Борис Егоров

Мощный дух и героическая жизнь

В середине октября 2011 года в пригороде Женевы Колони закрылась выставка — «Солженицын. Отвага писать». На ней впервые были широко представлены подлинные рукописи, мемориальные предметы, документы, фотографии А.И.Солженицына. Выставка, полгода работавшая в музее Фонда Мартина Бодмера, была организована по инициативе и под руководством известного слависта, профессора Женевского университета Жоржа Нива (G. Nivat). На предложение провести эту выставку в Швейцарии заинтересованно откликнулась Наталья Дмитриевна Солженицына, предоставившая для экспозиции материалы из архива, находящегося в России, в доме писателя в Троице-Лыкове. Конечно, несколько обидно, что такая выставка прошла не в России. Но есть свой смысл в том, что первой организовать ее предложила Швейцария. После высылки Солженицына из СССР писатель и его семья прожили в этой стране 2,5 года, а в пригороде Женевы Колони находится единственный в мире музей рукописей, основанный Фондом Мартина Бодмера, где, в частности, хранится экземпляр 42-строчной Библии Гутенберга, проданное в 1930-х годах Советским правительством.

Делом всей жизни замечательного человека, чье имя носит Фонд, стало коллекционирование подлинных документов, оставивших неизгладимый след в истории человеческого разума — от появления письменности до наших дней. Но, пожалуй, главной заслугой М.Бодмера (1899-1971) явилась деятельность на посту члена Исполкома Международного Красного Креста, где он возглавлял Департамент интеллектуальной и моральной помощи военнопленным, который в том числе направил свыше 1,5 миллионов книг в концлагеря и тюрьмы для формирования там библиотек. Эта инициатива радикально изменила действующее международное право в отношении военнопленных, политзаключенных и осужденных гражданских лиц. Стоит отметить, что в музее в Колони несколько лет назад уже выставляли рукописи из собрания Пушкинского дома РАН.

К выставке «Солженицын. Отвага писать» выпущен на французском языке грандиозный каталог-альбом. Эта книга, включает из его «Литературной коллекции, публиковавшейся в «Новом мире», например, об И.Бунине, И.Шмелеве и т.д. исследовательские тексты Жоржа Нива, Н.Д.Солженицыной, К.Дюрана, Л.Сараскиной, некоторые эссе Солженицына о русских писателях, впервые публикуемые в переводах на французский язык, репродукции рукописей книг, документы, фотографии и мемориальные вещи, принадлежавшие писателю. Выпущен каталог-альбом франко-швейцарским издательством «Эдисьон де Сирт», принадлежащем русскому графу Сергею Палену.

Профессор Жоржа Нива, автор-составитель книги-альбома, сказал в одном из интервью об этом издании: «В нем много текстов. Здесь мои тексты, главный текст — это мой текст, это новая интерпретация жизни писателя-борца. Клод Дюран, французский издатель Солженицына, написал очень интересный текст. Есть один текст Натальи Дмитриевны. Она делает, если так можно сказать, краткую опись архива».

Те, кто раскроет книгу, погрузятся не только в творческую лабораторию великого писателя, но и прикоснутся к героической жизни человека, храбро воевавшего в Великую Отечественную войну, пережившего ужас сталинских лагерей, гонения в послесталинское время, выброшенного из России, вернувшегося после изгнания и ни на минуту не перестававшего выполнять свою миссию — писать книги, которые, в конечном итоге, отвели ему место в истории русской литературы и русской мысли рядом с Толстым и Достоевским. Мы получили каталог благодаря вниманию Наташи Васильчиковой, предоставившей для выставки письмо Солженицына ее отцу, Г.И.Васильчикову, а также любезностью профессора Жоржа Нива и графа Сергея Палена.

Наталья Дмитриевна Солженицына пишет, что, готовя материал к выставке в Швейцарии, она «с головой ушла в исследование захватывающего дух и воображение титанического, длиной в восемь десятилетий, труда писателя». На выставке представлены рукописи «Архипелага Гулаг», второго узла «Красного колеса» — «Ноябрь 1916», а также 240 машинописных листов романа «В круге первом», напечатанных самим писателем, без интервалов и полей с авторской правкой. Известно, что все свои произведения Александр Исаевич писал от руки, причем в лагере на небольших листочках бумаги, полностью заполняя их с лицевой и оборотной сторон в целях экономии бисерным почерком. Но, опасаясь обысков и ареста, после освобождения Солженицын, виртуозно владея пишущей машинкой, сам перепечатывал свои рукописи, чтобы не оставлять «вещественных доказательств», и, «доверяя только огню», уничтожал черновики. Так он сжег рукопись романа «В круге первом», театральные пьесы, поэму, написанный в лагере сценарий «Знают истину танки» и, что бесконечно жаль, рукопись своего шедевра, повести «Один день Ивана Денисовича». Так что, к сожалению, не верно утверждение другого русского классика, что «рукописи не горят».

Солженицын был действительно последним классиком русской литературы даже в том, что весь гигантский объем своих произведений он написал собственной рукой. Сейчас это просто трудно представить. По нашему мнению, невозможно создать литературный шедевр посредством какого-то механического или, как в XXI веке, электронного устройства. Может быть, и поэтому современная русская проза далеко не достигает тех вершин и даже предгорий, которые были подвластны писателям в XX веке. Конечно, это лучше видно изнутри России. Западные исследователи и читатели не так остро ощущают невысокий уровень нынешней русской литературы, восторгаясь и переводя одну и ту же обойму весьма посредственных в контексте российской словесности современных беллетристов. Не случайно, среди искушенных читателей в нашей стране более популярна сейчас литература non-fiction, мемуары, эпистолярная проза, дневники etc., а не художественная проза и, как бы это не казалось профессору Ж.Нива «дурацким» (sic!), Толстых, а мы добавим в контексте этой статьи, и Солженицыных в России больше нет и, к сожалению, не предвидится. Рассуждая о современной русской литературе, это надо понимать, тем более, когда есть, с чем сравнивать.

На выставке были представлены многие книги А.И.Солженицына, в том числе публикации в СССР, начиная с первой повести «Один день Ивана Денисовича», сенсационно напечатанной в руководимом А.Т.Твардовским журнале «Новый мир» в ноябре 1962 г. и вышедшей отдельным изданием в «Роман-газете» (январь 1963 г.). Жорж Нивá верно пишет в каталоге-альбоме, что «эта небольшая повесть явилась громом среди ясного неба в эпоху, когда мир был поделен на два непримиримых идеологических лагеря, находившихся в состоянии холодной войны <…> Образ лагерного зэка Ивана Денисовича Шухова занимает почетное место среди великих образов мужиков в русской литературе (Тургенев «Записки охотника», Толстой “Война и мир”)».

Были выставлены и представлены в каталоге многие зарубежные издания произведений Солженицына, опубликованные в разных странах, в том числе в первые годы его изгнания в Швейцарии, где писатель интенсивно работал и публиковал свои художественные и публицистические тексты (например, серию глав о Ленине из «Красного колеса» — «Ленин в Цюрихе»). Это лишний раз свидетельствует о логичности выставки, посвященной Солженицыну, под Женевой.

Одним из признанных шедевров Солженицына, безусловно, является рассказ «Матренин двор». В каталоге опубликована первая машинописная страница рукописи рассказа под авторским названием «Не стоит село без праведника» с такой надписью автора: «Первоначальный текст рассказа, поданного в «Н.Мир» в январе 1962 г. Есть пометки Твардовского».

В своем комментарии Жорж Нива справедливо замечает, что рассказ стал бесспорным свидетельством того, что писателю подвластна не только лагерная тематика. «Небольшой по объему рассказ демонстрирует удивительное богатство содержания: поэтический образ Центральной России, безутешная картина последствий хаотичной советской индустриализации, певучий говор Матрены, колхозные нравы, человеческая жадность в мире, лишенном элементарного уюта, мире, в котором традиционный крестьянский уклад почти полностью разрушен и, наконец, образ праведницы, женщины не совсем робкой, в которой православная вера уживается с пережитками язычества и суевериями. При этом она является воплощением загадочной доброты, подтверждающей справедливость народной пословицы “Не стоит село без праведника”». Здесь же публикуются сделанные самим писателем фотографии героини рассказа, Матрены Васильевны Захаровой, и ее дома в деревне Мильцево.

Значительным экспонатом выставки стала рукопись (именно рукопись, а не машинопись) эпохального произведения Солженицына «Архипелаг Гулаг». Все, кто читал книгу писателя «Бодался теленок с дубом»», следил за его жизнью, творчеством и борьбой знают трагическую историю «Архипелага», книги, которая открыла многим не только на Западе, но даже в России ужас сталинских лагерей. Ни за одним из произведений Александра Исаевича так не охотился КГБ, как за «Архипелагом Гулаг», пока, наконец, не добрался до одной из его машинописных копий. Выход книги на Западе произвел ошеломляющее впечатление. Просто чудо, что сохранился рукописный вариан этого произведения. Рукопись 20 лет пролежала зарытой в землю другом писателя Арнольдом Сузи на ферме в Эстонии. На титульном листе этого гигантского манускрипта Солженицын написал: «Архипелаг Гулаг. Опыт художественного исследования» и ниже «Посвящаю всем, кому не хватило жизни об этом рассказать. И да простят они мне, что я не все увидел, не все вспомнил, не обо всем догадался». Глядя на прекрасно воспроизведенные в каталоге рукописные листы «Архипелага», нельзя не вспомнить и о тех «невидимках», которые беззаветно и бесстрашно помогали писателям в работе над книгой, буквально перевернувшей мир.

На выставке были представлены и в каталоге опубликованы те страницы рукописей «Ракового корпуса», детских и юношеских сочинений Солженицына, которые он запретил когда-либо публиковать. Но Набоков тоже ведь запретил публикацию «Лауры», так что посмотрим… «Записные книжки», «Крохотки», огромную рукопись «Красного колеса» и другие интереснейшие архивные материалы щедро предоставила Н.Д.Солженицына для экспозиции в Швейцарии.

На нескольких страницах каталога напечатаны наборные полосы «Красного колеса» с авторской и редакторской правкой, выполненной Александром и Натальей Солженицыными. Открывается фантастическая по объему и насыщенности работа, и начинаешь понимать, что такое «творческая лаборатория» великого писателя. Пожалуй, в русской литературе лишь Лев Толстой после замечаний Н.Страхова так правил свои произведения.

Совершенно неожидан и тем более интересен представленный на выставке и показанный в каталоге «Дневник романа “Красное колесо”» (Р-17). Н.Д.Солженицына говорила в одном из интервью: «Вот “Дневник романа”. Саня писал его более 25 лет, параллельно работая над «Красным колесом»… Жанр неожиданный: дневник работы над романом о революции 1917 года — не жизни во время работы, а самой работы. Там все, и сомнение, и счастье находок, и возмущение пойманными за руку лгунами-свидетелями, и отчаяние, что взялся за необъятное и не сумел закончить…Дневник был Сашиным дружком, с которым он разговаривал помимо меня. Александр Исаевич не предполагал его публиковать, но, когда кончил «Красное колесо», перечитал и сказал: “Когда-нибудь можно и издать. Давай все-таки приготовим”».

Количество рукописей, записей, писем, автографов на выставке ошеломляет. А ведь это лишь малая толика архива классика.

Особый интерес вызывают опубликованные в каталоге письма Солженицына в переводах на французский язык и фотографии их оригиналов. Каждое письмо или группа писем сопровождается в каталоге достаточно объемными пояснительными текстами разных компетентных авторов. Нам особенно приятно, что среди попавших на выставку и опубликованных в каталоге, есть послание князю Г.И.Васильчикову, многолетнему другу и автору нашего журнала. Это письмо ценно тем, что касается работы над «Красным колесом». 7 февраля 1978 года Солженицын пишет Васильчикову, упоминая «Лотаревскую книгу судеб», которая была впервые опубликована в «Нашем наследии» в 1997 году:

«Дорогой Георгий Илларионович!

Как мы были рады Вашему письму! А мы боялись, что потеряли Ваш след. Это — мы перед Вами виноваты, что так долго раскачивались на подробный ответ. Но цюрихские годы были просто неодолимы: со всех сторон слали, писали, спрашивали — и не было возможности даже глазами пройти.

Должен сказать, что вижу нечто мистическое в том, как судьба связала мое повествование с семьей Вяземских. Сперва, через Гучкова, я узнал о смерти Дмитрия Вяземского 1-2 марта 1917 и искал, где б найти о нем подробности. Затем нашел отца, Леонида, его заступничество за бунтующих студентов — заметил, что он из Тамбовской губернии. А Тамбовская губерния давно избрана мною как основная для деревенской темы (следы этого заметны уже в «Августе». Вдруг — приходит от Вас «Лотаревская книга судеб» (Тамбовская губ!) и чудесные записки Вашей матушки, откуда я много черпаю и о семье и об эпохе. Тут связывается с известным эпизодом, когда в Грязях убили князя Вяземского — я не знал, что из этой семьи! И, наконец, вполне независимо от предыдущего одна дама с Вост. побережья США — Багратуни или Багратион, сейчас под рукой нет ее адреса — предложила и прислала мне папки писем Бориса Вяземского к его матери, то есть Вашей бабушке, — с 1914 по 1917! (Даже не узнал, как эта дама приходится Вашей семье). Согласитесь, слишком много «знаков», чтоб я мог ими пренебречь! Итак, я включил Вяземских и Лотарево в свое повествование. В III узле (“Март Семнадцатого”) описываю вечер ранения Дмитрия, затем опоздалый приезд Бориса с женой на отпевание, а в IV узле, в мае — перенос гроба Дмитрия в склеп близ Лотарева. Даст Бог мне добраться дальше — будет и все дальше. <…>».

Это лишь один из эпизодов многолетней работы писателя над «Красным колесом», еще не до конца оцененному великому произведению русской литературы XX века.

Естественно, что, как это и принято, письма близким ему людям Солженицын писал от руки, а более официальным или малознакомым печатал на машинке. Конечно, от руки написано Солженицыным письмо казалось бы утерянному другу — дворнику «шарашки» Спиридону, чей адрес чудом сохранился в его памяти. Он пишет 11 сентября 1962 года:

«Дорогой Спиридон Егорович!

Думаю, что я не ошибаюсь адресом и пишу именно Вам, хотя полной уверенности у меня нет, могло напутать и справочное бюро.

В этом году я был в Перми и так как помнил, что Марфа Даниловна жила после войны с дочерью в Перми (и у меня в памяти почему-то остался адрес ««Пермская 75»), я пошел по этому адресу искать следов.

В доме №73, стали мне вспоминать что-то похожее, сходилось многое и так выходило, что М.Д. живет и сейчас без мужа в Перми и купила собственный дом. Пошел я в справочное — и мне дали Березники. Я сразу поверил, потому что вспомнил, что один из Ваших сыновей оставался в Березниках — и мог с наступлением лучших времен собрать туда и всю семью. Но я все же попросил тогда дать мне еще и адрес Спиридона Егоровича, уроженца Брянской области, 1900 года — мне только вместо Брянской написали Орловскую — и дали тот же Березниковский адрес.

Кто же это пишет Вам? Уважающий и любящий Вас Саша Солженицын. Если фамилию мою Вы забыли <…>»

И он получил ответ, необычайно трогательный своей человеческой простотой, полуграмотно написанный рукой жены слепого Спиридона Егоровича:

«16.IX.62-го Березники

Уважаемый Саша здравствуй дорогой друг

Не забыл мине старика. Ища раз здравствуй Пишу тебе ответ но не верю своим глазам Невжели это тот Саша которого я уважал Страшно подумать Прошло вже 10 с лишним лет И ты мине не забыл А как бы я рад был чтобы устретиться с тобою чтоб дополнить мою сегодняшнюю радость с получением твоего письма Саша ты подумай как ты был близко от миня Ты был в Перми а я в Березниках. Это от Перми до Березников 10 часов езды поездом. Будим надеяться, что встретимся. Напишу пока немного асибе Саша моя семья вся живет в Березниках. Все здоровы сыновья работают все женаты дочеря замужем <…>».

Публикация таких текстов, сам вид практически факсимильно репродуцированных в каталоге пожелтелых страничек, конечно, позволяют читателю и зрителю хоть немного приблизиться к пониманию человеческой сути великого писателя. И тем ценны эти образчики «эпистолярной прозы».

И еще одно письмо, несомненно, привлечет внимание читателей каталога-альбома — письмо писателя к его другу и почитателю Лидии Корнеевне Чуковской по поводу одного из первых вариантов ее знаменитой статьи «Не казнь, но мысль. Но слово» по случаю 15-летия со дня смерти Сталина. Побудительной причиной написания этой статьи послужило напечатанное в «Новом мире» стихотворение М.Алигер «Несчетный счет минувших дней…». Л.К.Чуковскую глубоко задела позиция поэтессы, которая считает, что за все в нашем сталинском прошлом заплачено с лихвой и все его жертвы оплаканы. Своей статьей, которую Солженицын назвал «классикой литературной критики», Л.К. Чуковская выразила протест против замалчивания нашего трагического недавнего прошлого. Письмо писателя полностью факсимильно воспроизведено в каталоге:

« 31.1.68

Дорогая Лидия Корнеевна!

Когда я от Вас последний раз уезжал, у меня было опасение, что в новом варианте Вашей статьи появилась некоторая непростота архитектуры, и поэтому искусственность. Теперь я очень рад обнаружить, что ничего этого нет, статья очень цельная, построена естественно — и естественны же для нее одежды «Колокола»: ведь это и есть Вы без грима! Простой и открытый мост через столетие.

Я воспользовался Вашим разрешением предлагать свои изменения прямо на теле рукописи — хотя внешне это похоже на наглую правку, но так действительно быстрей и короче, раз уж мы не можем поговорить. Предложения свои я внес двумя цветами: розовым — более настоятельные, темно-зеленым — менее. Кроме того черным цветом пояснял на полях, отчего и почему такое предложение. Эти последние, черные, заметки написаны поневоле мелковато, но я рассчитываю, что их достаточно будет Люше один раз вслух прочесть.

Ваше название мне очень нравится, чтобы охватить всю тему статьи, добавим еще «Но слово». (Я предлагаю через точку, это хорошо будет читаться, но можно и традиционнее — через запятую). А «письмо в “Колокол”» обязательно маленькими подзаголовочными буквами, чтоб не претенциозно. И очень выразительно будет после «письмо» поставить многоточие. Вы задумались — ну нéкуда послать! Айда же в «Колокол».

Теперь видно, как хорошо, что Вы возвысились над частным письмом к Алигер. Получился документ очень общего важного значения! Могуче! Я рад! Это будет этап умственной истории общества<…>.

Исполать же, Лидия Корнеевна! Пусть люди читают и думают! Статья готова, созрела для просветления умов.

Сердечно жму руку! Не болейте!

Всегда Ваш А.Солженицын

P.S. Мои «черные» примечания на полях — не дальнейшие еще пожелания, а объяснение того, что я уже измазал. (А то некоторые звучат как пожелания)».

Дружба с семьей Чуковских — Корнеем Ивановичем, Лидией Корнеевной и Еленой Цезаревной (Люшей), которую Солженицын называл своим «начальником штаба», — особая страница в биографии писателя. Автограф Солженицына на странице журнала «Новый мир» № 11, 1962 г., с которой начинается повесть «Один день Ивана Денисовича», представленный на выставке, красноречиво говорит об этом: «Дорогим моим друзьям, неизменно радушным деду Корнею и внучке Люшенке Чуковским. С сентября 65 г. — и далее, и далее… А.Солженицын». Писатель сделал эту надпись в доме К.И.Чуковского в Переделкине, где неоднократно гостил по его приглашению в самые напряженные годы гонений и травли. Более чем уместна и публикация в книге-альбоме фотографии Е.Ц.Чуковской и ее замечательной статьи в газете «Книжное обозрение» от 5 августа 1988 года «Вернуть Солженицыну гражданство СССР». С нее началась реальная борьба, завершившаяся триумфальным возвращением на родину великого изгнанника. Прекрасно и справедливо, что за свою подвижническую и литературную деятельность и благородную мужественную жизненную позицию Е.Ц.Чуковская была в 2011 году удостоена литературной премии Александра Солженицына, достойнейшей и почетной награды.

И еще один многозначащий автограф напечатан факсимильно в каталоге — на белом томике «Стихотворения (1909–1960)» Анны Ахматовой: «А.Солженицыну в дни славы. Ахматова. 30 ноября 1962 Москва».

Среди экспонатов выставки особое место занимают фотографии. Много их и в каталоге-альбоме. Есть среди них по-настоящему уникальные, относящиеся к разным периодам долгой, богатой событиями жизни писателя. Александр Исаевич, находясь в казахстанской ссылке, самостоятельно изучил фотодело, чтобы переснимать свои записи, листки рукописей на фотопленку. Так, в частности, был позже переправлен на Запад «Архипелаг Гулаг» Он сделал много любительских снимков в Казахстане, Ростове-на-Дону, Рязани, которые помещены в двух альбомах, выставленных в экспозиции. Сейчас все более становятся популярными издания, которые можно назвать «Биография в фотографиях и документах». К этому виду изданий относится в известной мере и каталог-альбом, сопровождающий женевскую выставку.

Теперь немного о мемориальных вещах, придававших и выставке и каталогу особую ноту. Каким-то чудом писателю удалось сохранить лагерную тужурку (телогрейку) и лоскут материи с лагерным номером зэка «Щ-262», который был у него в Экибастузе. На выставке выставлены также четки, маленький карандаш, которым он писал в лагере, складная лупа, ножницы, а также перламутровое распятие, оставшееся у него от матери, и некоторые другие скромные, но красноречиво говорящие о личности писателя раритеты. За каждой рукописью, каждой мемориальной вещью, каждым документом и фотографией скрывается своя, часто драматическая, история. Вот, например, засохший кусочек черного хлеба. Его по лагерной привычке захватил Солженицын из тюрьмы, когда его позвали «на выход», еще не зная, что по решению советских властей он высылается заграницу. Все это не милые мелочи, а трагические свидетели судьбы и борьбы великого гражданина и писателя. И еще — они свидетели необычайной человеческой скромности Александра Исаевича, придававшего малое значению быту. Для него главным в жизни была писательская работа, и никто и ничто его от труда не должно было отвлекать.

В каталоге представлены фотографии с церемонии вручения Солженицыну Нобелевской премии в 1974 г., медаль нобелевского лауреата, а также парадный костюм писателя специально сшитый для этого случая.

Сопровождающий выставку «Солженицын. Отвага писать» каталог это настоящая книга-музей, в котором, безусловно, первенствующую роль играет изобразительный ряд — творческие рукописи, автографы из архива писателя и фотографии. Самой своей сохранностью и научной ценностью они как бы соотносятся с полемическим утверждением Бориса Пастернака: «Быть знаменитым некрасиво. Не это подымает ввысь. Не надо заводить архива. Над рукописями трястись».

«Цель творчества — самоотдача» писал в этом же стихотворении Пастернак, а бóльшую творческую самоотдачу, чем у А.И.Солженицына, трудно представить, и слава Богу, что сбережен в Троице-Лыкове и жив его гигантский архив, из которого была представлена лишь малая часть, но и она потрясает.

Конечно, хотелось бы увидеть эту книгу на русском языке, возможно, с некоторой корректировкой текстов, более рассчитанных сейчас на читателей вне России, обязательно снабженную подробным именным и т.д. указателями публикуемых материалов. Без них очень трудно ориентироваться в море имен и названий. Если действительно руководитель издательства «Эдисьон де Сирт» Сергей Пален, Жорж Нива и Н.Д.Солженицына готовятся выпустить альбом, посвященный солженицынской выставке по-русски, то, безусловно, читателя в России ждет издание, достойное ключевой фигуры русской литературы XX века.

Перевод цитируемых французских текстов автора статьи