Большие березы кладут синие тени по снежной крыше сарая, бревна стен освещены солнцем. Розвальни около ворот, кусок зеленоватого сена, дедушка, рваный, в линялой шапке, белая бородка и красный вязаный шарф. А вдали леса, леса. Такая красота»33. Так описывал процесс создания своих произведений сам художник.

Если произведения Коровина 1890-х годов создавались в спокойной и гладкой манере, то в 1910-х годах его творческий почерк значительно изменился. Теперь он стал работать обобщенно, используя яркие краски и темпераментный фактурный мазок. Лишь на расстоянии цвета сливались в единое, гармоничное целое, выявляя объем и композицию. Особенно это заметно на примере таких произведений, как «Охотино. Дети», 1913 и «Охотино. Солнечный день», 1915 (обе — частное собрание).

Любовь к простой деревенской жизни, к крестьянину нашедшая отражение в творчестве художника, согревала его на чужбине, когда, вспоминая прежнюю Россию, он писал свои замечательные рассказы. Многие из них начинались фразой: «Хорошо… в деревне», а заканчивались: «Мне всегда хочется поехать в деревню: там мои приятели охотники-крестьяне».

В.А.Теляковский прекрасно знавший Коровина отмечал, что он обожал часами беседовать с крестьянами, особенно с рыболовами. «В беседах этих, — пишет он, — было масса искреннего юмора, большое знание русского человека и необыкновенно тонкое наблюдение над своеобразным русским умом»34. Видимо, поэтому в деревенских пейзажах Коровина столько любви к человеку, к своей земле и Отечеству.

Часто художника упрекали в незначительности используемых им сюжетов. Однако С.В.Герасимов, обучавшийся в мастерской Коровина, очень точно подметил: «Константин Алексеевич понимал, очень ценил, чувствовал и работал над понятием самой жизни. Он не затрагивал крупных тем, крупных вопросов общественных, которыми пронизаны произведения некоторых наших русских художников. Тем не менее, за чувство жизни его любили, и человек у него выражен в известной степени так, как может быть, ни у кого из художников… Если у Левитана сюжет, мотив, состояние были очень сильно выражены, то у Коровина вот это счастье жизни выражено очень сильно, тонко и искренне»35.

Не менее любимым местом работы и отдыха был для Коровина Крым. Его природа была близка художнику по своей светоносности и яркости красок. Не удивительно, что здесь творчество мастера прозвучало во всей своей красочной полноте.

Впервые в Крыму К.А.Коровин побывал в 1889 году, но более обстоятельное знакомство с пышной природой юга произошло позже. В 1904 году художник приехал навестить в Ялту тяжело болевшего А.П.Чехова. В это время были созданы такие замечательные коровинские полотна, как «Южная ночь» (1904, Ростовский областной музей изобразительных искусств) и «Кафе в Ялте» (1905, ГТГ).

Спустя некоторое время живописец приобрел участок земли в 11 километрах от Ялты на берегу гурзуфского залива. В 1910 году по его архитектурному проекту была построена просторная двухэтажная вилла с большим балконом, откуда открывался прекрасный вид на море, запечатленный на многих произведениях автора, в частности «Балкон в Крыму» (1910, Ульяновский областной художественный музей).

Свою дачу Коровин назвал «Саламбо» по одноименному балету, над декорациями к которому для постановки в Большом театре он в это время трудился. Дом был построен из местного белого аккерманского камня и выглядел внушительно. «В мастерской Константина Алексеевича, — вспоминали гостившие у него друзья, — стояла старинная темно-красная мебель и стены были отделаны коричневым деревом. <…> в огромные окна столовой лился голубой свет неба и моря, стол искрился красивой посудой, серебром, стояли вазы с фруктами и цветами, все переливалось и сверкало “коровинскими” тонами»36. В эти годы художник стал увлекаться жанром натюрморта, изображая роскошные букеты роз в ампирных вазах и фрукты на фоне неба, моря и гор.

Сильное впечатление, полученное Коровиным от посещения крымских базаров с богатством и красочностью товаров, особенно с продаваемой разнообразной морской рыбой, послужило поводом для создания таких великолепных натюрмортов, как «Рыбы, вино и фрукты» (1916, ГТГ), «Рыбы» (1916, ГРМ), «Рыбы» (1917, ГТГ). Они поражают смелостью композиции и колорита.

В вечернее время художник предпочитал писать «духаны и лавочки с огнями и темными фигурами». Его увлекала возможность передать пульсирующую жизнь уличных кафе и чисто художественная задача изобразить изысканную игру тонов, возникающую при контрасте ночной темноты и освещенного помещения. Он писал Ялту, Алупку, Гурзуф — крымские города, раскинувшиеся уступами от моря к горам, морские бухты и пристани. В многоцветной, пронизанной ярким южным светом живописи заключено столько энергии и искреннего жизнелюбия. «Красиво и радостно Костя жил и работал! — писал об этом времени С.А.Виноградов. — Популярен он был чрезвычайно, про него говорили: “Константин на всю Москву!” У него был автомобиль, в нем всегда были в бутоньерке розы… В Крыму была чудная вилла “Саламбо” и рядом шла улица, названная в его честь Коровинской. В деревне была у него усадебка… Радостная жизнь!»37

Радостная жизнь после произошедшей в стране революции закончилась сразу. В 1918 году жить в Охотине было небезопасно, и семья Коровина переезжает в Тверскую губернию, где сначала поселяется на озере Удомля, а затем в Островне Вышневолоцкого уезда, в усадьбе Ушаковых. Здесь в страшной нищете, отсутствии продуктов питания и материалов для работы художник пребывал до лета 1921 года. В следующем году он начал серьезно задумываться о возможности выехать в Европу. Поводом для поездки послужила организация персональной выставки и лечение сына. Дело в том, что Алексей Коровин в возрасте 18 лет сделал предложение 25-летней Ирине Шаляпиной, но получив категорический отказ, влюбленный юноша в романтическом порыве бросился под трамвай, и ему отрезало полступни правой и пальцы левой ноги. Впоследствии он перенес девять операций и стал инвалидом. Все это не могло не сказаться и без того на его слабой психике и в конечном итоге способствовало развитию душевного заболевания. О болезни Алексея — мании преследования пишет друг семьи Н.Д.Янчевский: «Первое время она проявлялась, казалось, в невинных поступках: он стал продавать все ценное в доме, порою не торгуясь, отдавая по самым низким ценам или же закладывал вещи в ломбард … забывая о существовании ломбардной квитанции, о плате процентов. Вещи гибли в недрах ломбарда, продаваемые с торгов. Винить в этом Алексея Константиновича было нельзя, т.к., повторяю, он был явным больным, только этого не замечали, ни родители, ни друзья, объясняя такие поступки легкомыслием или пристрастием к картам»38.

Решение художника покинуть страну нашло отражение в бумагах Государственного архива Владимирской области. Сохранилась копия отношения Центральной комиссии по борьбе с последствиями голода при ВЦИК от 29 ноября 1922 года, удостоверяющая в том, что Особым комитетом заграничных артистических турне и художественных выставок при Наркомпроссе К.Коровин командирован за границу «для устройства выставки картин своей кисти, с отчислением процентов с нее на борьбу с последствиями голода РСФСР, на срок 6 месяцев». На время этой поездки все его имущество, находящееся в деревне Охотино, должно было оставаться неприкосновенным до его возвращения39. Право на пользование земельным наделом и постройками сохранялось за Коровиным и Шаляпиным по особому распоряжению ВЦИК до 1924 года40. Только 10 февраля 1925 года Коровин был признан подлежащим выселению из имения Охотино, как пользователь «хозяйства, не сохраняющего трудового землепашества в связи с наемным трудом и не оформившего свое землепользование в порядке соответствующего циркуляра»41.

Выехав за границу, художник так и остался там до конца своих дней, хотя эмиграцию художник переживал очень тяжело. В одном из рассказов он откровенно писал, что ему «трудно было расставаться с… деревенским домом и садом, хотя многое в нем было уже разграблено»42.

Обосновавшись в Париже, художник сначала хоть как-то сумел наладить свою жизнь. Вместе с сыном его нередко приглашали в качестве декоратора для оформления оперных и балетных спектаклей, он имел художественные заказы и периодически участвовал в выставках. В это время, как пишет Янчевский, «у Коровина собиралась молодежь: оба сына Шаляпина, Кися Куприн, приходил и сам Федор Иванович, бывали Глазунов, Н.Н.Черепнин, Рахманинов.., заходил Бальмонт в своей неизменной коричневой бархатной куртке»43. Однако с наступившей старостью и болезнями жены и сына, материальное благополучие семьи резко пошатнулось. Особенно это стало ощущаться в начале 1930-х годов, когда накануне Второй мировой войны в Европе разразился экономический кризис, приведший к тому, что резко упал спрос на произведения искусства. Видимо тогда, Коровин вместе с сыном стал писать небольшие миниатюры с видами Парижа и на тему России. Они создавались по памяти и стоили не больше 20-30 долларов.

В эти же годы художник пробует себя на литературном поприще. В 1929 году в парижской газете «Россия и славянство» публикуется первый его очерк «Из моих встреч с А.П.Чеховым». Затем в газете «Возрождение» появляется целая серия его замечательных рассказов. В 1934 году по заказу издателя С.Ф.Дорожинского художник заканчивает мемуары «Моя жизнь», а незадолго до его смерти выходит в свет книга «Шаляпин. Мои встречи и совместная жизнь». В них Коровин вспоминает о годах своей молодости, о любимых преподавателях, друзьях, о милой его сердцу России.

Ностальгические чувства доносятся и из коровинских писем: «Конечно, хотя я пишу и Париж, пишу красками и нахожусь в Париже, но душой живу больше в Охотине и вижу, как теперь опали листья сада, пахнет сыростью, землей и осенними листьями, а в бочку кладут рубленую капусту и засаливают грузди и будто я ем рыжики в сметане. У сарая нахохлились от дождя куры. Дорога грязная, и в воздухе слышен запах дыма от овина, и стучат цепи — молотят рожь»44.

В одном из последних посланий Константина Коровина сыну известного певца — Федору Федоровичу Шаляпину — по-прежнему доносятся грустные ноты. «Вспоминаю я всегда Охотино. Какая природа, леса, речка. Помнишь речку Рекша. Я ходил купаться на нее. Стрекозы летали зеленые, пахло лугом, водой и лесом. Не рай ли это был. А мужики разве были плохие люди? Добрые люди. Ах, как оболгали Россию. Много отнял у меня времени театр. Лучше бы я писал картины. Несказанную поэзию русской природы. Но великие идеи “искателей справедливости” кончили жизнь. Я в сущности не знаю и не пойму, чем уж я был виноват. Работал я много и не сделал греха перед народом. Не пойму я людей, живущих на прекрасной и тайной земле нашей?»45

Тем не менее Коровин до последних дней сохранял оптимизм и надежду на будущее. Именно он с присущей ему жизнерадостностью мог написать: «В жизни и трудно, и горько, и нужда, и незадача, и неправда живет меж людей. А вот есть Рождество, есть надежда, есть Свет разума. Обойдется все это злое, нечестное, обманное, житейское, низменное. И придет и воссияет правда, воскреснет приязнь и дружба человеческая, смягчится душа человека, и обнимет чувство любви душу, и возлюбят друг друга»46.

Коровин умер 11 сентября 1939 года. Его сердце не выдержало панического ужаса перед началом мировой войны и переживаний о судьбе семьи. После отпевания в церкви Святителя Николая он был погребен в одном из пригородов Парижа. На средства русских парижан в марте 1959 года останки художника и его жены были перенесены на православное кладбище в Сен-Женевьев де Буа.

В 75-летний юбилей художника критик Сергей Маковский писал в эмигрантской газете «Возрождение»: «И каждый раз, любуясь Коровиным, я удивляюсь одним и тем же: непосредственностью его глаза, бьющим через край темпераментом, каким-то космическим ясновидением красочных очарований»47.

Друг Коровина, Б.П.Вышеславцев, оставил еще более точную формулировку его творчества. «Без сомнения, его картины — алтари красоты, алтари созерцания, — писал философ, — но не только они одни, а все эти разнообразные фрагменты жизни… все дома, которые он построил, все очаги, около которых он собирал друзей, все часы его беззаботного отдыха. <…> Ведь созерцание без вожделения — это есть тот секрет, каким К.А.Коровин объединяет и притягивает людей, оно чуждо всякой корысти, злобы, выгоды, зависти, оно соединяет особой любовью, особой симпатией, которую нельзя забыть. “Все во мне и я во всем” — вот чувство истинного созерцания»48.

Примечания

1 Нестеров М.В. Давние дни. М.,1959. С.127.

2 Коровин К.А. Из дневниковых записей. Отрадино. 1889, 24 июля // Константин Коровин. Живопись. Театр. К 150-летию со дня рождения. [Кат. выст.] Гос. Третьяковская галерея. М., 2012. С.373. Далее каталог и номер страницы.

3 Остроухов И.С. В.Д.Поленов // Остроухов И.С., Глаголь С. Московская городская художественная галерея П. и С.М.Третьяковых. М., 1909. С.81.

4 Головин А.Я. Встречи и впечатления. Л.; М., 1960. С.22.

5 Константин Коровин вспоминает… / Сост. книги, авт. вступ. ст. и коммент. И.С.Зильберштейн и В.А.Самков. М., 1971. С. 158-159.

6 Янчевский Н.Д. К.А.Коровин. Жизнь и творчество. Этюд. 1957. (РГАЛИ. Ф.2789. Оп.1. Ед.хр. 204. Л.30).

7 РГАЛИ. Ф.2789. Оп.1. Ед.хр. 196. Л.27.

В одном из писем к Е.Г.Мамонтовой художница Е.Д.Поленова отмечала: «Коровин очень доволен, что попал к нам, работает с увлечением и, кажется, у него начинают открываться глаза, он видит, в чем состоят его главные недостатки в живописи». См. Сахарова. Е.В. Василий Дмитриевич Поленов. Елена Дмитриевна Поленова. Хроника семьи художников. М., 1964. С.359.

8 Москва-Париж. Из записных книжек К.А.Коровина 1889–1892, 1904, 1927 годы // Каталог. С.380.

9 Б.В.Иогансон в воспоминаниях приводит слова К.А.Коровина: «Это — изумительная краска, и в разбеле, и в примеси к ярким краскам она приводит живопись к замечательно красивому тону. Верно ли возьмешь, не верно — все равно красиво. Асфальт скрывал все неверное, объединяя все, что выскакивало…» // Константин Коровин. Жизнь и творчество. Письма. Документы. Воспоминания / Сост. и автор монографического очерка Н.М.Молева. М., 1963. С.433.

10 «Портрет хористки» в «Каталоге выставки произведений К.А.Коровина за 1883–1920 в Государственной Третьяковской галерее. 1922» указан под №1 как «Портрет г-жи Х.Х». 53х40,8. Слева внизу подпись: Коровинъ 1883. Харьков. Известно, что художник, участвуя в организации этой выставки, вновь датировал и подписывал некоторые свои произведения.

11 Салина Н.В. Жизнь и сцена. Воспоминания артистки Большого театра. Л.; М., 1941. С. 80-81.

12 Письмо К.А. Коровина А.М. — Васнецову. Париж. 27 февраля 1893 года // Каталог. Константин Коровин. Жизнь и творчество… С.227.

13 Цит. по: Константин Коровин вспоминает…/ Сост. И.С.Зильбернштейн, В.А.Самков. М., 1990. С.16.

14 Архив Музея-заповедника «Абрамцево». Рук. 158. Л.8.

15 Комаровская Н.И. О Константине Коровине. Л., 1961. С. 81-82.

16 Там же. С.81.

17 Картины «Муза» и «Северная идиллия», так же как «Портрет хористки», во время подготовки выставки к 150-летию К.А.Коровина на основании технико-технологического, стилистического исследования и архивных документов были передатированы на более позднее время.

18 Цит. по: Константин Коровин. Жизнь и творчество. 1963. С.312.

19 Цит. по: Константин Коровин. Жизнь и творчество… С.461.

20 Голова Л.Г. О художниках театра. Воспоминания. Л. 1972. С.36.

21 Комаровская Н.И. О Константине Коровине. Л. С.50.

22 Там же. С.52-53.

23 Константин Коровин: К 150-летию со дня рождения / Авт.-сост. А.Киселев. СПб. 1911. С.148.

24 Сохранилась расписка в получении денег за имение, проданное К.А.Коровину С.И.Мамонтовым: «Принадлежащее мне имение пустынь Ратухино Переяславского уезда Владимирской губернии всего пятьдесят десятин 1563 сажени продано мною Константину Алексеевичу Коровину за две тысячи рублей. В счет этой суммы получено мною одна тысяча семьсот пятьдесят рублей. / Савва Ив Мамонтов/ 14 января 1897 года,/ Москва

Остальную причисляющуюся мне сумму, т.е. двести пятьдесят рублей сполна получил Савва Мамонтов» (ОРА ГМЦТ им А.А.Бахрушина. Ф.120. Ед.хр. 18. Л.1).

25 Константин Коровин. «То было давно…Там… В России…». Т.2. М., 2010. С.437.

26 Статья неизвестного автора «Venite Adoremus» 1932–1934. (РГАЛИ. Ф.2789. Оп.1. Ед.хр. 206. Л.3).

27 Архив Музея-заповедника «Абрамцево». Рук. 158. Л.11.

28 Коровин А.К. К.А.Коровин. Биографический очерк. 1950. (РГАЛИ. Ф.2789. Оп.1. Ед.хр. 203. Л.7).

29 Константин Коровин. Жизнь и творчество. С.382.

30 Музей-заповедник «Абрамцево». Рук. 158. Л.50.

31 Из письма Е.Д.Поленовой — М.В.Якунчиковой. [Москва]. Май 1889// Цит. по: Сахарова. Указ. соч. С.423.

32 Константин Коровин. «То было давно…Там… В России…». Т.2. М., 2010. С.69.

33 Там же. С.39.

34 Константин Коровин. Жизнь и творчество. С.341.

35 Там же. С.308.

36 Голова Л.Г. Указ. соч. С.25.

37 Виноградов С.А. Прежняя Москва. Рига, 2001. С.79-80.

38 РГАЛИ. Ф.2789. Оп.1. Ед.хр. 204. Л.92.

39 ГАВО. Р-968. Оп.8. Д. 464. Л.1-1об.

40 ГАВО. Р- 968. Оп.1. Д. 1168. Л.7об., 8, 19, 91, 91об, 92.

41 ГАВО. Р-968. Оп. 8. Д. 464. Л.2 (№13 Н.К.З.).

42 Коровин К.А. То было давно… С.660.

43 Н.Д.Янчевский. Указ. соч. Май-декабрь 1957. (РГАЛИ. Ф.2789. Оп.1. Ед.хр. 204. Л.80).

44 Из письма К.А.Коровина — Ф.Ф.Шаляпину от 27 октября 1938, Париж. (ГЦТМ им. А.А.Бахрушина. АРО. Ф.303. Ед.хр. 445. Л.1об.).

45 Из письма К.А.Коровина — Ф.Ф.Шаляпину от 13 апреля 1938, Париж. (ГЦТМ им. А.А.Бахрушина. АРО. Ф.303. Ед.хр. 441. Л.1.).

46 Коровин К.А. То было давно… С.17.

47 РГАЛИ. Ф.2789. Оп.1. Ед.хр. 204. Л.90.

48 Музей-заповедник «Абрамцево». Рук. 158. Л. 66, 68.

В.Серов. Портрет Константина Коровина. 1891. Холст, масло. ГТГ

В.Серов. Портрет Константина Коровина. 1891. Холст, масло. ГТГ

В имении Теляковских Отрадное. Фотография. 1900-е годы. СПбГМТиМИ, Петербург

В имении Теляковских Отрадное. Фотография. 1900-е годы. СПбГМТиМИ, Петербург

За чайным столом. 1888. Холст, масло. Музей-заповедник В.Д.Поленова

За чайным столом. 1888. Холст, масло. Музей-заповедник В.Д.Поленова

Портрет хористки. 1887. Холст на картоне, масло. ГТГ

Портрет хористки. 1887. Холст на картоне, масло. ГТГ

В лодке. 1888. Эскиз к одноименной картине. Холст, масло. Частное собрание, Москва. Фрагмент

В лодке. 1888. Эскиз к одноименной картине. Холст, масло. Частное собрание, Москва. Фрагмент

У балкона. Испанки Леонора и Ампара. 1888–1889. Холст, масло. ГТГ. Фрагмент

У балкона. Испанки Леонора и Ампара. 1888–1889. Холст, масло. ГТГ. Фрагмент

Улица во Флоренции в дождь. 1888. Холст, масло. ГТГ

Улица во Флоренции в дождь. 1888. Холст, масло. ГТГ

Порт в Марселе. 1890. Холст, масло. ГТГ

Порт в Марселе. 1890. Холст, масло. ГТГ

Заря. 1910-е годы. Холст на картоне, масло. Частное собрание, Москва

Заря. 1910-е годы. Холст на картоне, масло. Частное собрание, Москва

Северная идиллия. 1892. Холст, масло. ГТГ

Северная идиллия. 1892. Холст, масло. ГТГ

Зимой. 1894. Холст на картоне, масло. ГТГ

Зимой. 1894. Холст на картоне, масло. ГТГ

В мастерской художника. 1892–1894. Холст, масло. ГТГ. Фрагмент

В мастерской художника. 1892–1894. Холст, масло. ГТГ. Фрагмент

Портрет И.А.Морозова. 1903. Холст, масло. ГТГ. Фрагмент

Портрет И.А.Морозова. 1903. Холст, масло. ГТГ. Фрагмент

Париж. Бульвар Капуцинок. 1911. Холст, масло. ГТГ

Париж. Бульвар Капуцинок. 1911. Холст, масло. ГТГ

Портрет артиста Ф.И.Шаляпина. 1911. Холст, масло. ГТГ

Портрет артиста Ф.И.Шаляпина. 1911. Холст, масло. ГТГ

Челн. 1913. Холст, масло. Частное собрание, Москва

Челн. 1913. Холст, масло. Частное собрание, Москва

На даче. 1895. Холст, масло. ГТГ. Фрагмент

На даче. 1895. Холст, масло. ГТГ. Фрагмент

Розы. Гурзуф. 1917. Холст, масло. Частное собрание, Москва

Розы. Гурзуф. 1917. Холст, масло. Частное собрание, Москва

В саду. Гурзуф. 1914. Холст, масло. ГТГ

В саду. Гурзуф. 1914. Холст, масло. ГТГ

Рыбы, вино и фрукты. 1916. Холст, масло. ГТГ

Рыбы, вино и фрукты. 1916. Холст, масло. ГТГ

Розы. 1916. Холст, масло. Ростовский областной музей изобразительных искусств

Розы. 1916. Холст, масло. Ростовский областной музей изобразительных искусств

Ткачиха и Повариха. Эскиз костюмов для II картины оперы Н.А.Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане». Бумага, акварель, белила, золотая краска, чернила. 1913. Музей Большого театра России

Ткачиха и Повариха. Эскиз костюмов для II картины оперы Н.А.Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане». Бумага, акварель, белила, золотая краска, чернила. 1913. Музей Большого театра России

Эскиз декорации к постановке в Мариинском театре оперы А.Г.Рубинштейна «Демон». (1903).  I картина I действия. Бумага, гуашь. ГЦТМ им. А.А.Бахрушина

Эскиз декорации к постановке в Мариинском театре оперы А.Г.Рубинштейна «Демон». (1903). I картина I действия. Бумага, гуашь. ГЦТМ им. А.А.Бахрушина

Шемаханская царица. 1909.  Эскиз костюма  к постановке в Большом театре оперы Н.А.Римского-Корсакова «Золотой петушок» (1909). Бумага, графитный карандаш, акварель, белила, бронзовая краска. СПбГМТиМИ, Петербург

Шемаханская царица. 1909. Эскиз костюма к постановке в Большом театре оперы Н.А.Римского-Корсакова «Золотой петушок» (1909). Бумага, графитный карандаш, акварель, белила, бронзовая краска. СПбГМТиМИ, Петербург

К.А.Коровин. Фотография. 1930-е годы. ОР ГТГ, Москва

К.А.Коровин. Фотография. 1930-е годы. ОР ГТГ, Москва

Охотино. Вид на реку Нерль. Фотография. 1910-е годы. ОР ГТГ, Москва

Охотино. Вид на реку Нерль. Фотография. 1910-е годы. ОР ГТГ, Москва

К.А.Коровин. Фотография. 1900-е годы. ОР ГТГ, Москва

К.А.Коровин. Фотография. 1900-е годы. ОР ГТГ, Москва

 
Редакционный портфель | Подшивка | Книжная лавка | Выставочный зал | Культура и бизнес | Подписка | Проекты | Контакты
Помощь сайту | Карта сайта

Журнал "Наше Наследие" - История, Культура, Искусство




  © Copyright (2003-2018) журнал «Наше наследие». Русская история, культура, искусство
© Любое использование материалов без согласия редакции не допускается!
Свидетельство о регистрации СМИ Эл № 77-8972
 
 
Tехническая поддержка сайта - joomla-expert.ru